Артем Драбкин - 22 июня. Черный день календаря.

В 23 часа снова все пришло в движение. Спустя минут сорок в путь один за другим вышли передо­вые отряды 12-й танковой по маршруту Самбор — Дрогобыч — Стрый — Миколаев — Куровице. Через равные промежутки времени регулировщики от­правляли все новые и новые машины. Лес напол­нялся рокотом моторов, скрежетом и лязгом ме­талла.

При всем желании этот марш не мог быть ноч­ным для всех. Головные танки передового отряда, идя на полной скорости, только через два часа дос­тигнут района сосредоточения. И хотя за передо­вым отрядом будут двигаться беспрерывным пото­ком остальные танковые части, соблюдая дистан­цию, черед последних машин начать марш настанет лишь к рассвету. А что касается 7-й моторизо­ванной дивизии, то она сможет выступить только ут­ром. И все это потому, что здесь была лишь одна дорога.

Ночь на 23 июня была большим испытанием и проверкой для всех командиров штаба корпуса, для дивизий и полков. Этот нелегкий экзамен мы вы­держали с честью. В организации ночного марша механизированного соединения особенно прояви­ли свои способности начальник оперативного от­деления штаба корпуса подполковник Павел Нико­лаевич Шмыров и его старший помощник Петр Алексеевич Смахтин. Всю ночь штаб и службы ра­ботали четко и организованно. Ранним утром бое­вая техника, транспортные средства и тылы были в пути».

Войска 12-й армии, занимавшей оборону по Карпатам на юге львовского выступа, также ран­ним утром 22 июня получили приказ на вскрытие «красных пакетов» и выдвижение к советско-вен­герской границе. 13-му и 17-му стрелковым кор­пусам предстояло пройти от 50 до 100 километ­ров по горно-лесистой местности. Однако един­ственным противником армии была авиация нем­цев, неоднократно в течение дня атаковавшая ко­лонны советских войск. Начальник штаба 12-й ар­мии генерал Б.Арушнян вспоминал:

«21 июня я засиделся в штабе армии, который располагался в Станиславе, за разработкой очеред­ного планового учения и вернулся домой очень по­здно. В четвертом часу ночи меня разбудил теле­фонный звонок:

— Товарищ генерал, докладывает оперативный дежурный. Вас срочно вызывает к аппарату начальник штаба округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев.

Быстро одеваюсь, еду в штаб. Дежурный доло­жил: только что по «ВЧ» звонил командующий вой­сками округа генерал-полковник М.П. Кирпонос и приказал срочно вызвать в штаб командующего армией генерал-майора П.Г. Понеделина и вас. Ко­мандарм еще не прибыл.

Я доложил о своем прибытии командующему войсками.

— Какова обстановка в полосе вашей армии? — спросил генерал М.П. Кирлонос.

— Пока все спокойно.

— Хорошо. Возьмите бумагу, карандаш и записывайте. Немецко-фашистская авиация, —диктует Кирпонос, — сегодня в 3:00 бомбила Киев, Одессу, Севастополь и другие города. С 3 часов 30 минут артиллерия ведет сильный огонь по нашим пограничным заставам и укрепленным районам. Приказываю:

1. Немедленно поднять войска по тревоге, рассредоточить их и держать в боевой готовности; авиацию рассредоточить по полевым аэродромам.

2. Огневые точки УР занять частями укрепрайонов.

3. Полевые войска к границе не подводить, на провокации не поддаваться.

Я повторил записанное распоряжение.

— Выполняйте, — сказал Кирпонос. — Пусть командарм позвонит мне.

Положив трубку, я приказал оперативному де-

Один из первых сбитых самолетов Люфтваффе.

журному по боевой тревоге поднять личный состав штаба. Затем начал передавать по «ВЧ» связи ко­мандирам корпусов и армейским частям получен­ный приказ. В это время прибыли генерал П.Г. Понеделин и член Военного совета бригадный комис­сар И.П. Куликов. Я доложил им о приказе и приня­тых мерах. Вскоре собрался и весь состав штаба. Ознакомившись с обстановкой, офицеры приступи­ли к работе.

Примерно через час генерал М.А. Пуркаев выз­вал меня к аппарату «Бодо» и передал условный сиг­нал для ввода в действие плана прикрытия государ­ственной границы — «КОВО 1941». Я сразу же до­ложил командарму, в кабинете которого находился и член Военного совета. Мы немедленно оповес­тили соединения и части».

События первого дня войны в 9-й армии. На рас­свете 22 июня войска Одесского военного округа без особых затруднений приступили к выполнению плана прикрытия.

35-й стрелковый корпус выходил своими 176-й и 95-й стрелковыми дивизиями на участок Липканы, Унгены, (иск.) Леово, 2-й кавалерийский корпус — Леово, Кагул и 14-й стрелковый корпус (25-я, 51-я стрелковые дивизии) — Кагул, Измаил, Килия.

Резервные корпуса сосредоточивались в райо­нах:

48-й стрелковый корпус (74-я стрелковая диви­зия, 30-я горнострелковая дивизия) — Бельцы, Флорешты, Рыбница;

2-й механизированный корпус (11-я, 16-я тан­ковые дивизии, 15-я моторизованная дивизия) в районе Кишинева;

18-й механизированный корпус (44-я, 47-я тан­ковые дивизии, 218-я моторизованная дивизия) — Березино, Тарутино, Аккерман (Белгород-Днест­ровский);

116-я стрелковая дивизия — Николаев;

150-я стрелковая дивизия — выдвигалась в рай­он Комрат.

Вспоминает Юлий Рутман, оказавшийся в пер­вый день войны на сборах в 150-й стрелковой ди­визии Одесского военного округа:

«22 июня 1941 г. фашистская Германия без объявления войны, внезапно начала боевые дей­ствия. Ее войска рано утром перешли границу. Од-

Остатки советской колонны. Судя по всему, красноармейцы безуспешно пытались оказать вооруженное сопротивление.

нако эта внезапность была относительная. Накану­не, 21 июня, в полдень мне позвонили из ильичевского райвоенкомата на работу (в этот период я ра­ботал заведующим отделом пропаганды и агитации Одесского облрадиокомитета) о том, что мне нуж­но явиться в Райвоенкомат. Звонил знакомый лей­тенант Костин. Он ранее два или три раза вручал мне повестки для прохождения сборов. Я срочно готовил передачу и только к вечеру, освободив­шись, прибыл в РВК. У входа я увидел нескольких человек с чемоданчиками. Это до некоторой степе­ни удивило меня. Лейтенант Костин стоял у стола и вручил мне повестку о том, что 22 июня к 9 утра мне следует явиться на сборы в штаб 150-й стрелковой дивизии. Когда я пришел домой и рассказал, где был и о вручении повестки, жена была удивлена. Я ведь недавно только прибыл со сборов, проходил службу в должности начальника 6-то отдела штаба ТиУРа (Тираспольского укрепрайона).

Утром 22 июня, часов в 5, постучали в окно. Открыв дверь, увидел незнакомого лейтенанта. Уточнив, что я Рутман, сказал, чтобы я немедля оделся и отправился в штаб 150-й с.д. (штаб на­ходился в центре города). По прибытии доложил начальнику штаба дивизии тов. полковнику Любивому. Последний приказал немедленно обмунди­роваться. Мое воинское звание было «младший лейтенант». Я был назначен помощником началь­ника 6-го отдела штаба дивизии. Начальником был лейтенант т. Коваленко, который вручил мне портфель с документами, а сам куда-то скрылся. Так я остался один. Командиром дивизии был ге­нерал майор т. Хорун.

В 9 ч. утра все офицеры штаба вышли на улицу. Здесь уже стояла колонна машин. Впереди — гру­зовая машина. Сидели в ней автоматчики, за ней легковые автомобили, затем штабной автобус. За нами также стояла грузовая машина с автоматчи­ками. Вскоре сюда явилась и моя жена. Мы не го­ворили о том, что началась война. Мы вообще об этом не знали. Попрощавшись с женой, по коман­де занял, как и другие, место в автобусе. И вскоре колонна двинулась в путь. И только в 12 часов дня, когда колонна остановилась, и мы вышли из авто­буса, был включен динамик. Передавалась речь Молотова. В ней объявлялось о начале войны, о внезапном, как говорилось, нападении гитлеровс­кой Германии.

Через день наша 150-я стр. дивизия, входившая в состав 9-й армии, заняла оборону по р. Прут (Бесарабия)».

С 22 июня немецкие войска пытались захватить переправы на р. Прут, атакуя наши войска в районе Скулени, Унгены, Фэлчиу. Крупномасштабные на­ступательные задачи 11-й армии немцев не стави­лись. До начала июля она должна была сковывать находящиеся перед ней войска Красной Армии, не позволяя перебрасывать соединения из ОдВО в полосу главного удара. Основной задачей армии Евгения Риттера фон Шоберта был захват и удер­жание плацдармов на восточном берегу реки Прут. Наиболее важным из перечисленных выше плац-

Взятый в плен старший лейтенант Красной Армии безучаст­но наблюдает за действиями германских танкистов.

дармов был участок берега на советской стороне у селения Скулени, примерно в 20 километрах север­нее румынского города Яссы. Его предполагалось удерживать наиболее упорно, в журнале боевых действий группы армий «Юг» это было описано так: «На совещании в 11:50 начальник штаба 11 -й армии поставил вопрос о необходимости удержания при любых обстоятельствах плацдарма Скулены, мост которого разрушен ударом русской авиации, в об­становке усиления войск противника перед плац­дармами на р. Прут и возрастающей активности его ВВС». Менее ценным был плацдарм у Фелчиу, ко­торый был ликвидирован кавалеристами 2-го кава­лерийского корпуса генерал-майора П.А. Белова. В упорных боях 24—26 июня плацдарм был ликвиди­рован. Этими действиями умело руководил помощ­ник командира 9-й кавалерийской дивизии полков­ник Осликовский Н.С. Эти бои впоследствии широ­ко освещались в советских исследованиях о началь­ном периоде Великой Отечественной войны.