Самостоятельная дырка - Остап Вишня
Ну, и расстреляли.
Такого писателя замучили! Как он писал! Бож-ж-же наш, как он писал! Разве он, думаете, так писал, как другие пишут? Вы думаете, что он писал обычным пером и чернилами и на обычной бумаге? Да где вы видели?! Он берёт, бывало, шпильку для галушек, в чёрную сметану воткнёт и на тонюсеньких-тонюсеньких пшеничных лепёшках и пишет. Пишет, варенницей 24 промокает и всё время припевает: «Дам лиха закаблукам, закаблукам лиха дам». А как уж не очень смешно получается, тогда как крикнет на жену: «Жена! Щекочи меня, чтоб чуднее получалось.»
И такого писателя расстреляли.
Поначалу очень ему было скучно.
Пока жив был, забежит, было, или к Рыльскому, или к Сосюре, - опустошат одну-другую поэму, ассонансом закусывая. 25 26 Или они к нему заскочат, - жена, глянь, какую-нибудь юмореску на сале или на масле поджарит, - жизнь шла.
А расстрелянный - куда пойдёшь?
Одна дорога - на небо.
А там уже куда определят: в рай или в ад.
И первых сорок дней душа поблизости моталась. А как уже она собралась в «вышину горную», - уцепился и он за ней.
В небесном отделе кадров заполнил анкету.
Зав посмотрел:
- Великомученик?
- Очень, - говорит, - великомученик.
- За Украину?
- За неё, - говорит, - за матушку.
- В рай!
Перед раем, как водится, санитарная обработка. Ну, постригли, побрили.
- Не брейте, - просит Остап, - усы запорожские, а то потом, - говорит, - тяжело будет национальность определить, поскольку... (вспомнил-таки, слава богу!), поскольку, - говорит, - оселедец 27 сам вылез...
- Так в какой вас, - спрашивает его заведующий распределением, - рай? В общий? Или, может, хотите в отдельный?
- А разве у вас, - спрашивает, - теперь не один рай?
- Нет. Раньше был один, общий для всех, а теперь разные раи пошли.
- Слава тебе господи! - говорит Остап. - Наконец-то! А я, - говорит, - боялся, что придётся в одном раю с русскими быть. Меня, - говорит, - в наш рай. Самостоятельный. Автокефальный.
- Прошу! - говорит заведующий распределением.
Заводит Остапа в самостоятельный рай. Глянул - сердце задёргалось и заскакало. Самый вишенник 28 и весь в цвету. Любисток. Рута-мята. Крещатый барвинок. Васильки. Тимьян. Евшан-зелье. 29 Течёт речка небольшая. Стоит белый клён над водой. Над оврагом дуб склонился. По ту сторону гора, по эту сторону вторая. Камыш. Осока.
И в том раю на вишенке соловей щебетал.
- Курский? - спрашивает Остап.
- Кто курский?
- Соловей, - спрашивает, - курский?
Райская гурия, в кубовой 30 юбке, сразу руки в стороны:
- Что вы, пан, чтоб вашу мать трясло, с ума сошли, что ли? Какой курский? Чтобы в украинском раю да курский соловей... Да стонадцать чертей тому в душу, кто так даже подумать может!.. Да повылазили бы ему глаза, кто это увидеть может!.. Да триста ему на пуп болячек-пампушек! Да...
Подбегает вторая, в запаске 31, красной кромкой 32 подпоясанная: - Ой, горе мне, что не умею так ругаться, как моя кума...
- Наш рай, - сразу же убедился Остап.
- Да ты знаешь, рожа 33 тебе в живот, что мы, как только отавтокефалились, всех курских соловьёв выдавили. Да ты знаешь, что в нашем раю имеет право петь только тот соловей, который вылупился не дальше, как за 5 вёрст от Белгорода. А ты - курский! Да стонадцать!..
- Да это я, - Остап говорит, - не с национальной, а с орнитологической стороны.
- Так и есть!
Ходит Остап по раю, разглядывает.
- Ну и рай. Ну, просто тебе рай, и цветение.
Все в украинских костюмах, играют на бандурах, на лирах, на свирелях, на бубнах.
Танцуют гопак и метелицу.
Гурии 34 живут по кладовым: как только какую полюбил, так и в кладовку.
Едят галушки, вареники, сало, колбасы, капусту, лапшу и путрю. 35
Пьют оковытую, варенуху и мёд. 36
Ездят только на волах. На лошадях только всадники-казаки.
Господ простой люд в ручку целует. Господа простой люд канчуками лупят.
Национальность - только украинцы и украинизированные немцы.
- И как же вы так, - спрашивает Вишня, - устроились? Кто вам помог?
- А это друзья, - говорят, - наши, гестаповцы. Потому что это наш рай, самостоятельный и ни от кого не зависящий...
- А кто же у вас директор?
- Вакансия. Ждём нашего дорогого потомка старинного казацкого рода Гитлеренко. 37
- А-а! Ну, тогда и я здесь останусь, - говорит Остап. - Всю жизнь мечтал господ в руку целовать. На земле не довелось, хоть в раю порадуюсь.
И живет теперь Остап Вишня в раю, в карты играет да свербигуз ест. 38
Вот самая правдивая правда о настоящем Остапе Вишне.
* * *
А что же это за Остап Вишня, что и теперь это по большевистским газетам пишет?
Ну, ясно, что это большевистская фальшивка.
По паспорту настоящая фамилия нынешнего Остапа Вишни «Павел (через пять) Михайлович Губенков.» Из Рязанской области, хотя некоторые уверяют, что он на самом деле из Вильнюса и что мать его - польский ксёндз, а отец - знаменитый еврейский цадик. 39 40 Последние сведения не проверены. Внешне он такой: рыжая борода «клинушком», весь в лаптях, трижды в день ест тюрю и беспрестанно играет на балалайке, припевая: «Во саду ли, в огороде ли». 41
Как напишет что-то в газету, сразу бежит к Днепру и пьёт из Днепра воду: хочет выпить Днепр.
Вот кто такой - теперешний Остап Вишня.
...Выпьем... простите, помолимся, господа, за упокой души великомученика Остапа Вишни.
Да будет ему земля пером!
Самопишущим.
Украинско-немецкая националистическая самостоятельная дырка
По некоторым сёлам украинско-немецкие банды скрываются по схронам, сделанным в виде выкопанного в земле большого нужника. (Факт)
Вот и потянули Ивана Тёмного строить украинское самостоятельное, даже от ума не зависящее, государство.
Поковылял Иван Тёмный на государственную работу.
Пришёл, смотрит - стоит государственный дом, такой, как и
