Истории города Бостона - Леонид Спивак
Некоторый успех сопутствовал лишь бостонской компании «Роксбери раббер». Изобретенная здесь машина наносила на плотную материю тонкий слой каучука, обработанного для устранения липкости скипидаром. В то дождливое лето бостонцы начали широкую рекламу своих «непромокаемых» товаров: крыш для домов и фургонов, а также обуви и одежды. Как говорили современники, наступила «эпоха галош», а сам бум получил название «резиновой лихорадки». Удачливая компания открыла филиалы не только в Массачусетсе, но и в других штатах.
К несчастью, следующее лето принесло в Америку рекордную жару. Вошедшие в моду резиновая одежда и обувь буквально таяли на людях, а крыши домов и фургонов превращались в жидкое месиво, издававшее к тому же отвратительный запах. Тысячи разгневанных покупателей возвращали «Роксбери раббер» дефектную продукцию. Убытки компании составили сотни тысяч долларов.
Именно в это время Чарльз Гудийр заинтересовался проблемой «индейской резины». Каждому здравомыслящему человеку было ясно, что каучук – не просто неприбыльное, но и абсолютно безнадежное дело. Однако Гудийр, подобно средневековым алхимикам, упорно искал свой «философский камень». «Этот человек не имел права на успех. Он не обладал нужными знаниями и подготовкой. Он сталкивался с трудностями, перед которыми спасовал бы любой другой. Часто он даже не знал, чего добивался, – писал о нем историк Митчел Уилсон. – Органическая химия была в то время еще в пеленках. Никто не знал о резине или «резиновой» химии больше Гудийра, а он не знал ровным счетом ничего. Гудийр просто верил в свою счастливую звезду».
Чарльз Гудийр
Приступая к опытам с «эластичной смолой», Чарльз Гудийр считал ее некоей разновидностью кожи, которую необходимо «вылечить». Для решения столь несложной задачи он начал добавлять в каучук различные вещества. Свои первые эксперименты Гудийр провел в тюрьме. Арест за неуплату долгов был для него не первым и далеко не последним. Он попросил жену принести ему побольше каучука и кухонную скалку. Раскатывая сырой каучук в тонкие листы, Гудийр смешивал его с самыми разными химическими соединениями. В дело шли соль, сахар, перец, чернила, молоко, касторовое масло и даже тюремный суп.
Первый успех пришел довольно быстро. Пытаясь избавиться от присущей каучуку «летней липкости», чудак-экспериментатор обнаружил, что кипячение с добавлением магнезии делает «эластик» более прочным. Изобретатель открыл лавку-мастерскую, где вся его семья без устали трудилась над изготовлением галош, фартуков, обложек для книг и даже чехлов для роялей. Но в первый же жаркий месяц все товары в витрине лавки растаяли, оставив после себя лишь зловонное месиво.
Как и следовало ожидать, неудача не остановила Гудийра. Словно одержимый, он продолжал биться над решением «резиновой загадки». Количество перепробованных им ингредиентов уже перевалило за тысячу, но упрямый каучук по-прежнему превращался в клейкое тесто под солнечными лучами и крошился в морозные дни.
В 1837 году Чарльз Гудийр перебрался в Бостон, где все еще влачила жалкое существование компания «Роксбери раббер». Здесь ему разрешили проводить опыты с химическими реактивами и даже предложили мизерное жалование.
Исторический район Бостона – Бикон Хилл
Вскоре упрямый Гудийр нащупал очередное решение проблемы. Его новый метод назывался «кислотное лечение». Изобретатель любил раскрашивать свои резиновые изделия. Однажды, пытаясь снять лишнюю краску с одной из таких «расписных галош», Гудийр воспользовался раствором царской водки. Едкая смесь так изуродовала живопись, что раздосадованный экспериментатор тут же выкинул свое произведение. Сутки спустя Гудийр проснулся в холодном поту с ощущением открытия. Отыскав в мусоре испорченную галошу, он увидел, что обесцвеченная кислотой поверхность каучука лишилась липкости, стала гладкой и упругой. Теперь Чарльз Гудийр мог с полным правом заявить, что спас американскую резиновую промышленность.
«Роксбери раббер» стала выпускать резиновые изделия, обработанные по методу Гудийра парами азотной кислоты. Результаты превзошли все ожидания. «Вылеченный» каучук снова вошел в моду, и в кармане изобретателя завелись кое-какие деньги. Он даже получил первый государственный заказ: бостонской почтовой службе требовались непромокаемые сумки. Гудийр изготовил 150 резиновых почтовых сумок и вывесил их на фасаде своего дома на всеобщее обозрение. Триумфатор был настолько уверен в успехе, что на две недели отправился со всей семьей в отпуск.
По возвращении Гудийр почуял неладное по лицам соседей. Вокруг дома стоял знакомый отвратительный запах растаявшего каучука. Все контракты были аннулированы. Гудийр снова стал банкротом. Именно в это время, пытаясь убедить мир в достоинствах своего «эластика», он изготовил резиновые костюм и обувь, в которых расхаживал по городу. Его обходили стороной, как прокаженного. Весь мир уверовал в то, что «индейская резина» способна лишь приносить несчастье тем, кто имел с ней дело.
Вконец обнищавший Гудийр был вынужден перебраться в отдаленное бостонское предместье Вобурн, где его семья нашла кров у родственников жены. В доме уже давно была продана почти вся мебель и посуда (взамен отец семейства изготовил резиновые тарелки). В один из дней Чарльз Гудийр даже продал школьные учебники сына. Окрестные фермеры старались не замечать, что его жена и дети тайком выкапывают картофель на их полях, и даже иногда делились с ними молоком. Все бостонские ломбарды знали неудачливого изобретателя в лицо. Двери долговой тюрьмы, которую Чарльз Гудийр звал «мой отель», вновь открылись для него.
Но к этому времени «резиновый Дон Кихот» уже был близок к решению проблемы. Сырой каучук, смешанный с мелко истонченным порошком серы и затем медленно высушенный на солнце, был значительно более устойчивым к температурным воздействиям. Впрочем, все это мало интересовало скептических современников.
Реклама товаров Гудийра
Зимой 1839 года Гудийр вновь отправился в Бостон в поисках денег на свои бесконечные эксперименты. В одной из лавок на Уотер-стрит его подняли на смех. Вспылив, «каучуковый сумасшедший» швырнул образцы своего «вылеченного материала» в печь и вышел вон. Через минуту он вернулся с извинениями и бросился к печи. Никто не обратил внимания на то, что заметил Гудийр. Его материал не расплавился в огне, а лишь обуглился. Именно этот день, как скажут потом ученые, стал одной из важнейших вех в истории полимерной химии.
Последующие четыре года Чарльз Гудийр потратил на опыты с огнем и
