Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ
Увидев машину, все заинтересованно повернулись в нашу сторону. И тут до меня дошло, куда я попал. Береты были не голубые, а тёмно-синего цвета. Значить передо мной ракетчики, и не просто ракетчики, а судя по палаткам, видимо прикрывающим шахты, стратеги. Я понял, что надо уносить ноги. Мы развернулись и были таковы, а уже через полчаса в центр ушли координаты и информация об этом объекте.
В конце дня я заехал в Сары-Озек и нашёл там своего однокашника Рому Шаркаева, как раз того который совершал полёт с третьего этажа женского общежития. Он служил командиром взвода в разведроте одного из полков. У Ромы была отдельная двухкомнатная квартира хоть он, и был холостяком. Квартирный вопрос в этой дивизии был давно решён. В одной комнате жил Рома, а в другой стоял биллиардный стол и мотоцикл. Каждое утро Рома, громыхая по лестнице, слава богу, что первый этаж, выезжал на работу. Я сказал ему, что служу в строительных спецчастях, и прибыл выбирать площадку под строительство объекта. В разговоре он мне подтвердил, что в районе N-го километра расположена ракетная часть.
По прибытию в часть особист пытался мне доказать, что я ошибся, и что никаких ракет в том месте нет. На такие объекты группы не посылались, об этом и мы не должны были знать. Я попросил его не вешать мне лапшу на уши, я там был и всё видел своими глазами. Но, чтоб он успокоился, буду считать, что там вообще не был.
У Ромы я жил два дня, ждал, когда поднимут дивизию по тревоге. После сигнала, а это было ночью. Почему-то, как правило, тревоги объявляли ночью, хотя днём собрать людей и выполнить норматив гораздо сложней. Ночью все в кроватях, а днём кто где, попробуй, организуй сбор.
Рома побежал в полк, а я как враг и иуда, дав радиограмму о подъёме дивизии по тревоге, сел на хвост одной из колонн выходящих в запасный район. Весь день ездил и чертил схемы запасных районов частей дивизии. Благо два района я сделал раньше, изучая местность. Теперь только проставил наименование частей. Это было несложно. Подъезжаешь, представляешься офицером штаба округа. Говоришь, что заблудился и ищешь такую-то часть, я называл Ромкин полк. Добрый наш, словоохотливый солдатик, говорил, что я ошибся и попал в войсковую часть N… Один раз я думал, что меня задержат. К машине, видя чужие номера, подошёл офицер и спросил, кто мы и откуда. Когда я ответил, что со штаба округа, а ведь это проверяющие, он вежливо поинтересовался, ужинали мы или нет. Я его поблагодарил, за беспокойство и мы расстались.
Сделав работу, я стал возвращаться к своей группе, чтоб дать информацию в центр. Было около часа ночи. Начал моросить дождь. Мы ехали по трассе со скоростью около 90 км/час. Водитель проскочил перекрёсток, где нам надо было сворачивать. Я ему сказал, что проскочили. Он жмёт на тормоз и одновременно делает левый поворот. Чувствую, что мы уже летим, нет соприкосновения с землёй. И в голове только одна мысль — командир бригады за машину голову оторвёт.
Машина, сделав пол оборота в воздухе, падает на кабину, а затем переворачивается на колёса, и начинает медленно катиться назад. Кабина смята, передние стёкла выбиты, но фары горят. Я пытаюсь выпрыгнуть головой вперёд через лобовой проём. Водитель хватает меня за брюки и кричит, что этого делать нельзя, так как машина ещё катится. Приказал ему выпрыгивать, так, как не известно, куда она катится.
Выпрыгнув из машины, я первым делом окликнул солдата, который находился в кузове. Фамилию его помню до сих пор, Еремеев. В голове у меня были самые худшие мысли. И вдруг на наше с водителем удивление и радость, мы услышали из кузова: «Что случилось? Почему стоим?». Тут уж раздался наш гомерический хохот, видимо стресс сказался, и радость, что все целы. Мы с водителем держались за животы. Машина разбита в дребезги, а этот засоня спрашивает, что случилось.
Нам повезло, было только две шишки, это когда мы с водителем ударились головами. Как потом мы разобрались, нашему везению способствовало несколько случайностей. Первое то, что, перевернувшись, машина кабиной попала в кучу свежевырытой земли, а не в каменистый грунт, что был вокруг. Второе, и главное, что в ГАЗ-66 между кабиной и кузовом крепится запасное колесо, и кабина, по этой причине, смялась только до этого колеса. Еремеев же во время движения устроился спать прямо на полу кузова. Во время переворота машины его забросило под боковую скамейку, что и позволило ему не вылететь из кузова.
Может быть, были и другие причины, главное мы все были целы. Как я уже сказал, свет у машины горел и даже работал двигатель. Можно было ехать дальше, но в кабину я уже не полез, дверь заклинило. Да и сам водитель полностью не поместился. Ноги у него были на педалях управления, а сам висел на дверке. Так мы проехали оставшиеся 20 км.
Года два, при выполнении машиной левого поворота, у меня замирало сердце.
Задача была выполнена, и надо было возвращаться назад под Алма-Ату. А машина никакая. На утро в соседнем колхозе с помощью автокрана мы несколько вытянули вверх кабину и, поработав киянками, сделали возможным размещение в ней. Затем я приехал к Роману. Рассказав ему всю правду, учения уже закончились, попросил содействия в ремонте машины на базе рембата дивизии.
Рома минут пять бился головой о биллиардный стол, и называл себя последними словами, за то, что забыл о том, что после выпуска я ушёл служить в спецназ, но в ремонте помог. Однако кабина восстановлению не подлежала. Так и ехали мы до самого Ташкента без стёкол, привязывая дверки верёвками.
Когда по прибытию в бригаду Мосолову доложили о происшествии, он сразу сказал, что видимо старший машины был пьян. Однако, узнав, что старшим был я, он эту мысль сразу отбросил, в то время я уже пользовался его доверием и к тому же слыл в бригаде абсолютным трезвенником. Хотя это было совершенно не так. Я просто выполнял его правило: с кем, сколько, когда, и где. Той кружки пива с сержантом мне хватило на всю жизнь.
На этих же учениях был интересный случай с другой группой нашей роты. Командир группы старший лейтенант Холбаев переодел своих ребят в гражданку, так им было легче выполнить свою задачу. Но по времени они не успевали на свой объект. И тогда Хабиб решил захватить машину. Задача должна быть выполнена любой ценой.
Когда они остановили автобус, он оказался военным, это хорошо, меньше потом будет шума. Женя Усачёв, КМС по классической борьбе вытащил водителя и за руль и сам сел на его место. Офицеры, находившиеся в машине, пытались возмущаться, но, увидев, что у „гражданских” под плащами автоматы затихли. Только Хабиб был в форме, но не с погонами старшего лейтенанта, как положено, а в майорских. Решил, что так будет солиднее.
Проехав километров 40, и совсем не в ту сторону, куда хотели хозяева, ребята пошли на свой объект. Всё бы ничего, но как потом оказалось, в машине ехала какая-то московская комиссия, проверявшая одну из частей округа. Командиру бригады в округе устроили разнос и приказали на командира группы за хулиганство подготовить документы на разжалование, до капитана. При подведении итогов учений Мосолов сказал начальнику штаба, что приказ надо выполнять и оформить Холбаеву документы на капитана. Вот только не помню, было это сделано или нет.
4.1.6. Показные занятия.
Ещё, будучи командиром группы, в сентябре 1975 году, я готовил и проводил показные занятия для начальников разведок корпусов и дивизий Сухопутных войск. Мы показывали им десантирование из вертолёта, из положения зависания, занятие по тактико-специальной подготовке, и приёмы рукопашного боя. На подготовку нам отвели всего два дня. По ТСП показывали действия группы специального назначения по захвату пленного и его допрос. Так как округ противостоял Китаю, то и допрос вёлся на китайском языке. Пленного изображал Рафик Латыпов, а допрашивал его Саша Латышев оба командиры групп нашей роты.
Языком они владели в совершенстве, оба референты переводчики.
Саша потом ушёл учиться в Академию Советской Армии, и работал в системе ГРУ. Отработал свой срок и в Афганистане, к стати в той же местности, что и я, но позже. Встретились мы с ним, спустя 23 года, на Украине.
Хочется сказать, что наиболее подготовлены по языку были выпускники Киевского ВОКУ. У них была очень сильная кафедра. В середине 90-х годов, уже в незалежной Украине, братья демократы решили, что училищу будет лучше в Одессе, и убрали его из Киева. Перевезти можно курсантов и оборудование, подрастеряв многое по дороге. Но преподавателей, в основном гражданских не перевезёшь. Угробили одно из лучших училищ бывшего Союза. Ну а затем уничтожили его ещё раз, переведя во Львов.
Показуху мы делали на полигоне Среднеазиацкого военного округа «Отар». Руководил сборами начальник разведки Сухопутных сил генерал лейтенант Гридасов. Военный интеллигент и умница. Мне повезло, я заработал у него две благодарности. По одной за каждое занятие. В дальнейшем меня судьба ещё два раза сводила с этим человеком. Это летом 1980 года. Он инструктировал нас, группу офицеров частей специального назначения, прибывших в Кабул для переучивания подразделений 103 дивизии ВДВ на тактику спецназа. И 24 октября 2000 года в Москве, на мероприятиях посвящённых 50-летию спецназа.
