Ефим Грекулов - Православная церковь — враг просвещения
Реакционная деятельность Корнеева вызвала протесты прогрессивной части общества. Представляя министру внутренних дел выписки из мракобесных циркуляров Корнеева, харьковский общественный деятель и учёный В. Каразин писал: «Мы переселяемся добровольно и всеми силами в века самого мрачного суеверия и невежества, в нынешнем веке все это не может иметь другого действия, как, сделав религию и правительство смешным, — умножить вольнодумцев».
Протест Каразина и других прогрессивных деятелей не встретил поддержки правительственных кругов. Реакционную деятельность Корнеева на посту попечителя учебного округа одобрило министерство духовных дел и просвещения. Александр I, ознакомившись с докладом Корнеева, «начертал» на нём: «Был весьма доволен».
Голицын предложил Корнееву усилить надзор за юношеством: «сохранять и утверждать… страх божий и смотреть, чтобы обучающееся юношество почитало начальство… книги против христовой веры не имело»20.
Насаждая религию вместо науки, самодержавие изгоняло из Харьковского университета прогрессивных профессоров, обвиняя их в подрыве основ религии. Так, по обвинению в вольнодумстве был уволен ректор университета, выдающийся русский философ-материалист, замечательный математик T. Ф. Осиповский (1765-1832 гг.), активно выступавший против идеалистической философии. В доносе на Осиповского философ-мракобес Дудрович писал, что образ мыслей Осиповского «совершенно противен началам веры и св. писания», что Осиповский «не устыдился громко утверждать, что бог не живёт». Дудрович сообщал далее, что Осиповский своими материалистическими взглядами оказывал дурное влияние на студентов и что они перестали ходить на лекции по богопознанию и христианскому учению, а также на лекции по философии21.
За преподаванием в Харьковском университете следило и высшее духовенство. Митрополит Иннокентий обнаружил в диссертации участника «Украино-славянского общества» H. И. Костомарова «О значении унии в западной Руси» идеи, враждебные православию. По доносу митрополита диссертация Костомарова была предана огню.
Мракобесие и поповщина насаждались и в Юрьевском (Тартуском) университете. Попечитель учебного округа внушал профессорам и студентам, что результаты научного исследования должны проверяться только догматами христианства. При подборе научных кадров для университета предварительно выяснялось отношение кандидатов к религии, их научные заслуги в расчёт не принимались. Тартуский университет хотел пригласить известного учёного Ранке, но эта кандидатура попечителем не была утверждена. «Моё сердце обливается кровью от того, — писал попечитель, — что учёность и гениальность для вас значит больше, чем христианство»22.
5
В годы террора, наступившего после революции 1848 года, в высшей школе было усилено влияние религии и церкви. «Одна наука не приведёт к хорошим результатам, — говорил Николай I. — Мне нужны верные сыны престола, мне нужна беспредельная преданность, бессознательная покорность и беспрекословное повиновение»23.
В секретной инструкции министерства 1848 года указывалось, что лучшим средством для спасения юношества от вольнодумства и безбожия является преподавание закона божьего в высшей школе. «Основным началом в образовании, — говорилось в циркуляре, — будет наше государственное начало, на котором непоколебимо стоит трон и алтарь, собственно русское начало, русский дух, наша святыня»24.
Инструкция требовала, чтобы преподавание в высшей школе велось в духе «благоговения к святым, преданности к государю и любви к отечеству». Программы лекций подвергались тщательному контролю — в лекциях не должно было быть ничего, «несогласного с учением православной церкви, с образом правления и духом государства». Ректоры университетов обязаны были представлять отчёты «о духе и направлении преподавания». В отчётах писалось, что преподавание «согласовывалось везде с началами чистой нравственности и освещающим её учением православной церкви», что «при преподавании наук, особенно естественных, не допускалось ничего произвольного и мечтательного»25.
Духовенство постоянно вмешивалось в жизнь высшей школы, пытаясь подчинить университетское преподавание интересам церкви и религии. Московский митрополит Филарет возражал против существования в Петербургском университете физико-математического и историко-филологического факультетов, зато настаивал на организации богословского факультета26.
Подольский архиепископ Иринарх предложил министерству просвещения запретить преподавателям университета говорить что-либо несогласное с писанием, потребовать от них признания святости библии и веры в бога. Петербургский митрополит Григорий просил принять меры против одного учёного, в трудах которого он не встретил ни слова о боге-создателе. Донос митрополита был разоблачён герценовским «Колоколом» в заметке «Архипастырское рвение о мраке»27.
Министерством была составлена расширенная программа преподавания богословия. Эта программа предварительно рассматривалась московским митрополитом Филаретом, а затем её утвердил синод. Преподавание философии признавалось «пагубным» и было полностью упразднено. «Единственным и твёрдым основанием всякому положительному учению» считался закон божий28. В связи с закрытием кафедр философии и насаждением богословия Герцен писал, что вместо науки в университетах преподавали теорию рабства29.
Преподавание логики и психологии возложили на профессоров богословия и законоучителей по программе, утверждённой для духовных академий; наблюдение за этим вели те же лица, которые контролировали преподавание закона божьего.
Послушное университетское начальство, запретив в высшей школе преподавание философии, писало, что упразднение кафедры философии является «знаком того, что самая высокая философия имеет свой источник в божественном откровении» и что «все мудрствования умов, не проникнутых и не направленных чистой верой, суетны и ведут скорее к заблуждению, нежели к познанию света и истины» 30.
Наряду с этими мерами правительство привлекало духовенство для борьбы с распространёнными в университетской среде революционными идеями. Профессор богословия Московского университета Терновский выступал перед студентами с антиреволюционными проповедями, а митрополит Филарет вызывал к себе передовых профессоров университета и, угрожая гневом божьим и царской немилостью, упрекал их во вредном влиянии на юношество31. Филарет призывал бороться с «мыслями и учениями противохристианскими, противонравственными и противоправительственными». Он составил специальную молитву о борьбе с «разрушительными взглядами». Эта молитва читалась во всех московских церквах32.
В 50-х годах XIX в. в связи с промышленным развитием страны начались поиски железа и угля на Урале, в Сибири, на Кавказе. Против геологических исследований восстал московский митрополит Филарет. Встревоженный таким отношением церкви к развитию необходимой для отечественной промышленности науки князь В. Ф. Одоевский обратился в марте 1858 г. с письмом к обер-прокурору синода Толстому с просьбой воздействовать на церковников, чтобы они не мешали развитию геологии как науки. «Довольно уже Россия, — писал он, — потерпела бед и убытков от страшного гонения на геологию, по милости которого у нас нет насущного хлеба, т.е. каменного угля…, тогда как все это гонение основано просто на незнании предмета».
Подчёркивая значение геологии для развития промышленности, Одоевский писал, что за границей она сделалась уже «простонародной… Что пользы будет… поднять смех во всей Европе, дать пищу журнальным эпиграммам и новое оружие противникам нашей церкви»33.
Жалоба промышленников была передана на рассмотрение митрополиту Филарету. Доказывая несовместимость религии и науки, Филарет указывал на осуждённые им и другими церковниками взгляды профессора Московского университета К. Ф. Рулье (1814-1858 гг.). Этот выдающийся русский естествоиспытатель отстаивал материалистические принципы в биологии. Публичные лекции профессора, в которых он проводил эволюционные идеи, вызвали огромный интерес в русском обществе. Но труды Рулье подрывали устои идеализма и религии и вызвали поэтому ненависть к нему церковников во главе с Филаретом.
Лекции Рулье, опубликованные в 1859 г. в газете «Московские ведомости», Филарет использовал для доказательства того, что научная геология опровергает библейскую космогонию и потому не может быть терпима. Критикуя взгляды Рулье, Филарет писал: «Все высказанное будет ли уметь читатель согласить с первой главой книги бытия? Не впадёт ли он в искушение увлечься учёными мечтами от исторической истины»34. Церковники донесли, что лекции Рулье противоречат писанию, что они опровергают важнейший догмат церкви — сотворение мира. От Рулье требовали, чтобы он внёс в подготовленную им книгу изменения, которые прямо противоречили его взглядам, и признал, что истинно и непреложно только то, что сказано о сотворении мира в библии35. За Рулье была установлена слежка, ему запрещалось публично выступать. Преследование церковников привело к преждевременной смерти выдающегося учёного.
