В Розанов - Черный огонь
Перед Россией надвигается такой колоссальный экономический крах, такой уже не годичный, вековой голод, при котором ей останется, как Турции и Персии, распродавать или отдавать в эксплуатацию иностранным правительствам свои казенные железные дороги, свои минералы, свое вообще все государственное имущество. Вместо прогресса и расцвета политического и экономического Россия стоит на очереди сделаться для Европы 4-м Китаем после Турции, Персии и после азиатского Китая. Т. е. Россия, как и провозгласили один за другим выходящие из состава члены Временного Правительства, - стоит накануне падения.
Вот что значит работать не для действительности, а работать для воображения; и рассчитывать не на ближайший срок, а сразу на все времена, на вечность. Тут ошибки и гибель сложились вовсе не в наше время. Наше время только расхлебывает. И как ни страшно это расхлебывание, но совершенно очевидно, что горькую чашу надо было выпить, ибо в противном случае мы продолжали бы все идти по пути тех астрономическо-экономических увлечений, какими жили уже несколько наших поколений, твердивших, что все очень деятельные и предприимчивые люди, оживлявшие отдельные местности, на самом деле не "отцы и благодетели народа", как говорили о Курбатове нижегородские мужики, а кровопийцы народные, выжимающие из него соки.
Что же значат против этой проповеди народной, над которой трудились так благоразумные теперь Плеханов с "Объединением", Струве с "Русской Мыслью", Булгаков и Бердяев с христианским мессианизмом или с русским мессианизмом что сравнительно с этим вековым заблуждением и действительною гибелью России значат мелочи в Кирсанове, Кронштадте, Самаре? Да мы должны считать невероятным счастьем, что все пошло в какую-то обломовщину быта, в провинциальные скандалы, в уездную неразбериху между дядею Миняем и дядею Митяем, которые хотят проехать к одному Манилову или к одному Собакевичу, и никак этого не могут сделать, потому что у них лошади встретились оглоблями и вместе повалились в яму. Мы находимся в таком историческом положении, что систематизировать никак нельзя, систематизировать - это значит погибнуть, а "как-нибудь" - еще может пронести. Иногда "вслепую" - лучше; "вслепую" как-нибудь удастся. Напротив, если не слепо рассуждать, а последовательно вести свою линию до конца - то с марксизмом, социал-демократиею, с отбором фабрик от фабрикантов и мастерских от мастеров и передачею всего этого в руки рабочих, которым и лень работать больше 8-ми часов, да и рассчитывать они не привыкли и бесталанны, и наконец, у них и средств на производство нет, и умственно и технически они совершенно ни к чему подобному не приспособлены конечно это значит превратить уже не города отдельные, а каждую хижину в городе в развалины. "Кажется", что солнце встает, а земля недвижима. Нуте-ка устройте так, чтобы "казалось" солнце недвижущимся, а земля чтобы воочию для всех, очевидно для всех - полетела. Конечно, при этом возвращении к мировой истине камня на камне на всей планете не осталось бы и все люди разбились бы вдребезги. Я хочу сказать ту дерзкую мысль, что может быть "буржуазия" и "капиталистический строй" и не вполне истинны, не астрономически истинны. Но они планетно истинны, исторически истинны: и попытка вернуть дело к астрономической, абсолютной истине будет иметь последствием разбитие всей планеты вдребезги, будет иметь последствием разбитие всей истории в мусор и дребезги. Чтобы назавтра умереть и даже сдохнуть в голоде, в муках и проклятии.
И тогда лучше - не систематизировать. Я позволю себе высказать эту истину в наши свободные же, надеюсь, от цензуры и правительственного гнета времена. Пусть оспорят. Пусть заключат в тюрьму. Пусть судят. А раз систематизировать невозможно, то лучше переходить к анекдоту. И вот спасительные анекдоты в Царицыне и везде. Посмотрите: разве это не счастье и какая-то Божья помощь, что когда мы зашли в тупик совершенно неразрешимых вопросов, неразрешимых даже если бы Маркс и Энгельс встали из могил и им сказать - "решайте", вдруг все кончается тем, что женщины на улице ругают солдат и рабочих, зачем они праздно болтаются, и бранятся везде в гостиных, что теперь и Летний сад, и все дворцовые сады, в Павловске и в Царском селе, забросаны подсолнечными семечками. Эту брань я правду слыхал и от ученых в библиотеках и гостиных, и в редакциях. Говорящие не догадываются, что они счастливы. Слава Богу, все спасает русское благодушие. Везде подсолнухи - и отлично. Везде деревня - и прекрасно. Повсюду показалось лицо ленивого Обломова: и наконец я могу сказать: "провалитесь вы, мессианцы, с вашим Карлом Марксом и Энгельсом. Неужели же вы хотите, чтобы появился марксистский Кромвель или марксистский Наполеон, который напомнил бы Фердинанда VIII из "Записок сумасшедшего": но, владея уже миллионами штыков и десятками миллионов рабочих, командуя ими, повелевая ими, - конечно совершил бы над планетою тот Страшный Суд, о котором лучше не вспоминать".
И вот все пошло "по Обломову" и отчасти по Толстому и его "неделанию", и еще отчасти пошло или пойдет по Чернышевскому и его "снам Веры Павловны", которые ей-ей невиннее Маркса, которого я не умею представить иначе, как в форме ученого берлинского провокатора, вздумавшего для соседей Пруссии создать некоторую "теорийку". "Германия будет работать 10 часов в сутки, а вы работайте по 8-ми. Больше ничего не нужно, чтобы германский рабочий был вечно сыт, а мы или перемерли с голоду, или во всяком случае очистили свои земли Германии и передали свои богатства ей. Но за это вы будете целый век любоваться моей теорией и славить мое имя".
Заговорили о "спасении России". Да спасение ее заключается не во "Временном Правительстве" и не в энергии его. Эта энергия - железо, кровь и ужас. Как это вы думаете усмирить весь рабочий народ и справиться со всеми солдатами? Это - "спасение" уже потеряно. Спасение заключается в другом: в скромности. Спасение, и реальное, действительное спасение России, наконец нашей матушки Руси, которая правда же нам матушка и отечество - заключается в том, чтобы, сняв шапку перед всем честным народом, сказать Плеханову, сказать кн. Кропоткину, сказать Герману Лопатину, сказать благородному Дейчу:
- Всю-то мы жизнь ошибались. И завели мы тебя, темный и доверчивый народ, - завели слепо и тоже доверчивые русские люди, - в яму. Из которой как выбраться - не знаем. А только ты уж прости нас грешных. Все делали по доверию к этим западным звездочетам, вместо того, чтобы смотреть под ноги и помогать нашей слабой Руси делом, словом и помышлением. Да и правительство - окаянное. Ох, оно было окаянно, это правительство. И вот мы обозлились, осерчали. Сидели по тюрьмам, по каторгам. Потеряли голову в гневе. И призвали тебя на правительство. И ты сверг правительство. И что сверг - хорошо сделал, основательно и по заслугам его.
"Ну, теперь строить? - Нельзя лето переменять на зиму и зиму на лето. В январе все будет холодно, а в июне все будет жарко. Так и богатство и труд и имущество. Не надейся, народ, что из чего-нибудь ты получишь богатство, кроме как из труда, терпения и бережливости. Испания открыла когда-то земли с золотом: и золота было так много там, что испанские моряки стали делать даже якоря из золота. Что же, привезли все золото в Испанию. И подешевело оно. И стали испанцы самым бедным народом. А Англия, которая совсем не имела золота и серебра у себя в стране, своею работою, фабриками и заводами перетянула к себе золото и из Испании, и изо всего света. Так и вы: если овладеете всеми богатствами мира, а работать будете не больше 8-ми часов в день, то есть меньше, чем сколько работают головою и мозгом школьники, - будете нищим народом. А что мы вас учили, что от этого вы будете богатыми людьми, что богатыми будете, отобрав все от богатых, - то это мы пустому вас учили, и собственно из гнева на окаянное правительство. Впопыхах чего не скажешь, в гневе чего не налжешь - весь свет проклянешь, и другого под клятву подведешь. Но теперь трудный час, страшный час. И вот - наше последнее слово. Мы уже старики и нам пора в могилу. А ты живи, добрый народ, и не помяни нашего слова, которое было сказано в отчаянии и с горя".
СЕГОДНЯ УТРОМ
Читаю и глазам не верю: среди объявлений о чистке ковров, мебели "nouveau style" и продаже старой ротонды, также о "натурщице" и "молодых дамах", читаю такое, можно сказать, ненатуральное объявление:
УРОКИ
безукоризненного
ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКА
дает бывший министр иностранных дел,
камергер и проч. и проч., орденов и проч.
и проч. Извольский.
Растерялся до того, что чуть с ног не свалился, и выронил листок газеты.
- Боже! Какая фортуна, какая фортуна! О, колесо счастья; или, в таком случае, несчастья... После этого, сегодня я писатель, а завтра буду чистить чужие сапоги на Невском. Нужно ко всему готовиться. Звоню по телефону в канцелярию министра иностранных дел.
- Камергер Извольский?
