Рудольф Баландин - Тайны Всемирного потопа и апокалипсиса

Теперь я мертв.

Я стал строками книги

В твоей руке.

Кто будет придерживаться только настоящего, современного, тому не понять современное.

От прошлого к настоящему

До XVIII века почти все, что касалось понимания Земли и ее жизни, относилось фактически к области легенд, и самые фантастические идеи нередко имели наибольший успех. Например, миф о Всемирном потопе.

Главное, что мешало постичь жизнь Земли, — отсутствие представлений о геологических масштабах времени. Тысячелетия казались им бездной времени, и порой вся история Земли, уложенная в прокрустово ложе церковных догматов, исчислялась четырьмя тысячами лет.

Учению о географической зональности исполнилось чуть больше века; влияние человеческой деятельности на ландшафты подчас недооценивается до сих пор. А ведь и то и другое, казалось бы, очевидно. Читая стихи А. Пушкина и Ф. Тютчева, посвященные горам и скалам, мы напрасно будем искать в них воспевание мощи ручья, прорезавшего глубокое ущелье. А ведь Пушкин и Тютчев были образованнейшими людьми. И только в конце XIX века английский поэт А. Теннисон имел основание написать:

Холмы и горы — тень одна,Свой облик изменить спешит она.Твердыня всех материковЕдва ль прочнее формы облаков.

Вспомним, что позже сказал испанский поэт Федерико Гарсия Лорка: «Воображение бедно, и воображение поэтическое — в особенности. Видимая действительность неизмеримо богаче оттенками, неизмеримо поэтичнее, чем его открытия… Ведь неизмеримо прекраснее, что пещеры — таинственная фантазия воды, подвластной вечным законам, а не каприз великанов, порожденных единственно лишь необходимостью объяснить необъяснимое».

Можно добавить, что таинственная фантазия воды вызвана силой капли, помноженной на тысячи тысячелетий.

Настоящее — это мимолетность, один из проходящих этапов в жизни Земли. В чем-то он сходен с предыдущими, в чем-то оригинален. Чем глубже мы заглянем в прошлое, тем яснее откроется нам будущее.

Если имеется некий ритм всемирных катастроф, то мы, охватывая мыслью сотни лет прошлого, сможем предугадать такие события.

Потребность в долгосрочных прогнозах погоды сейчас очень велика. Чтобы выяснить их возможность, следует совершить небольшое путешествие в геологическое прошлое.

Пласты горных пород — окаменевшее прошлое нашей планеты. Их исследуют ученые многих специальностей, в частности палеогеографы, восстанавливающие ландшафты и климаты далеких времен.

Одним из первых палеоклиматологов был Жорж Кювье. Он утверждал, что на Земле периодически происходят катастрофы, Уничтожающие жизнь на обширных пространствах и меняющие характер осадконакопления. Последнюю катастрофу Кювье связывал с внезапным похолоданием, погубившим, в частности, мамонтов, и с великим потопом.

Реальность «ледниковой катастрофы» была убедительно доказана во второй половине XIX века в трудах шотландского геолога Джона Гейки, шведского географа Отто Торелля и замечательного русского ученого Петра Алексеевича Кропоткина. К концу XIX века ледниковая теория завоевала всеобщее признание. Одно из основных ее положений — вывод о неоднократности крупных материковых оледенений в верхних и средних широтах Северного полушария за последние один-два миллиона лет (в плейстоценовый, или ледниковый, или четвертичный, или антропогеновый — кто как называет — период).

По нашим обыденным меркам событие, охватывающее десятки тысяч лет, не назовешь внезапным, катастрофическим. Однако в геологических масштабах времени, где счет идет на сотни тысячелетий и миллионолетия, эпохи распространения покровных ледников выглядят глобальными катастрофами.

Развитие палеоклиматологии шло по мере накопления фактов и открытия новых методов реконструкции климатов прошлого. Сейчас палеогеографы получили в свое распоряжение немало более или менее надежных геологических термометров, влагомеров, а также часов. В отличие от обычных приборов эти имеют самый различный облик и характер. По соотношению изотопов кислорода в органических остатках можно судить о температуре древнейших морей, так как при жизни моллюски накапливают эти изотопы в своих раковинах при разных температурах воды в разных пропорциях. По количеству оставшихся продуктов радиоактивного распада некоторых элементов можно судить о возрасте вмещающих пород.

Несмотря на успехи радиогеологии, до сих пор наибольшей популярностью в палеоклиматологии пользуются биологические и литологические методы. Окаменевшие остатки и отпечатки животных и растений помогают восстанавливать ландшафты прошлого (которые, безусловно, зависели от климата).

Слои горных пород также образуются по-разному, в зависимости от климатических условий.

Кроме того, в слоях немало окаменевших свидетельств тех или иных мимолетных событий прошлого: щербинки от древних дождей, волновая рябь речных и морских мелководий, следы наводнений и пожаров, отпечатки лап животных, ледниковые шрамы и пр.

Уроки ледниковой эпохи

История изучения геологии и палеогеографии четвертичного периода полна драматических событий, споров, ошибок и замечательных открытий. Основной географической особенностью этого периода считается необычайная изменчивость климатов, приводившая к неоднократным великим оледенениям. Или, возможно, правильнее взять за основу великие оледенения, приводящие к неоднократным изменениям климатов почти на всей планете.

…Близ города Лихвина (ныне Чекалин) на берегу реки Оки обнажаются по склону различные слои, на которые впервые обратили внимание исследователи еще в 1781 году. Изучение лих-винского разреза продолжается до сих пор. Здесь выделено шесть основных слоев. Снизу лежат пески с валунами. Некоторые валуны принесены с Кольского полуострова. Они свидетельствуют о холодном времени, когда ледники сползали с северных гор, а потоки талых вод блуждали по всей Русской равнине.

Лежащие выше глинистые слои осаждались преимущественно в теплых озерах: в них сохранились отпечатки пресноводных рыб и листьев бука, а также обильная пыльца растений. Следующий слой глины с линзами песка — наследие древних озер и рек. Еще выше — пылеватые отложения с костями шерстистого носорога и мамонта. Они перекрыты песчано-глинистой мореной, оставленной ледником. А на морене — пески, суглинки и современные почвы.

Подобная слоистая почва говорит о достаточно резкой смене природных условий — от ледяной пустыни или тундры к теплому времени широколиственных лесов, когда среднегодовые температуры были выше нынешних (на +6 °С) и было более влажно. Основа резкое похолодание, наступление ледников, сменившееся последующим потеплением.

Однако нельзя забывать: колебания природных условий длились около двухсот тысяч лет. В слоях обнаруживаются закономерные изменения пыльцевых спектров — от обилия спор тундровой растительности к пыльце хвойных, смешанных и, наконец, широколиственных лесов, после чего изменения идут в обратном порядке. Вряд ли тут можно предполагать какие-нибудь катастрофы. Ни особенности слоев, ни остатки жизни не указывают на это.

Подобные слоистые толщи встречаются повсюду на Русской равнине, в Северной Америке, Западной Европе, Сибири. В начале XX века исследователи Альп А. Пенк и Э. Брикнер пришли к выводу, что имеются следы четырех крупных оледенений. Вдохновленные этой идеей, ученые разных стран стали повсюду искать эти следы. И, конечно же, находили их. Со временем, однако, стали раздаваться скептические замечания в адрес Пенка и Брикнера и их последователей. Одни ученые пришли к выводу, что оледенений было значительно больше (до тринадцати), другие считали, что число оледенений меньше четырех (до одного), а третьи и вовсе отвергали какие-либо великие ледники.

Для обоснования единых общеземных климатических ритмов особый интерес представляют сведения о синхронности оледенений на разных континентах. Измерения содержания радиоактивного углерода в древесине из слоев, соответствующих некоторому потеплению в эпоху последнего оледенения Северного полушария, показали, что возраст этих слоев в Европе 64 000±1100 лет соответствует аналогичному потеплению в Америке: 64 000±2000 лет и 67 000±1000 лет. Очень сходны по возрасту слои, относящиеся к другим интерстадиалам (временам относительного потепления): 45 300±1000 в Европе — 47000±2500 лет и 47 500±2500 лет в Америке; от 25 000 до 29 000 лет в Европе — от 24 600± 1500 до 28 200± 1500 в Америке.

Судя по всему, основные этапы оледенений на разных континентах Северного полушария (возможно, и в Антарктиде тоже) проходили более или менее синхронно. Ничего удивительного: обширные ледяные поля на суше должны были серьезно влиять на глобальную климатическую систему.