Феликс Луна - Краткая история аргентинцев
Национальное государство
Помимо политики поощрения иммиграции, развития образования, поддержания мира и открытия границ, помимо предотвращения конфликтов с помощью пактов, помимо оптимистических настроений существовал еще один важный элемент этой системы — национальное государство. До 1880 г., как мы сказали, национального государства не было. Существовало только правительство, на правах гостя, расположившееся в городе Буэнос-Айресе и управлявшее национальной армией, возникшей во время войны с Парагваем. Но оно не обладало достаточной властью для предотвращения вооруженных восстаний, провоцируемых провинциальными правительствами или различными политическими силами, как это произошло в 1874 г.
В 1880 г. национальное государство не только получило столицу, но и укрепилось благодаря созданию Национального совета по образованию, Национального ипотечного банка, а также министерств, обладавших полномочиями на территории всей страны (например, были созданы министерство строительства и министерство образования). Большое значение имело создание Национальной армии, ставшей по настоящему мощной после принятия закона о всеобщей воинской обязанности. Во время выступлений 1890, 1893 и 1905 гг., в которых участвовало большое число военных (а также гражданских лиц), армия в целом осталась верной правительству.
Рискну утверждать, что консервативный режим был по сути либеральным. Он являлся либеральным по своей идеологии, так как выступал за свободу слова и печати и считал необходимым уважать общественные институты. В определенном смысле его идеология была либеральной, и в сфере экономики это проявилось в открытии границ для всего иностранного. Но лидеры режима четко понимали, что государство должно быть сильным, авторитарным и примирять различные интересы, существовавшие в обществе; у него были права и обязанности, которыми оно не могло пренебрегать.
Когда Хуарес Сельман в 1889— 1890 гг. в условиях экономического кризиса выставил на продажу в Европе 24 тысячи квадратных лиг государственных земель (правда, они так и не были проданы), когда он сдал в аренду предприятие коммунального хозяйства в Буэнос-Айресе и продал часть железных дорог, принадлежавших государству, то Рока, подлинный создатель консервативного режима, с горечью говорил одному из своих друзей, что если бы государство действительно было плохим администратором, то нужно было бы продать казармы, почтовые отделения, телеграф, налоговые учреждения, таможни и все то, что является «правами и обязанностями государства». То есть эти люди, разделявшие основные положения либерализма, также понимали, что там, где шли процессы формирования общества, а именно это происходило в Аргентине того времени, было необходимо государство, способное исполнять свои обязанности. Но не для того, чтобы вмешиваться в частные инициативы, а чтобы очертить их рамки, а также способствовать развитию тех сфер экономики, в которых не были заинтересованы частные лица.
Оппозиция
По мере того как в страну прибывали иммигранты, создавалась определенная промышленная инфраструктура и появлялся пролетариат, получали распространение идеи социального освобождения, носителями которых были анархистские и социалистические лидеры. Подобные идеи глубоко проникли в сознание малообеспеченных слоев населения. Начиная с 1904 г. Политическая система, которая ранее во многих отношениях являлась прогрессивной, начала приобретать репрессивные черты, и был принят закон о местожительстве. Некоторые представители режима испугались беспорядков, способных привести к свержению сложившегося строя.
В действительности ситуация не была такой опасной. Произошли забастовки, волнения, но ни одно событие периода 1900—1910 гг. не могло оправдать принятия этой репрессивной меры, продемонстрировавшей страх создателей консервативного порядка. Рока, Пеллегрини, Митре-младший и Саенс Пенья-старший не отказались от оптимистического взгляда на судьбы страны и нравы народа, однако, последние эпигоны режима, такие как Марселино Угарте и другие политики, которые сегодня почти забыты, пришли в ужас от того, что могли сделать эти подстрекатели — анархисты и социалисты. Репрессивные законы и действия полиции означали кризис политики, успешно проводившейся ранее.
В любом случае, до 1910 или 1912 г. консервативный эксперимент имел успех. Страна, созданная по проекту Альберди и в 1880 г. еще только начинавшая свое развитие, в 1910 г. стала абсолютным лидером Латинской Америки, показав самый успешный на тот момент опыт переноса европейской цивилизации на новую почву.
Но одна неприглядная деталь, вызывавшая не только критику беспристрастных наблюдателей, но и постоянные протесты партии радикалов, нуждалась в реформе. Речь шла о политической проблеме, связанной, как уже было сказано, с существованием определенного пакта. Хотя у соглашения и была очевидная цель, состоявшая в предотвращении конфликтов и столкновений, такая политика превращала избирательную систему в фикцию и была глубоко аморальной. Дележ власти, характеризовавший режим на протяжении многих лет, безусловно, развратил общество, удерживал от участия в политических событиях лучших людей, превращал парламент в лживый театр и был уязвимым местом в системе, которая в других сферах функционировала успешно.
Именно тогда Роке Саенс Пенья, находившийся под давлением обстоятельств, о которых речь пойдет позднее, выступил инициатором принятия закона, носящего его имя и приведшего к огромным переменам в политической жизни страны. Закон Саенса Пеньи заменил нечестную и насильственную избирательную систему прошлых лет новой, которая позволила гражданину свободно голосовать, а также установила, что партия, побеждавшая на выборах, должна была править совместно с партией, занимавшей второе место.
Очевидно, что этот закон был принят для выхода из критической ситуации. Митре и Альберди, создавшие республику, уже умерли, но их политические наследники имели полное право считать, что электорат пойдет за ними на этом новом этапе и подтвердит их легитимность, поскольку были достигнуты крупные успехи. За тридцать лет они превратили периферийную, бедную, раздробленную, неуправляемую страну в богатую республику, выгодно отличавшуюся от остальных стран Латинской Америки. И тем не менее электорат повернулся спиной к этим старым созидательным силам и оказал поддержку новому, неизвестному движению, не имевшему четкой программы. Его лидер также был мало известен, и движение в целом стало абсолютно новым явлением в аргентинской политике.
Эти тридцать лет, с 1880 по 1910 г., сыграли ключевую роль в формировании современной Аргентины. В определенной степени современные аргентинцы являются наследниками той эпохи. Величественные общественные здания во всех городах республики и огромные парки созданы в то время. Утверждение основных общественных институтов, являющихся основой жизни страны, — от начального образования и университетов до вооруженных сил, — дело того режима, который, хотя и был виновен во многих политических грехах, при этом обладал чутьем и интуицией, позволившими ему понять, какую роль должна была играть Аргентина в мире.
Цена прогресса
В тот период процветание во многом зависело от производства, существовавшего в так называемой влажной пампе, то есть от зерновых и масличных культур, но особенно от производства мяса. Вследствие этого привилегированным регионом оказалась зона, включавшая большую часть провинции Буэнос-Айрес, юг Санта-Фе, юг Кордобы и, пожалуй, часть Сан-Луиса. В столь же выгодном положении оказалось винодельческое и сахарное производство.
Но процветание и возникшая на его основе инфраструктура (в частности, сеть железных дорог, ведших к порту Буэнос-Айреса) не коснулись некоторых регионов страны, чьи товары в то время не пользовались спросом. Например, горнорудное производство или ремесла северных и северо-западных провинций испытывали относительный регресс. Хотя провинции побережья пережили огромный подъем, были и другие районы, как, например, Катамарка, обладавшие во времена конфедерации большим влиянием, чем в период консервативного режима.
Переписи населения показывают демографический спад в этих регионах, что привело к уменьшению их представительства в парламенте, поскольку оно зависело от числа жителей каждой провинции. Со временем стало заметно, что северные и северо-западные провинции с каждым разом получают все меньше представителей в парламенте по сравнению с провинциями побережья. Это влекло за собой ряд важных последствий: когда, например, шло голосование о строительстве общественных учреждений, предпочтение получали провинции побережья, поскольку они создавали большую долю общественного богатства, а старые провинции, основавшие страну, оказывались обреченными на отсталость.
