Петр Аршинов - ИСТОРИЯ МАХНОВСКОГО ДВИЖЕНИЯ

Съезд работал около недели при необыкновенном подъеме деле­гатов. Этому содействовала особая обстановка. Во-первых, само по­бедоносное возвращение махновской армии в родной район являлось громадным событием для крестьян, из которых каждый почти имел в армии того или иного члена семьи. Главное же — это то, что съезд собрался в условиях абсолютной свободы. Он не испытывал над собой никакого давления извне. В довершение к этому съезд имел прекрас­ного работника-докладчика, анархиста Волина, который, к изумле­нию крестьян, оказался лучшим выразителем их дум и надежд. Идея вольных советов, работающих в согласии с желанием местных тру­жеников; связь крестьян с рабочими городов на почве взаимообмена продуктами их труда; идея равенственной безвластной организации их жизни, — все эти идеи, развитые в докладах Волина, были и жи­выми идеями крестьянства. В ином смысле оно и не представляло себе революцию и революционное строительство.

Первый день представители политических партий пытались вне­сти в общую работу съезда дух раздора, но тут же были осуждены всем съездом, и работа последнего протекала при полном содруже­стве участников.

Последние дни съезд принял характер красивой поэмы. Деловые резолюции чередовались с энтузиазмом настроения. Все были оду­хотворены верой в свои силы, в мощь революции… Настоящая свобода, какую немногим приходилось чувствовать, реяла в зале съезда. Каждый видел перед собою и сознавал действительно ве­ликое дело, на которое стоит отдать силы и за которое не жаль умереть. Крестьяне, среди которых много было пожилых и стари­ков, говорили, что это — первый съезд, где они чувствуют себя не только свободными, но и братьями в отношении друг к другу и что они никогда не забудут его. Да и вряд ли кто из участников забудет его. У многих, если не у всех, съезд этот остался в памяти, как красивая греза жизни, когда великая свобода сблизила людей, дала им возможность жить одним сердцем, одной любовью.

Постановления съезда касались, во-первых, расширения и ук­репления повстанческой армии. Последнюю, согласно резолюции съезда, решено было пополнить всем мужским населением до 48 лет включительно. При этом пополнение должно было идти в со­гласии с духом постановления съезда, т.е. добровольно, но по воз­можности широко и полно, как того требовало опасное положение района. Выше мы отмечали, какой смысл имело постановление 11-го районного съезда 12 февраля 1919 г. о добровольной мобилиза­ции за 10 лет. Этот же смысл имело постановление о мобилизации и настоящего съезда. Содержание армии, по резолюции съезда, дол­жно было основываться на добровольных взносах крестьян, на во­енных трофеях и на реквизициях у богатого сословия. В области внутреннего строительства съезд отметил общую идею — обходить­ся трудящимся у себя на местах без какой бы то ни было власти устраивать свою жизнь местными силами тружеников.

Разъезжаясь, крестьяне усиленно подчеркивали необходимость и важность выполнить постановления съезда. Резолюции последствия были взяты разъезжавшимися делегатами и распространены по се­лам и деревням. Несомненно, через три-четыре недели сказались бы на местах реальные результаты съезда, а следующий съезд кре­стьян и рабочих привлек бы к работе большие массы трудящихся. Но свободу последних вечно сторожит их злой враг — власть. Не успели делегаты съезда разъехаться по своим местам, как многие из этих мест были заняты деникинцами, в большом количестве переброшенными с северного фронта. Правда, захват этот был кратковременным, представлявшим собою последние судороги вра­га, но он в самый дорогой момент приостановил творческую работу крестьян на местах. А ввиду того, что с севера уже надвигалась другая власть — большевизм, также непримиримо относившийся к свободе масс, — этот захват принес громадный вред делу трудя­щихся: после первого районного съезда не только не удалось созвать следующие съезды, но не пришлось проводить в жизнь даже по­становлений первого съезда.

В городе Екатеринославе, занятом повстанческой армией в дни работы съезда, условия для внутреннего хозяйственного строительства были еще менее благоприятными. Выгнанные из города деникинские войска успели закрепиться на противопо­ложном — левом — берегу Днепра и в течение целого месяца, изо дня в день, бомбардировали город из нескольких бронепо­ездов. Всякий раз, когда по инициативе культурно-просветитель­ного отдела армии устраивалось рабочее совещание города, деникинцы, прекрасно осведомленные об этом, открывали уси­ленный артиллерийский огонь и срывали совещание. Серьезная систематическая работа в городе в этой области была невоз­можна. Удалось лишь провести несколько митингов в центре города и по окраинам. Кроме того, махновцы прекрасно нала­дили выход ежедневной газеты «Путь к свободе», а некоторое время спустя — ее украинский вариант: ежедневную газету «Шлях до Воли»2 .

Во всем освобожденном районе махновцы были единственной организацией, располагавшей реальной силой, с помощью которой они могли диктовать противнику свою волю. Но никогда они не пользовались этой силой в целях политического господства или влияния, не применяли ее к чисто политическим противникам. Во­енный противник, заговорщики против рабочих и крестьян, аппарат государства, тюрьмы — вот на что они обращали силы своей армии.

Тюрьмы есть символ народного рабства. Они всегда строились только для народа, для рабочих и крестьян. На протяжении тыся­челетий буржуазия всех стран всегда укрощала бунтующую под­невольную массу плахой и тюрьмой. И в настоящее время, в коммунистическом и социалистическом государстве, тюрьмы пожи­рают, глазным образом, пролетариат города и деревни. Свободному народу они не нужны. Раз существуют тюрьмы — народ не сво­боден. Тюрьма является вечной угрозой труженику, покушением на его совесть и волю, показателем его рабства. Так махновцы определяли свое отношение к тюрьмам. В соответствии с этим они разрушили тюрьмы во всех местах, где проходили. Тюрьма в Бер­дянске была взорвана при громадном стечении народа, который принял энергичное участие в ее разрушении. Тюрьмы в Александровске, Кривом Роге, Екатеринославе и ряде других мест были взорваны или сожжены махновцами. Рабочее население неизменно приветствовало эти акты.

1 - В некоторых городах махновцы ставили комендантов. Их назначение было — служить связующим звеном между армией, занявшей город, и населением; доводить До сведения последнего о всех мероприятиях армии, затрагивающих жизнь города вызванных военной необходимостью. Махновцы не имели ни гражданской, ни военной власти, не имели никакого отношения к общественной жизни мирного населения.

2 - Один из любимых аргументов большевиков против махновцев тот, что послед­ние во время своего пребывания в Екатеринославе ничего творческого в жизнь этого города не внесли. Но при этом большевики скрывают от масс два чрезвычайно важных обстоятельства. Во-первых, махновцы — не партия и не власть. В Екате­ринославе они были в качестве военного революционного отряда, оберегавшего сво­боду города. Как таковые, они не должны брать на себя обязанность выполнять созидательную программу революции. Это дело местных рабочих масс. В этом деле махновская армия могла, самое большее, помогать им словом, советом, инициативой, что она и делала.

Во-вторых, большевики скрывают от масс правду о том, что в течение всего времени пребывания махновцев в Екатеринославе город находился в особенном — осадном положении. Не было часа, когда бы над ним не рвались снаряды. Это помешало рабочим, а не махновской армии, приступить тогда же к организации жизни на началах самоуправления.

Что же касается той выдумки, будто махновцы заявляли приходившим к ним за средствами железнодорожникам, что им — махновцам — железные дороги не нужны, ибо у них есть кони и степи, то эта пустая выдумка была впервые пущена Деникинскими газетами в октябре 1919 г., а оттуда большевики целиком перенесли к себе, для собственного обихода.

* * *

Мы с величайшим удовлетворением можем отметить здесь, что махновцы полностью осуществили революционный принцип свобо­ды слова, совести, печати, партийной и политической принадлеж­ности. Во всех занятых махновцами городах и местечках все запрещения, наложенные какой бы то ни было властью на ту или иную печать, на ту или иную политическую организацию, отме­нялись. Печать объявлялась для всех свободной, организации и собрания тоже. За короткий полуторамесячный срок пребывания махновцев в Екатеринославе там родилось пять или шесть газет разных политических направлений: орган правых эсеров «Народо­властие», орган левых эсеров «Знамя восстания», орган большеви­ков «Звезда» и другие. Между тем меньше всего могли рассчитывать на открытую организацию и свободную печать боль­шевики. Во-первых, потому, что они умертвили свободу организа­ций и свободу печати для трудящихся; а во-вторых, потому, что их местные организации принимали прямое участие в преступном походе на Гуляй-Поле в июне 1919 г. и должны были понести за это ответственность. Однако, чтобы не бросить тень на великие принципы свободы слова и свободы организаций, их оставили в неприкосновенности, предоставив им, наряду со всеми прочими по­литическими течениями, все права, написанные на знамени про­летарской революции.