Александр Насибов - Неуловимые
- Провокация? - по-немецки спросил спутника человек в кожаном пальто, всматриваясь туда, откуда доносились настойчивые автомобильные гудки. - Думаю, что провокация, - ответил тот, мешая немецкие и украинские слова. - Леший знает, зачем их только принесло сюда. Из чащи вынырнул третий обитатель леса. - Ну? - обернулся к нему человек в кожаном пальто. - Лес чист, - ответил прибывший, недоуменно пожимая плечами. - Очень странно, но, кроме этой машины - больше никого. Ничего не понимаю!.. - Значит, возможно, что и не провокация... Разговор оборвался. Показался автомобиль. Он вынырнул из неглубокой ложбины и теперь, гудя моторам, с трудам продирался сквозь заросли. По лакированным бокам машины с шумом хлестали ветви. - Идемте, - решительно сказал тот, что был в мотоциклетных ботинках. - Они нисколько не маскируются, сигналят, будто ищут кого... А в лесу одни мы. Значит, возможно, что к нам. Был же у нас вчера один гость!.. - Выйдем все трое, - распорядился человек в кожаном пальто. - Приготовить оружие! Увидев людей с винтовками, Аскер остановил автомобиль, выключил мотор я неторопливо вылез. Он спокойно оглядел тех, что стояли перед ним, поднял руки. - Что вам надо? - спросил человек в кожаном пальто. - Кто вы такой? - В этом лесу находится группа антифашистов, бежавших из лагерей. И я знаю: это вы. Мне известно, что группой руководит Оскар Шуберт. Кто из вас Шуберт? Мне надо поговорить с ним. Люди молчали. - У меня в кобуре оружие, - сказал Аскер. - Еще два пистолета в карманах. Возьмите их и разрешите опустить руки. Антифашисты переглянулись. Человек в мотоциклетных ботинках забрал у Керимова оружие. Затем заглянул в автомобиль, обернулся к товарищам. - Этот другой связан! - воскликнул он. - Распутать? - Не надо! - Аскер шагнул вперед. - Кто же из вас Оскар Шуберт? - Шуберт перед вами, - сказал человек в кожаном пальто. - Опустите руки. - Я советский разведчик. А тот, что в машине, начальник школы фашистских шпионов. Только минувшей ночью очередная группа его людей заброшена |в Советский Союз. Это диверсанты и убийцы. Их надо обезвредить. Мне не удалось это сделать здесь, на месте. И я решил изъять начальника школы, чтобы допросить... Вы должны помочь мне, товарищи! - А где вы узнали мое имя и вообще о нас? - спросил Шуберт. - В местном абвере. Вы раскрыты и должны уходить: готовится операция, чтобы ликвидировать группу... Кстати, я только что убил фашиста, который наблюдал у опушки леса. В продолжение этого разговора Шуберт с возрастающим вниманием вглядывался в лицо пленного. Затем он подошел к машине и вытащил изо рта "Бешеного" платок. - Вальтер Гассель? - воскликнул он. - Вы знаете его? - Аскер был поражен. - Да, мы с ним хорошо знакомы, - Шуберт невесело усмехнулся. Он выпрямился, обернулся к разведчику, протянул руку. - Теперь я верю вам. Хотя поверил бы и так, без этого... Чем мы можем помочь? Аскер отвел его в сторону, торопливо заговорил. - Надо допросить Гасселя. Он сопровождал агентуру, сам выбрасывал с самолета. Значит, знает о ней все: что за люди, каков их облик я документы, куда заброшены, задание, пароли, явки и прочее. - Все это так, - задумчиво проговорил Шуберт. - Но какая цена полученным сведениям, если их не переправить немедленно через фронт? А у меня нет связи. У вас, видимо, тоже. Аскер вздохнул. - Только раз смог прийти связной. Больше не появлялся... Не сумел или был перехвачен и погиб. - Он снял фуражку, провел рукой по лбу. - Сам доставлю! И, если посчастливится, уже сегодняшней ночью. Есть один план... Гасселя отвели в глубь леса. Начался допрос. Аскер потребовал, чтобы он рассказал о школе и заброшенной агентуре. Пленный молчал. Разведчик повторил вопросы, но с тем же результатом. - Тогда вы будете уничтожены. - Аскер пожал плечами. - Сейчас, на месте! - Мне все равно конец, - гордо сказал Гассель. - Только развяжите руки и дайте сигарету. А потом я готов... - Позируете? - усмехнулся Шуберт. - Позируете и любуетесь собой... Хорошо, вот последняя в вашей жизни сигарета. Курите! Гассель взял цигарету, зажег. Пальцы его дрожали. Сигарета выпала. - Ого, да вы еще и трус ко всему! - Шуберт встал, засунул руки в карманы. - Вот что, Вальтер Гаосель, кто-кто, а уж я знаю, что вовсе |вы не герой. Вы - трус, хотите жить и ради этого готовы на любой шаг. Вы предадите родину, отца - только чтобы жить!.. Гассель молчал. - Вы знаете, меня, Гассель, - тихо с силой продолжал Шуберт. - И я обещаю: вы будете жить. Конечно, если окажете все. - Хорошо, - поднял голову Гассель. ...Через час Аскер закрыл блокнот. Там были подробные данные и о школе, и о заброшенной агентуре. Но какие-то сомнения, возникшие в процессе допроса, не оставляли разведчика. Что-то было не так. Слишком уж быстро "сломался" Гассель, слишком подробно и откровенно рассказывал. Такое же чувство испытывал и Шуберт. Они переглянулись. Аскер решил устроить Гасселю испытание. - Все, - удовлетворенно сказал он, обращаясь к Шуберту. - Рация ваша в порядке? Шуберт понял разведчика. - Да, она исправна, - сказал он. - Прошу зашифровать и немедленно передать через фронт. - Аскер протянул блокнот. - Сообщите: требуется срочная проверка. Ответ не позже завтрашнего утра.. - Он в упор посмотрел на "Бешеного". - Если Вальтер Гассель солгал, второго допроса и проверки не устраивайте. У нас нет на это времени. Тем более, что сегодня ночью будет изъят группенфюрер Иоганн Вейс. Он-то наверняка окажется сговорчив!.. Ну, я поехал. И Аскер повернулся, собираясь уходить. - Минутку, - хрипло проговорил пленный. - Вернитесь, Краузе! - Я не Краузе! - Все равно, - Гассель устало махнул рукой, - все равно, как, там вас... Садитесь, раскройте блокнот. Я скажу всю правду. Записывайте и можете проверять хоть каждое мое слово. - Значит то, что говорили прежде - ложь? - Ложь. - Гассель поморщился. - И дайте еще сигарету. ...Час прошел, за ним второй; стемнело, а начальник шпионской школы все говорил. Наконец, ан смолк, устало потер лоб. - Довольно, - оказал он. - Теперь вы знаете все... Но, помните: вы дали слово! Он как-то ссутулился, обмяк. Вдруг закрыл глаза, побледнел, привалился к дереву, возле которого сидел. Шуберт встал я наклонился над пленным. - Обморок, - оказал он. Пленного привели в сознание, поставили часовых. Аскер и Шуберт вернулись к машине. Они были утомлены, едва передвигали ноги. - Вы коммунист, товарищ Шуберт? - спросил Аскер, раскрывая портсигар. - Да, вот уже двадцать два года. - Шуберт закурил. - Я работник компартии Германии, гамбуржец, бывший учитель. Шуберт рассказал о своем прошлом, и перед глазами Аскера встали картины из жизни его собеседника... Вот двадцатипятилетний Шуберт и его молодая жена - в маленькой, уютной квартире. Они только что поженились и так счастливы: у них есть любимая работа - оба преподают литературу в школе; у них светлая цель в жизни Оскар и Эмми являются коммунистами, борются за счастье своего народа. Новая картина. Порт. Стрела грузового крана. Под ней произносит речь Эрнст Тельман. Чуть пониже стоят активисты партии, охраняющие Тельмана, и среди них Оскар Шуберт. А еще ниже - море человеческих голов. Тельман кончил. Тишина на мгновенье. А потом - она взрывается возгласами тысяч людей. Тянутся вверх сжатые кулаки. Это рабочие клянутся в единстве и сплоченности. Внезапно - тревога. В порт врываются грузовики, в которых плотно, ряд к ряду, сидят штурмовики. И вот уже началось избиение безоружных рабочих резиновыми дубинками, рукоятками пистолетов, гибкими металлическими прутьями. Где же полиция? Почему она не вмешивается? Раздается вой сирен. Подъезжают машины с шуцманами. Теперь уже и выстрелы гремят. Стреляя, полицейские прокладывают дорогу туда, где руководители митинга. Но Тельмана там уже нет. В этот день Эрнста Тельмана прятал в своей квартире Оскар Шуберт. Еще картина. Зима. Ночь. Под порывами ветра вздрагивают и дребезжат оконные стекла. Шуберт нянчит больную дочь. Временами взгляд его тревожно останавливается на кровати, где только что забылась в неспокойном сне вконец измученная жена. И вдруг - стук. Быть может, это ветка вяза, что растет под окном, ударила в ставень? Но нет, стук повторился, настойчивый и громкий. Стучат, не переставая. Жена садится в кровати, стискивает руками голову. В комнату врываются чернорубашечники. Хватают его, стаскивают на пол жену... - Все это произошло три года назад. - Шуберт умолк, минуту сидел неподвижно. - Мы жили на конспиративной квартире по чужим документам. Все же нас выследили. И сделал это Вальтер Гассель. Вот откуда я его знаю... Последние пятнадцать месяцев провел в концлагере близ Праги. Две недели назад бежал с помощью чешских патриотов. Но это не удалось жене и дочери. Они тоже были в лагере и погибли там... Вот, собственно, и все... Шуберт чуть шевельнул руками, печально улыбнулся. - А теперь? Что собираетесь делать теперь, товарищ Шуберт? - Всех нас слишком хорошо знают в охранке, меня и антифашистов, с которыми бежали. По совету чешских друзей уходим на восток, в Польшу. Там активно действуют партизаны... Аскер с острой болью н глубоким уважением глядел на немецкого товарища. В эту войну он много передумал о Германии и ее будущем. Невеселые это были думы. Казалось, что гитлеризм раздавил в стране псе светлое, что глубоко в души людей въелась паучья свастика. Но теперь Аскер видел: это не так! Он был убежден сейчас, что ничем не смять, не истребить здоровых, жизненных сил немецкого народа. Шуберт сказал: - Я так понял: вы сами будете переправлять данные через линию фронта. А... как со школой? - Да, - согласно кивнул Аскер, - я понимаю, что обезвредить заброшенных в СССР шпионов - значит сделать только половину дела. Другая половина - сама школа. Ее нужно уничтожить, попытаться захватить архивы. Но я должен уходить. Сегодня. Завтра уже будет поздно. - Школой займемся мы, - оказал Шуберт. - Думаю, справимся. Как ваше мнение? Аскер молчал, взволнованный спокойным мужеством Шуберта. Человек, который так много пережил, столько перенес горя, познал после долгих лет каторги радость свободы, жизни, - сейчас сам вызвался идти на операцию, в которой - он знал это! - его почти наверняка ждет гибель... - Ну, как считаете? - повторил Шуберт. Разведчик не ответил, отвернулся.. - Хорошо. - Шуберт взглянул на часы. - Мы не будем мешкать и отправимся этой же ночью, попозднее. - Используйте пленного, - тихо оказал Аскер. - Он поможет скрытно подобраться к школе... - Я уже думал об этом. Аскер обернулся. - Прощайте!.. - Он заглянул немцу в глаза. - Придется ли нам свидеться? А я бы так хотел!.. Знаете, после войны, когда вечерами вновь будет светло на улицах, и люди вспомнят, что такое улыбка, смех... Прощайте, товарищ! Шуберт пожал ему руку, вдруг притянул к себе, поцеловал. - Берегите себя, - шепнул он.
