Петр Северов - Морские были
- Ладно, - молвил он в раздумье. - А кто будет в ответе за весь поход?
- Я, - сказал Шелихов. - Я сам пойду на Кадьяк. И жена со мною. Мы вместе и в радости, и в риске, и в беде...
Голиков встал и протянул ему руку:
- Дело!
Три корабля строились на берегу Охотского моря, в устье небольшой речонки, где вырос целый городок мастеровых.
Шелихов сам наблюдал за строительством кораблей, вникая в каждую мелочь, стараясь выиграть время. С особой строгостью отбирал он матросов и будущих поселенцев на Кадьяке: в таком отважном походе не только здоровьем, но и характерами люди должны быть сильны...
Он был доволен своим отрядом: видавшие виды моряки, сибирские охотники, мастеровые сразу соединились в одну семью, крепкую, дружную в работе.
Наступил долгожданный день, и корабли вышли в море.
Курильские острова... Камчатка... Штормовой океан... Скалистые безлюдные Командоры... Тяжелый и суровый путь.
А потом на океан надвинулся густой туман, и вскоре засвистели пурги... Нужно было готовиться к зимовке или возвращаться в Петропавловск, на Камчатку.
Но нет, Шелихов не повернет обратно. В это большое дело вложена вся его жизнь, здесь уж не может быть ни минуты колебаний.
Только в следующем году, после суровой зимовки на острове Беринга, после голодовок, болезней, неустанных работ по спасению кораблей небольшой отряд Шелихова высадился на Кадьяке.
И еще в те минуты, когда лодка, отчалив от галиота, приближалась к отмели, где-то с берега, из темного леса, донеслась первая людская "весть": густо окрашенная кровью стрела вонзилась в борт лодки...
Это была угроза, вызов, объявление войны...
Дремучий молчаливый лес высился на берегу, а дальше до самого поднебесья вставали горы, тоже сплошь покрытые лесами. В этих дебрях таился неведомый враг...
Шелихов и не ждал радушной встречи. Он знал, что племена Аляски, Кадьяка и Алеутских островов были вынуждены защищаться от участившихся нападений приплывавших издалека белых людей. Мореходы рассказывали о страшной кровавой резне, какую учинили на этом побережье южнее Кадьяка испанские и английские пираты и купцы.
Как же уверить туземцев, что он не грабитель, не пират? Для этого потребуется немало времени и усилий. Возможно, будут и сражения. Сам он, конечно, не станет нападать. Но, если уж придется защищаться, - эти бывалые люди сумеют за себя постоять...
И впервые в девственном лесу Кадьяка дружно зазвенели пилы и топоры, и вековые кедры со стоном склонили долу свои вершины.
На расчищенной площадке русские промышленные люди первым делом воздвигли высокий и прочный частокол с дозорными башнями по углам. Это была маленькая крепость, за стенами которой одновременно началось строительство поселка.
Лес попрежнему оставался таинственным и глухим, только непроглядно темными ночами из чащи иногда доносился то заливистый свист, то заунывный крик, то насмешливый хохот...
Нападение произошло в ранний, предутренний час, когда над хмурыми лесистыми горами Кадьяка едва посветлело небо.
В кустарнике у сторожевых вышек внезапно послышался шум и треск, на дозорные башни полетели десятки стрел. Глухо вскрикнул и повис на перилах пронзенный в грудь дозорный одного из постов. Но на другой вышке тотчас тревожно загудел колокол и гулко громыхнуло ружье...
А лес уже наполнился криком и свистом, чуткое эхо подхватывало и повторяло неистовые вопли кадьяков, идущих на штурм. Казалось, тысячи воинов лавиной устремились на малый поселок. В воздухе, словно ракеты, замелькали стрелы с пучками горящей травы.
...В ту ночь Шелихов не уснул ни на минуту. Вечером он долго сидел в чистой просторной горнице, пахнущей свежим тесом, и разбирал травы, собранные промышленными людьми на побережье. Григорий Иванович решил произвести опись трав, деревьев, минералов, птиц, зверей и рыб этого края, чтобы знать точно, какие богатства таятся на Кадьякской земле.
Ему приходилось здесь быть геологом и ботаником, ихтиологом и географом, постичь многие другие науки. Еще находясь в Иркутске, он выписал из Москвы несколько десятков специальных книг, и теперь, сверяясь по справочникам, записывал замысловатые латинские названия трав.
Наталья Алексеевна спала в соседней комнате и не слышала ни призывного звона колокола, ни выстрела, ни нарастающего гула голосов.
Григорий Иванович решил не тревожить жену. Он взял пистолет и выбежал из дому.
На малой площадке толпились поднявшиеся по первому сигналу, вооруженные ружьями, копьями и топорами широкоплечие бородатые сибиряки.
Шелихов приказал открыть ворота и повел в атаку бывалых своих людей...
...К полудню отряд возвратился в поселок. Он не только отбил нападение, но и рассеял неприятельское воинство по лесным трущобам и взял пленных. Теперь эти пленные несли пятерых своих раненых товарищей и захваченные промышленными людьми трофеи: луки, стрелы, копья, топоры. Среди трофеев оказалось и ружье английского образца, но как оно попало к предводителю племени, Шелихов дознаться не смог.
В отряде промышленных тоже были раненые, но в большинстве не тяжело. Лишь двое из них шли, опираясь на плечи товарищей. Эти двое ворчали всю дорогу:
- Начальник-то наш... Хорош! Дикий в него из лука стрельнул, так он что же? Подбежал, лук у того выхватил, а потом еще рану ему перевязал!..
Другой отзывался с негодованием:
- Этак воевать, братцы, только диких смешить. Надобно, чтоб страху они набрались, чтоб не повадно было в другой-то раз...
Кто-то утешал потерпевших:
- Ты погоди, однако, в поселке строгий учиним над ними суд...
Но Шелихов и не думал наказывать пленных. Он выдал им по пачке табаку, по отрезу пестрого ситца, раненых приказал обмыть, перевязать и накормить, и лекарь, вздыхая и морщась, принялся исполнять это распоряжение.
Возможно, кадьяки подумали, что таков у бородатых людей странный обычай перед казнью. Жадно они курили табак и кутались в пестрые отрезы, в напряженном молчании следя за каждым движением русского начальника.
Когда он поднял несколько луков и копий и двинулся к ним, пленные лишь сдвинулись в тесную группу и, не дыша, опустили головы...
Дальнейшее их потрясло и совершенно сбило с толку. Русский начальник возвратил им оружие, легонько похлопал каждого по плечу, а потом сам широко распахнул ворота.
Они отходили к воротам, медленно пятясь, все еще не уверенные в своем счастье, в том, что будут жить. За воротами и в лесу не оказалось засады, и для них, привыкших к жестокости победителей, наверное, в те минуты впервые открылся иной, благородный человеческий мир...
В течение целого месяца ни на берегу, ни в горах, ни в лесу не было замечено ни одного туземца. За этот месяц раненые кадьяки поправились и встали на ноги. Они уже знали три-четыре десятка русских слов. Шелихов и несколько промышленных тоже изучали язык кадьяков и уже могли объясниться с пленными.
Как-то под вечер в селение русских прибыл сам предводитель племени.
Это был рослый, костлявый, исполосованный шрамами старик. Опираясь на копье, словно на посох, не взглянув на дозорных, он прошел в ворота.
Шелихову тотчас же доложили о появлении неизвестного старика, и Григорий Иванович вышел ему навстречу.
- Пусть солнце ярче освещает твою дорогу! - проговорил Шелихов по-кадьякски.
Покрытое татуировкой лицо старика удивленно дрогнуло.
- Ты знаешь наш язык?!. - воскликнул гость. - Пусть время твоей охоты будет всегда счастливым... Кто ты?
- Я русский начальник на Кадьяке.
Старик наклонил голову:
- Мы знаем друг друга. Это я напал на тебя ровно луну назад. Я Ингалак. Племя мое - самое отважное на побережье.
- Я вижу, твоя рука уверенно держит копье, - сказал Шелихов. - А твои глаза, наверное, хорошо видят и ночью...
Ингалак выше поднял голову и расправил плечи.
- Я пришел спросить, почему ты отпустил здоровых и наказываешь тех, кто уже наказан ранами в бою?
Шелихов засмеялся.
- Можно ли наказать волка мясом или тюленя рыбой? Посмотри на своих пятерых воинов, сейчас они водят палочками по бумаге и уже рисуют те знаки, по которым можно читать мысль. Скоро они смогут читать книги и узнают, какой большой мир и что им следует делать, чтобы ваше племя жило богато и счастливо...
Он подвел Ингалака к дому. Тот заглянул в открытое окно, припал к подоконнику и несколько минут оставался неподвижным. Потом, обернувшись к Шелихову, он проговорил изумленно:
- Да, это правда, - они водят палочками по бумаге и произносят ваши слова... Но зачем нужно тебе, чтобы кадьяки знали ваш язык? А если они научатся читать ваши книги, разве это сделает тебя сильнее?
Шелихов слушал его с интересом. У предводителя племени был острый и развитый ум. Словно опережая мысли русского начальника, старый воин продолжал увлеченно:
- Когда наши люди узнают книги, они, быть может, захотят одеть такую же, как на тебе, одежду, жить в таких же больших домах. А потом они скажут, что ваши длинные ружья вернее стрелы или копья. Кто же даст им здесь все это: и одежду, и ружья, и такие дома?
