Мэтью Деннисон - Двенадцать цезарей
Но пока о падении Мессалины. Высокорожденную жену императора погубила не просто распущенность. В то время как Мессалина срывала клубничку с римского мужского населения (как заставляют нас верить источники), развлекаясь как с аристократами, так и с актером Мнестером, она отвлекала внимание Клавдия многочисленными хорошенькими служанками и наложницами. Это продолжалось до осени 48 года, когда она уступила кратковременному безумству. Воспользовавшись отсутствием Клавдия в Риме, Мессалина «женилась» на назначенном, но еще не вступившем в должность консуле Гае Силии, который, по рассказам Тацита, намеревался усыновить Британника и узурпировать трон Клавдия. Она сделала это не закрыто, в тайной зале дворца, а на официальном обряде бракосочетания в присутствии свидетелей и гостей. Далее она продолжила свое неблагоразумие торжеством, напоминавшим вакхическое празднество. Результатом было то, что можно назвать примером бесчестья среди воров. Те же самые вольноотпущенники, которые однажды воплощали в жизнь мстительные и алчные планы Мессалины, выступили против нее: они убедили двух наложниц императора доложить ему обо всем. Когда стали приходить новости, что Клавдий возвращается в Рим, толпа гостей рассеялась, а сама Мессалина поспешила в Остию, чтобы перехватить принцепса в дороге и лично объясниться. Ей пришлось ехать в телеге, в которой вывозили садовый мусор. Встреча супругов не дала результатов благодаря вмешательству неумолимого Нарцисса. Мессалина выиграла временную отсрочку от казни, но позже была убита по приказу Нарцисса, прежде чем Клавдий мог передумать и помиловать жену. В лучших римских традициях мать Мессалины, Домиция Лепида, взирала на все это с очевидным бесстрастием, попытавшись до этого убедить дочь самой покончить с жизнью.
Светоний использует последствие этой потрясающей и необычной интерлюдии, чтобы проиллюстрировать рассеянность Клавдия: император, который в ответ на известие о смерти жены лишь «потребовал кубок с вином и ни в чем не нарушил обычного ритуала застолья», а вскоре «…после убийства Мессалины, садясь за стол, спросил, почему же не приходит императрица».
Через несколько месяцев Клавдию должно было исполниться пятьдесят семь лет. В отличие от ранних периодов жизни в течение первых семи лет принципата его физическое состояние значительно стабилизировалось (что может указывать на психосоматический характер его заболевания), но сейчас снова началось ухудшение. До этого времени он добивался значительных успехов. Кампания Авла Плавтия в южной Англии принесла империи новую легендарную провинцию. На следующий год во время триумфа, за который проголосовал сенат, Клавдий испытал момент славы, которая когда-то ассоциировалась с его отцом и братом. Были выпущены монеты с изображением павшей Британии. Такими же удачными были ранние кампании на германской границе (против хавков и хаттов) и операции Светония Паулина в Африке (за которые сенат также наградил Клавдия триумфом, но на этот раз он его отклонил). В основном без кровопролитий он расширил римское гражданство в провинциях. Он перестроил Большой цирк и театр Помпея, отметив эти общественные проекты роскошными церемониями открытия. Клавдий взялся за осушение Фуцинского озера в попытке увеличить площадь возделываемой земли. Плиний пишет, что после открытия новой гавани в Остии собравшаяся толпа стала свидетелем невероятного зрелища — император возглавил нападение на дельфина-косатку. Животное попало в ловушку песчаных отмелей. Клавдий приказал перегородить сетью вход в гавань, затем погрузился на корабль вместе с преторианцами и заставил их добить выбросившегося на отмель дельфина ударами копий, к восторгу толпы.
С другой стороны, Клавдию не удалось преодолеть антипатию к сенаторам, которые ранее приветствовали его восхождение на трон. Несмотря на его многократно восхваляемое уважение к сенату, паранойя принцепса в отношении заговоров, реальных или вымышленных, привела к многочисленным казням. Кроме того, Клавдий настойчиво проводил процесс маргинализации сената, который был характерен для всех его предшественников. Отказавшись от консультаций по некоторым государственным вопросам, он организовал императорскую администрацию в виде неофициальных министерств под контролем своих вольноотпущенников: секретаря Нарцисса по делам прошений, Палланта по финансовым делам, Каллиста, помогавшего решать юридические проблемы, и Полибия, которому Сенека сказал: «Ты всем обязан Цезарю». Полибий эффективно управлял имперскими назначениями, хотя номинально был министром культуры и библиотекарем императора. Лояльность вольноотпущенников, как указывал Сенека, распространялась только на самих себя и на Клавдия. Такая система вряд ли могла получить одобрение сената и дошедших до нас источников. Светоний рассматривает ее как результат дурного влияния, которое характеризовало весь период принципата Клавдия: «Однако и это, и другое, и все его правление по большей части направлялось не им, а волею его жен и вольноотпущенников, и он почти всегда и во всем вел себя так, как было им угодно или выгодно». Античные источники оценивают правление Клавдия именно с этой точки зрения, которая укрепляет его репутацию как недальновидного и неблагоразумного правителя. Это несправедливый взгляд, что подтверждается, по крайней мере отчасти, последующими событиями. Наибольшее влияние на период принципата Клавдия оказала Агриппина Младшая: ее стремление к власти было настолько неукротимо, что император не мог ему сопротивляться. Кроме того, Агриппина была матерью императора Нерона. Впечатлительность является присущей человеку слабостью. В работах тех авторов, которых мы считаем «основными» свидетелями (среди них Светоний и Тацит), такая впечатлительность, благодаря которой Клавдий игнорировал притязания на трон собственного сына Британника и отдал его пасынку Нерону, приобретает преступный оттенок в свете будущих потрясений.
При дворе шло состязание. Соперниками в нем были вольноотпущенники императора. Приз для победителя — невеста для Клавдия и беспрепятственное влияние на него. У каждого из троих соревнующихся, Нарцисса, Каллиста и Палланта, есть своя кандидатура для дряхлеющей руки принцепса. Нарцисс поддерживал бывшую жену Клавдия — Элию Петину, Каллист благоволил к бывшей жене Гая — Лоллии Паулине. Но возобладало мнение Палланта. Женщина, ставшая четвертой женой императора после изменения законов о кровосмешении, была его племянница, Агриппина Младшая, возрастом тридцати с лишним лет, — младшая дочь брата Клавдия, Германика (героя и мученика), и Агриппины Старшей (героини и мученицы) и правнучка Августа. Приданое включало происхождение, на котором глубокие следы оставила семейная междоусобица, и ее сына Домиция Агенобарба. Солдаты преторианской гвардии тактично оставили без внимания предложение Клавдия убить его, если он решит снова жениться, которое он сделал после смерти Мессалины. Возможно, их покорило юлианское наследие Агриппины и безупречная репутация, несравнимая с позорным бесчестьем бывшей императрицы. Свою роль в победе Агриппины сыграл флирт: Светоний пишет, что она обольстила Клавдия своими хитростями (поцелуями и родственными ласками), и это ставит под сомнение роль Палланта и, в более широком смысле, правдивость литературных источников относительно состязания вольноотпущенников.
Но, по слухам, власть для Агриппины означала то же самое, что для Мессалины секс. От борьбы ее не отвлекала склонность к телесным утехам: высокомерие и непоколебимая решимость добиться своего вели ее к своей цели. Она добилась изгнания соперницы, Лоллии Паулины, и ее последующего самоубийства, отправила в изгнание некую Кальпурнию, чья красота на время вскружила голову Клавдию. Она также наградила Палланта, став его любовницей. Тот расплатился тем, что предложил Клавдию усыновить Домиция Агенобарба. В 50 году император так и сделал, заслужив благодарность от сената за свой неблагоразумный выбор. Усыновленный Домиций сменил имя на Нерон Клавдий Друз Германик Цезарь.
Агриппина стала первой женой действующего императора, получившей титул «Августа», ее общественное положение изменилось соответствующим образом. Нерон досрочно получил мужскую тогу, титул «глава юношества» и в 53 году женился на дочери Клавдия, Октавии. Для Британника, умного мальчика, который, в отличие от своего отца, понимал, куда дует ветер, перспектива выглядела безрадостной. У него отняли даже рабов. Окончательным унижением было то, что его насиловал «брат» Нерон. Неясно, каким видел Клавдий место своего родного сына в замысле Агриппины: Нерона он усыновил прежде всего как опекуна Британника, но это было фикцией. После долгих лет, проведенных за пределами власти, Агриппина методично и неуклонно преследовала личные цели, «как если бы бразды правления находились в мужской руке», говоря словами Тацита. Как и Мессалина до нее, она использовала страх Клавдия перед заговорами как средство устранения соперников. Но, в отличие от предшественницы, она никогда не теряла голову. В критический момент она действовала с безжалостной решительностью.
