Артем Драбкин - 22 июня. Черный день календаря.

Начальника штаба корпуса полковника Ф. Г. Кат­кова в это время в объединении не было, нака­нуне войны он выехал в отпуск. Временно испол­няющий должность начальника штаба подпол­ковник А.В. Цинченко доложил, что, по поступив­шим докладам из частей, между Дрогобычем и городом Стрый противник выбросил парашют­ный десант.

— Это... — замялся он.

— Это война! — закончил я его мысль. Бомбовые разрывы между тем стали реже. Видимо, огонь зенитчиков заставил вражеских летчиков быть осторожнее.

«А почему нет наших самолетов?» — возник не­доуменный вопрос.

В городе Стрый на аэродроме располагалась наша корпусная эскадрилья самолетов-разведчи­ков, которая оперативно подчинялась командиру истребительной авиадивизии, один из полков ко­торой дислоцировался на том же аэродроме. Чуть позднее мы узнали, что вражеская авиация разбом­била аэродром, вывела из строя, сожгла наши са­молеты.

Не теряя времени, отдаю распоряжение напра­вить в район выброски десанта батальон мотоцик­листов, роту быстроходных танков БТ-7 и роту мо­топехоты. Вскоре выяснилось, что и северо-восточ­нее Дрогобыча выброшена группа парашютистов. Пришлось и туда выделить силы для ликвидации вражеского десанта.

Немного погодя смолкли залпы орудий и бом­бовые разрывы. Стало тихо. Начальник артиллерии корпуса полковник Чистяков доложил, что огнем зе­нитных орудий сбито три фашистских бомбарди­ровщика, остальные самолеты отогнаны. Начали поступать и другие донесения. Танки, мотоциклис­ты и мотопехота уничтожили парашютный десант противника северо-западнее Дрогобыча. Такая же участь постигла и другую группу фашистских десан­тников, выброшенных в районе сосредоточения 12-й танковой дивизии. И все-таки в это утро мы понес­ли большие потери.

Как я и предполагал, противник был хорошо ос­ведомлен о расположении частей корпуса. Фашис­тские самолеты наносили точные бомбовые удары по казармам, гаражам, складам, аэродромам и уз­ловым железнодорожным станциям.

К этому времени поступило донесение от ко­мандира 12-й танковой дивизии генерала Т.А. Ми­шанина, что части дивизии выполнили приказ точ­но и в срок и находятся в указанных районах. По­терь нет.

Вскоре такие же донесения я получил и от дру­гих командиров дивизий. Они успели вывести лю­дей и боевую технику из-под удара вражеской авиа-

Немецкий обоз едет мимо пшеничного поля Богатый урожай 1941 г убирать было некому

ции и сосредоточить войска в лесах. И только один" мотострелковый полк 7-й моторизованной дивизии, находившийся в летних лагерях, был застигнут бом­бежкой прямо в палатках. Сигнал боевой тревоги прозвучал с запозданием. В результате полк понес большие потери: 70 убитых и 120 раненых...

Стремясь хоть как-то разобраться в возникшей ситуации, пресечь какую бы то ни было растерян­ность, я приказал собрать командиров и политра­ботников штаба и обсудить создавшуюся обстанов­ку. Вопрос, который нужно было решить немедлен­но, касался наших семей. Как быть с женами и деть­ми, если получим приказ о выходе на фронт. Перед собравшимися выступил мой заместитель по поли­тической части бригадный комиссар Н.К. Попель.

Он и начальник политотдела старший батальонный комиссар Е.Я. Вишман только что говорили с жен­щинами, охваченными тревогой и отчаянием. До них уже дошли слухи об убитых и раненых в мотострел­ковом полку 7-й моторизованной дивизии. Попелю и Вишману удалось успокоить женщин.

Комиссара любили и уважали, внимательно слу­шали его. Он говорил о коварстве врага, исподтиш­ка, по-бандитски напавшего на нас, о том, что встре­ча с противником близка, и каждый из нас должен будет проявить в предстоящих боях собранность, бесстрашие и умение не теряться в любой обста­новке.

— Сейчас, — подчеркнул Попель, — должна быть устойчивая взаимосвязь между частями наше­го корпуса. Малейшая оплошность обойдется слишком дорого.

Николай Кириллович сослался на всем уже из­вестный факт, когда из-за плохо налаженной связи мотострелковый полк своевременно не получил сигнала боевой тревоги и понес ощутимые потери.

Что касается семей военнослужащих, то мы ре­шили: в какой бы район боевых действий мы ни вы­ступили, они останутся здесь. Дальнейшие собы­тия показали необходимость эвакуации семей во­еннослужащих. На третий день войны, когда обста­новка прояснилась, каждая часть выделила группы красноармейцев во главе с командирами, которые занимались отправкой семей в глубокий тыл.

Приказ командующего 26-й армией я получил в 10 часов. Корпусу ставилась задача к исходу дня 22 июня сосредоточиться в лесах 10 километров западнее Самбора. Это значило, что мы должны были находиться в резерве этой армии. Я тут же отдал распоряжение войскам. От штаба помчались мото­циклы и бронемашины со связными. Оно было про­дублировано и по радио.

Наконец напряжение несколько разрядилось. Николай Кириллович с пафосом сказал:

— Наша страна имеет достаточно сил и средств, чтобы привести в чувство любого агрессора. Но от каждого из нас потребуются предельные собранность, выдержка, организованность.

Подошли к карте. Временно исполняющий дол­жность начальника штаба корпуса Цинченко сказал:

— Надо полагать, на границе все атаки противника отбиты и наше участие в бою пока не требуется.

— И я так думаю, — вступил в разговор начальник разведывательного отделения подполковник Лосев. Сосредоточенно глядя на карту, он продолжал: — Учитывая конфигурацию границы, пути сообщения и приблизительное количество сосредоточенных на нашем направлении вражеских войск, предполагаю, что главный удар противник решил нанести севернее Перемышля. В других местах его действия, видимо, носят отвлекающий характер.

— А как вам представляются действия противника? — обратился я к Цинченко.

— Мои предположения такие же.

И у меня были только предположения. Реально оценить создавшуюся обстановку никто из нас не мог, так как мы не знали фактических сил врага и того, что происходит на границе.

Во второй половине дня окрестность огласилась рокотом моторов и скрежетом металла. К небу под­нялись тучи пыли. Это от Стрыя и Дрогобыча в на­правлении Самбора двинулись войска нашего 8-го механизированного корпуса.

Марш был очень трудным, так как навстречу, от Самбора к Дрогобычу, шли войска 13-го стрел­кового корпуса генерал-майора Н. К. Кириллова. Очень узкое шоссе не позволяло развить маши­нам предельную скорость. Нередко происходили задержки. Кроме того, под тяжестью боевых ма­шин трещали и разрушались мостики через балочки и речушки. Расползалось полотно дороги. Шедшие следом за танками автомашины юзом съезжали под откос, буксовали на болотистых обочинах. Саперы тут же строили объездные пути, наводили переправы. В рокот моторов, надсад­ное урчание машин время от времени вплетались очереди счетверенных пулеметов, резкие хлопки зениток: наши подразделения ПВО были начеку, им то и дело приходилось отгонять кружившие над двигающимися колоннами вражеские само­леты-разведчики.

Все мои попытки обогнать колонну были безус­пешны. Пришлось съехать с шоссе и двигаться по буйной пшенице, которой еще вчера так любовал­ся. С болью в сердце глядел я, как бились о радиа­тор тяжелые колосья и, сломленные, вдавливались в горячую землю.

К вечеру мы вошли в Самборские леса. Штаб корпуса расположился на опушке. Неподалеку раз­вернулся и штаб 26-й армии. В назначенное вре-

Красноармейцы пытаются спастись от вражеского артилле­рийского огня

мя прибыли командиры соединений и отдельных частей. Подполковник Цинченко доложил обста­новку:

— Войска корпуса сосредоточены в указанных им районах. Экипажи приводят в порядок матери­альную часть, дозаправляют машины. В исходном районе, готовые к бою, находятся 700 танков. Ос­тальные машины из числа находящихся на воору­жении корпуса оставлены на капитальный ремонт в местах дислокации частей. Личный состав корпуса готов к выполнению боевого приказа.

В это время ко мне торопливо подошел под­полковник А.К. Блажей из штаба 26-й армии. Мы отошли в сторонку, и он вручил мне приказ коман­дующего Юго-Западным фронтом генерал-пол­ковника М.П. Кирпоноса. Войскам корпуса надле­жало совершить обратный ночной марш по той же разбитой дороге, к рассвету 23 июня достичь рай­она восточнее Львова и поступить в распоряже­ние командующего 6-й армией генерал-лейтенан­та И.Н. Музыченко. Итак, после 70—80-километ­рового марша на запад, не отдохнув, мы должны были совершить 120-километровый марш на во­сток.

Я тотчас вернулся к командирам, объявил им приказ, поставил войскам новую задачу и отдал рас­поряжение на марш. По дороге на Дрогобыч и Стрый первой выступает 12-я танковая дивизия. Потом по этой же дороге пойдут полки 7-й мотори­зованной дивизии.