Александр Насибов - Долгий путь в лабиринте
Гроха тотчас явился на вызов. Выглядел он озабоченным, усталым. На ходу дочитывал письмо. Пояснил: письмо от дружка, которого не видел несколько месяцев. Спрятав письмо в карман, сел на стул и приготовился слушать.
А Саша медлила - все прикидывала, как лучше изложить Грохе суть поручения и при этом умолчать о причинах, по которым руководство УЧК решило понаблюдать за одним из своих сотрудников.
Начала Саша с того, что сделала Грохе внушение за красные глаза и щетину на щеках и подбородке. Чекисту надлежит являться на работу бодрым, выбритым и подтянутым, а не как после какой-нибудь гулянки.
Гроха усмехнулся. Он вовсе не гулял. А что не спал, это точно.
- Что же ты делал? Чем занимался?
- Шахматами.
- Шахматами? - недоверчиво переспросила Саша. - Вот не замечала за тобой этих способностей.
- Я и сам не замечал.
- Тогда не темни, выкладывай все начистоту.
- Не играли мы в шахматы, это верно, - сказал Гроха. - Задачки решали. Какая тебе разница?
- Шахматные задачки? - Саша начала злиться. - Ну-ка, прекрати этот цирк!
- Ей-богу! - Гроха молитвенно сложил руки, подался вперед. Ей-богу, Саша, не вру! До утра просидели над теми задачками. Знаешь как интересно!
Гроха - забияка, сорвиголова, Гроха - и шахматы? Это было невероятно. И тем не менее Саша чувствовала, что он говорит правду.
- С кем же ты решал те задачки?
Гроха сказал:
- С Костей Лелекой.
Вот так совпадение! Казалось бы, Саше надо радоваться, что все так удачно складывается. А она ощутила тревогу, растерянность.
- Всю ночь? - проговорила она, стараясь не выдать волнения. - Где же вы были?
- Дома у него.
- Оказывается, он шахматист?
- Еще какой! Шахматы у него знаешь какие - слоновой кости! Книжки всякие, учебники... Мы с ним в синематографе были вечером. Потом он говорит: "Пошли ко мне, посидим". Ну, добыл я по дороге бутылку красного... Побыл немного у Кости, стал собираться. А он возьми и достань ту книжку с задачками. Взял доску, расставил фигурки: попробуем, мол. Я отнекивался. Да он настырный, Лелека! Потом я увлекся. Так и просидели до света.
- Понятно, - сказала Саша. - Ну что ж, шахматы штука такая: втянешься - не отлипнешь. Вот и я знала одного: час сидит за доской, другой, третий. Не замечает - день на дворе или ночь. Выйдет на воздух проветриться - и снова решает задачки. Говорит: гимнастика для мозгов - лучше не придумаешь... А вы с Костей выходили воздухом подышать?
- Нет, - сказал Гроха. - Как сели, так и не вставали. Опомнились, когда пришло время на службу идти.
- Ну, ты парень усидчивый, это все знают, - усмехнулась Саша. Околдовали тебя, что ли?
- Интересно было.
- А он? Ему же это не в новинку.
- Все равно сидел как привязанный.
- И не отлучался никуда - на полчаса, на час? Скажем, за папиросами или за чем еще?..
- Говорю, нет!.. Разве что утром. Утром к нему постучали, он и вышел отпереть дверь.
- Должно, газету принесли.
- Нет, вроде бы не газету. Он не с газетой вернулся... Стой! А ты чего интересуешься?
- Это я интересуюсь? - воскликнула Саша. - Сам все рассказывает, голову морочит. А я слушаю, дура! Нужны вы мне оба - ты и твой дружок!..
- А чего звала?
- "Звала, звала"!.. - Саша достала из сейфа недавно полученную ориентировку: - Читай!
- Да я знаю, - сказал Гроха, едва взглянув на бумагу. - Позавчера показывал Кузьмин.
- Тогда извини.
И Гроха был отпущен.
Почти тотчас к Саше вошел Кузьмич. Оказалось, проходил по коридору, увидел Гроху. Вот и решил узнать, как и что.
Выслушав Сашу, он сказал:
- Ну что ж, для начала достаточно. Мы знаем, как Лелека провел вчерашнюю ночь. Отличное алиби, если бы кому-нибудь вздумалось предъявить ему обвинение в убийстве Миколы Ящука... А раньше он встречался с Грохой, приглашал его домой?
- Пока не знаю.
- А почему не сказала Грохе, чего мы от него хотим?
- С первых же слов он так огорошил меня, что не смогла... Я и сейчас еще не во всем разобралась, Кузьмич. Все очень запутано, сложно...
В эти минуты Гроха сидел у Лелеки, по пути заглянув к нему в кабинет. Тот разговаривал по телефону. Рядом стоял монтер с коммутатора.
- В порядке, работает, - сказал Лелека монтеру и положил трубку.
Монтер вышел.
Лелека рассеянно поглядел на Гроху:
- Ты чего? Был у кого на нашем этаже?
- У Саши Сизовой.
- Что-нибудь новое?
- Ориентировку мне показала. Да я уже знаю, читал... Послушай, здорово это мы с тобой вчера ночку скоротали!
- Вот видишь. А ты не хотел.
- Она тоже одобряет...
- Сизова? - Лелека оживился. - Ну-ну, рассказывай подробнее!
- А чего рассказывать? Одобряет, и все.
- Постой, ты с ней завел разговор, или она сама его начала?
- Ну, я, - сказал Гроха. - Похвастал: всю ночь, мол, маялись над задачками. От стола - ни на минуту, что ты, что я. Так и просидели до утра.
- А она как реагировала? - спросил Лелека, довольно улыбаясь.
- Говорит: молодцы... Слушай, давай и сегодня голову поломаем, а? Могу сообразить еще бутылочку. Хватим малость - и за задачки.
Глаза Лелеки перестали улыбаться. Лицо стало отчужденным, холодным:
- Сегодня, друг, не выйдет: дел до черта.
- Ну, тогда завтра. Давай завтра, Костя? Гляди-ка!..
Гроха вытащил из кармана несколько бумаг, нашел нужную, развернул ее и вместе с другими положил на стол. Это был вырванный из журнала лист с шахматной задачей.
- Да некогда же мне! - сказал Лелека.
- Нет, погляди. Ночью она нам не давалась, проклятая. А как шел сюда утром, так сразу понял, что двигать надо было не конем, как ты говорил, а пешкой. Вот этой пешкой. Гляди, что получается!
Лелека нехотя посмотрел на задачу. Рядом лежал вскрытый конверт с письмом - его тоже достал из кармана Гроха. Лелека скользнул взглядом по конверту, просмотрел снова - на этот раз внимательнее, затем в третий раз прочитал все, что значилось на конверте.
- Ну как? - нетерпеливо проговорил Гроха. - Уразумел, какая силища в той пешке?
- Очень интересно, - вдруг сказал Лелека. - Просто здорово! Ты молодчина, Олесь!
Он взял лист с задачкой, порывисто отодвинул в сторону другие бумаги. При этом письмо упало на пол - в противоположную от Грохи сторону. Тот встал, чтобы обойти стол и поднять письмо.
- Не надо, - сказал Лелека. - Не трудись, я сам.
Он потянулся за письмом, но, видимо, так увлекся задачкой, что задержал руку на полпути, - казалось, забыл обо всем на свете, кроме шахматной головоломки.
Гроха подсел ближе. Они вдвоем взялись за дело - благо наступил обеденный перерыв.
И тут Лелека сказал, что отчаянно хочет есть. Голоден, конечно, и Олесь. Но можно себе представить, что сейчас творится в буфете! Пусть Олесь спешит туда, займет место. Лелека спустится в буфет через несколько минут - только запрет документы в сейф и позвонит начальнику отдела. В буфете, кстати, они и закончат разговор. Может, в самом деле стоит посидеть и вторую ночь за решением шахматных этюдов?
Гроха ушел. Лелека поднял с пола конверт, извлек из него письмо, стал читать. Дружок рассказывал Олесю Грохе о своем житье-бытье: под Чугуевом был ранен в схватке с бандитами, маялся в госпитале больше месяца, пока врачам удалось извлечь пулю, застрявшую в кости под коленной чашечкой. Но все это позади, сейчас он уже свободно ходит, вот-вот должен был выписаться. Однако внезапно открылась другая рана, полученная год назад в бою против зеленых. Как утверждают врачи, мороки с этой раной недели на две, после чего он немедленно садится в поезд и едет в свой родной город продолжать службу.
Письмо заканчивалось так: "С коммунистическим приветом к тебе чекист Захар Пожидаев".
Дочитав письмо, Лелека расслабленно откинулся на стуле, прикрыл глаза. Требовалось собраться с мыслями, успокоиться. Только подумать: за два дня - два таких удара! Сперва появился старый ломовой извозчик, бог знает каким образом оказавшийся в контакте с его противниками. А теперь письмо от человека, который, как это твердо знал Лелека, числился умершим от ран... Ну, хорошо, опасный свидетель его связей с полковником Черным устранен. А как быть с Захаром Пожидаевым, который вдруг воскрес из мертвых, вот-вот нагрянет и, конечно, сейчас же расскажет, что уходил из города вовсе не с Лелекой...
Константин Лелека взглянул на почтовый штемпель. Письмо было отправлено шесть дней назад. Значит, Пожидаев пробудет в госпитале еще неделю... Итак, всего неделя в запасе. Неделя, а может, и меньше: где гарантия, что Пожидаева не выпишут раньше, чем он предполагает?..
Нет такой гарантии. И кажется, нет выхода из критического положения, в котором он очутился. Мелькнула мысль - оставить все и бежать. На этот случай готовы хорошие документы. Есть и убежище, где можно переждать самое трудное время - первые несколько недель.
Ну а его хозяева? Сейчас, когда в уезде, да и не только здесь, готовится волна выступлений против Советской власти, немцы не простят ему отхода от борьбы... А ЧК начнет охоту за своим бывшим сотрудником. Таким образом, он окажется между молотом и наковальней.
