Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2 - Игал Халфин
Именно в таком свете, думается, надо читать обращение Пастаногова от 30 августа 1939 года к секретарю Новосибирского обкома ВКП(б) Боркову. Пастаногов все еще был на свободе, но карьера его пошла вниз. С июня по октябрь 1939 года он работал шофером в Автогужтресте Новосибирска, но по-прежнему надеялся, что власть не совсем отвернулась от него.
Уважаемый тов. Борков!
Попытаюсь кратко изложить на бумаге то, что хотел, но не получил возможности сказать вам лично! Вы, несомненно, осведомлены о том, что первичной партийной организацией, райкомом, горкомом я осужден к высшей мере партийного наказания. Товарищи из этих организаций решили вышвырнуть меня из партийной среды! Совершенно правильно поступает партия, беспощадно изгоняя из своих рядов прямых врагов партии, буржуазных перерожденцев и прочую сволочь! Если бы она не поступала так, она не была бы боеспособной, она не смогла бы вести страну по верному пути к коммунизму!
Итак, автор понимал значение чисток. Он знал, что враги есть не только извне, но и внутри. Принцип этот, однако, как настаивал Пастаногов, надо уметь применять правильно к каждому случаю: «Но с какой стороны я подхожу к числу мерзавцев, от которых нужно решительно чистить партийные ряды? Это самый главный вопрос, на который я вот уже 5 м[еся]цев не могу дать себе ответа!»
Самое испытанное оружие – автобиографический нарратив. Пастаногов не жалел бумаги, описывая себя, свой вклад в советское строительство: «Кто я? Каков мой жизненный путь? Вот он: сейчас мне 31 год. Следовательно, 10‑ти летним мальчишкой был я в дни Октябрьской революции, следовательно, вся юность и последующая жизнь протекала в условиях, созданных Октябрьской революцией. Какая среда меня окружала? В 1923 году я вступил в комсомол, в 1926 году комсомольской организацией был послан на работу в ГПУ и в течение 13 лет непрерывно работал в этих органах». Пастаногов создавал чекистский вариант коммунистической автобиографии. Автор не вспоминал свое детство, не говорил о семье. Во-первых, все это он уже сообщал в разных инстанциях. Во-вторых, органы и стали его семьей. Они воспитывали Пастаногова. «В партийно-марксистской среде формировалось мое политическое сознание, закаляясь в непрерывной, непосредственной борьбе с разной контрреволюционной сволочью». Политически автор формировался в схватке с контрреволюцией, о чем говорит его «очень краткий» послужной список:
В 1927 году в Чистоозерном районе я боролся с кулаками, прятавшими в землю от государства хлебные излишки.
В 1929–1930 г. в Верх-Ичинском районе громил контрреволюционное купечество, пытавшееся остановить, помешать массовому вступлению трудовых крестьян в колхозы, пытавшееся всячески вредить в только что организовавшихся колхозах.
В 1932 г. выкапывал из земли спрятанное от советской власти бывшими купцами золото, а позднее во главе небольшого красноармейского отряда ликвидировал кулацкие бандитские группы в Тевризской тайге.
В 1935 г. лично вскрыл и ликвидировал группу диверсантов, бывших золотопромышленников, в последний момент спас от подготовленного ими взрыва только что отстроенную электростанцию на золотом руднике «Коммунар» Хакаской области. Взрыв должен был произойти в день торжественного пуска станции.
В 1935 г. громил контрреволюционную организацию т. н. «рабочей оппозиции» и ссыльных анархистов.
Этим далеко не исчерпывается моя работа до моего поступления в борьбу с правотроцкистской контрреволюцией.
Все это только начало славных дел. Пастаногов не мог бы успешно работать, если бы партия и Сталин не указали ему на врага. «На этом я хочу остановиться особо. За весь период моей работы в органах ОГПУ – НКВД я ясно понимал генеральную линию партии, никогда ни на йоту не сомневался в ее правоте! Я не делал политических ошибок в тот период, во-первых, потому, что тогда мне оказывали ежедневную, практическую помощь секретари районных комитетов партии (я тогда работал в деревне), а во-вторых, потому, что и враг-то был отличен от общей массы трудящихся, отчетливо виден!» Настоящая работа связана с разоблачением бывших оппозиционеров.
В какой обстановке происходило мое участие в борьбе с правотроцкистской контрреволюцией? В середине 1936 г. рядовым работником управления я приступил к допросу активнейших троцкистов Богуславского, Сумецкого и др., являющихся членами т. н. Сибирского троцкистского центра, в процессе этих допросов, путем ознакомления с изъятыми у контрреволюционного троцкистского подполья т. н. «программными» документами, как, например, «Сталин и кризис диктатуры пролетариата» и др. я узнал, что троцкисты и правые, объединившись в звериной злобе к ЦК нашей партии, лично к тов. Сталину, вкупе с меньшевиками, эсерами, прочей контрреволюционной сволочью, намеривались свергнуть советскую власть, отдать капиталистам богатства нашей страны, сделать рабами свободный советский народ. Я узнал, что путем шпионажа, террора и диверсии эта мразь намеривалась осуществить свои планы. Я узнал, что для осуществления этих замыслов лидеры этой банды несколько лет подряд формировали свою организацию, проникали в руководящий партийный аппарат, в советские, хозяйственные органы и вредили, вредили, где только и как только могли!
Пастаногов писал о бывших оппозиционерах: к левым можно причислить Николаева и сторонников Кутузова, а к правым – Кашкина и оппонентов коллективизации. Речь шла о разделении труда внутри контрреволюционного лагеря, и Пастаногов считал своей заслугой, что разобрался, что на самом деле это одна и та же организация. Помогла партийная пресса. «Узнал я об этом не только из показаний врагов, с которыми я лично, как следователь, имел дело. Узнал я об этом и из партийной печати, совершенно правильно требовавшей беспощадного и решительного истребления врагов народа». Пастаногов стал чекистом-стахановцем: «И я стал работать буквально день и ночь! Лично разоблачил немало матерых врагов. Работая, я знал, что помогаю партии, работаю для партии, для Родины!»
Внутренний враг внутреннему врагу рознь. Одно дело, когда имеешь дело с классовым врагом – у него на лбу написано, кто он такой. Другое дело – и тут Пастаногов отсылал к сталинским выступлениям, – когда враг был членом партии. «Но борьба с правотроцкистской контрреволюцией резко отличалась от борьбы с кулачьем и остатками белогвардейцев. Разница заключалась в том, что участники правотроцкистской организации, как правило, имели партийный билет в кармане, внешне ни в чем не отличались от честных коммунистов, а будучи арестованными, клялись в том, что они всю свою жизнь только и делали, что боролись за генеральную линию партии, а затем <…> рассказывали о том, как ими готовился взрыв на шахте „Центральная“ и Кемерово (Кемеровский процесс известен всему миру), как ими готовилось отторжение от СССР Сибири с последующим провозглашением „Сибирской буржуазно-демократической республики“, как ими готовились террористические акты против тов. Сталина! Как создавалась организация, силы которой должны были осуществить намечаемые планы». Тут нужна была крепкая герменевтика, умение расколоть,
