Истории города Бостона - Леонид Спивак
Летописец русский старины М. И. Пыляев отмечал: «Много чудесного в народе рассказывали про одного наезжавшего в Петербург иностранца – француза-чревовещателя». Газета «Северная пчела» летом 1834 года удивляла своих читателей: «Лишь только он уйдет старухою с правой стороны театра за кулису, и вы еще слышите последние слова его, уже выходит из-за кулисы левой стороны слугою, девицею, офицером. Многие зрители бились об заклад, что это не может быть один и тот же человек». Гораздый на шутки Ваттемар довел в Петербурге будочника, стоявшего на часах, до того, что тот стал ломать ружьем свою будку, полагая, что в ней сидит леший. В другой раз француз привел в отчаяние бабу с охапкой дров, «разговаривая» с ней из каждого полена. Говорят, даже император Николай I при встрече с Ваттемаром никак не мог отделаться от назойливо жужжащей над головой мухи, пока не догадался, что это очередная проделка лицедея.
В мемуарах С. Н. Гончарова, младшего шурина Пушкина, есть история, о том, как однажды из кабинета поэта, находившегося над комнатой Гончарова, донеслись «звуки нестройных и крикливых голосов»; а за обедом Александр Сергеевич рассказал ему о визите Ваттемара. Пушкин писал жене в деревню про актера, который «смешил меня до слез; мне право жаль, что ты его не услышишь».
Вскоре писатель М. Н. Загоскин, в то время директор московских Императорских театров, получил от Пушкина рекомендательное письмо: «Обращаюсь к вам с важным делом. Г-н Александр, очень замечательное лицо (или даже лица), собирается в Москву и предлагает вам следующие условия: доход за представления пополам с дирекцией <…> и бенефис. Удостойте меня ответом и потешьте матушку Москву».
Пушкин написал по-французски в альбом Ваттемара: «Votre nom est Légion car vous êtes plusieurs» («Имя ваше – легион, так как вас множество»). Перефразировав известное евангельское изречение, поэт дал своеобразную характеристику столь пленившему его актерскому дарованию.
Знакомство двух Александров породило несколько легенд. Согласно воспоминаниям С. Н. Гончарова, Пушкин после встречи с Ваттемаром посвятил ему отдельное стихотворение. «По окончании обеда он (Пушкин – Л. С.) сел со мною к столу и, продолжая свой рассказ, открыл машинально Евангелие, лежавшее перед ним, и напал на слова: «Что ти есть имя? Он же рече: легион – яко беси мнози внидоша в онь». Лицо его приняло незнакомое мне до сих пор выражение; он поднял голову, устремил взор вперед и, после непродолжительного молчания, сказал мне: «Принеси скорей клочок бумаги и карандаш». Он принялся писать, останавливаясь, от времени до времени задумываясь и часто вымарывая написанное. Так прошел с небольшим час; стихотворение было окончено. Александр Сергеевич пробежал его глазами, потом сказал: «Слушай». Слова Евангелия вдохновили поэта. Он взял их эпиграфом…»
Упомянутое стихотворение считается бесследно утраченным, но в альбоме актера осталось написанное Пушкиным библейское изречение. Поэт также собственноручно начертал для коллекции Ваттемара две элегии из цикла «Подражания древним». Пушкин, как известно, крайне бережно относился к своим рукописям. Чем объясняется такая его щедрость на автографы? Литератор Н. В. Кукольник писал: «Александр Ваттемар – не только неподражаемый артист: он еще библиофил, нумизмат, антикварий. Где бы он ни был, везде отнимал у театра несколько часов для посещения библиотек, музеев, на чтение рукописей, на изучение памятников и медалей». Творчество Ваттемара высоко оценивали знаменитейшие его современники: Гете и Томас Мур, Ламартин и Вальтер Скотт выражали свое восхищение в прозе и стихах, сохранившихся в альбоме артиста. Странствия по всей Европе позволили Ваттемару собрать уникальную коллекцию книг, автографов и предметов культуры.
Пушкина явно заинтересовала встреча с необыкновенным, разносторонне образованным человеком, библиофилом и коллекционером. Поэт работал над «Подражаниями древним», и в его размышлениях той поры важное место занимала аналогия между гибелью античного мира и крахом европейского «старого порядка» после французской революции. Ваттемар знал о гибели «старого мира» не понаслышке. Вероятно, между поэтом и его высоко эрудированным визитером состоялась весьма содержательная беседа. «…Слава Гостю, который за чашей беседует мудро и тихо!» – так заканчивается пушкинское стихотворение «Из Ксенофана Колофонского», подаренное актеру.
В 1835 году Александр Ваттемар представил во французский парламент «Петицию о принятии закона, разрешающего учреждение всеобщей системы обмена дублетами книг и предметов искусства, находящихся в частных собраниях, в музеях и в библиотеках». Четыре года он безуспешно пытался продвинуть свое предприятие: идея оказалась слишком необычной для французских государственных мужей. Тогда актер направился в Соединенные Штаты.
Ваттемар объездил множество американских городов с лекциями и выступлениями, а 17 июля 1840 года Конгресс США одобрил его «Систему международного обмена культурными ценностями». Местом для своего самого смелого эксперимента Ваттемар выбрал Бостон, который в то время величали не иначе как «Афинами Америки». Его искусство завоевывать друзей привело Ваттемара в дом Джозайи Квинси, президента Гарвардского университета. Семья Квинси на годы стала «бостонским приютом» для артиста.
В апреле 1841 года Александр Ваттемар обратился к бостонским законодателям с предложением открыть бесплатную общественную библиотеку, субсидируемую за счет городской казны. Ваттемар призывал создать «храм науки, литературы и искусства, открытый для всех, невзирая на расу, достаток и цвет кожи». Предложение оказалось даже слишком демократичным. Напомним, что только через десять лет в Америке напечатают скандальную «Хижину дяди Тома», а женщины получат право голоса спустя восемь десятилетий.
В качестве начального вклада в будущее книжное собрание Ваттемар заказал во Франции несколько десятков фолиантов. Первым из печатных изданий, отправленных в Бостон, был альбом гравюр «Архитектурные памятники Парижа», прежде находившийся в коллекции Наполеона. Но «отцы города» не спешили раскошелиться на открытую для всех бесплатную библиотеку. К тому же для консервативных «бостонских браминов» француз оставался всего лишь заезжим комедиантом. «Египетские ночи» Пушкина, написанные вскоре после отъезда Ваттемара из Петербурга, открываются эпиграфом по-французски: «Что это за человек? – О, это большой талант; из своего голоса он делает все, что захочет. – Ему бы следовало, сударыня, сделать из него себе штаны».
Бостонская публичная библиотека
Актер возвратился во Францию, чтобы найти средства на реализацию своего замысла. Из «Парижских писем» Николая Греча известно, что в 1843 году Ваттемар, который к этому времени «оставил драматическое поприще», устраивал в Париже специальную выставку собственной коллекции, разделенной на
