Джеймс Миченер - Гавайи: Дети солнца
В более поздние времена этих людей будут описывать как настоящих мудрецов и героев. Их выставят великими искателями приключений и первооткрывателями новых неизведанных земель. Но такие легенды ошибочны. Ни один нормальный человек не покинет своего насиженного места и не станет кидаться в неизвестность, если только у себя на родине он не потерпел какой-либо неудачи. Но вот если он действительно в чем-то проиграл и был вынужден уехать, тогда можно надеяться на то, что в следующий раз он будет действовать более мудро.
Но одна главная отличительная черта объединяла всех этих людей, потерпевших поражение и вынужденных бежать в штормовую ночь: они поистине обладали недюжинной храбростью и отвагой. Если бы они смалодушничали, то наверняка смогли бы проглотить свое унижение и остаться на Бора-Бора. Но такой путь был для них неприемлем. Да, они действительно должны были скрываться в сумерках наступающей ночи, но каждый при этом нес в своем сердце, как самое дорогое, собственного бога смелости. Для Тероро его символизировал могучий альбатрос, силой своих крыльев покоряющий дальние морские просторы. Для короля Таматоа это оказался ветер, который разговаривал с ним на языке бурь. Тупуна считал, что это дух лагуны, которая дарила им рыбу, а его древняя супруга Теура со слезящимися глазами, хранительница и толковательница всех знамений, полагала, что бог этот настолько древний и могущественный, что не осмеливалась даже произносить его имя вслух. Но оно всегда следовало за ней в море, её великое, всесильное и милое сердцу божество, её смелость по отношению к неизведанному.
Когда судно достигло за достаточно короткое время той точки, где можно было бы повернуть к северному побережью Гавайки, Тероро прокрался к тому месту, где греб Мато, и заявил:
– Я собираюсь поговорить с королем относительно того, что мы сейчас переживаем. Ты должен пообещать мне, что готов поддержать меня.
– Обещаю, – без колебаний произнес верный Мато.
– Даже если то, о чем пойдет речь, может обречь нас на смерть?
– Даже и в этом случае.
Все же решив рискнуть, Тероро направился к брату, чтобы обсудить с ним наболевшую проблему. Добравшись до места, где находился Таматоа, он сразу же буквально ошеломил его своей просьбой.
– Я не могу плыть на каноэ, пока на нем присутствует Оро. Позволь нам выбросить его в океан.
– Бога?!
– Но я не могу плыть вместе с ним.
– Таматоа велел позвать к себе Тупуну. – Старик с трудом добрался до короля и присел рядом с братьями.
– Тероро хочет выбросить Оро в океан, – объяснил Таматоа возникшую проблему.
Эта мысль показалась старику даже более отвратительной, чем королю, и он взволнованно попытался доказать молодому вождю, что такие поступки недопустимы. Никто ещё не осмеливался на подобное. Но Тероро был непреклонен.
– Мы и без того достаточно настрадались от Оро, и мои люди отказываются плыть с таким тяжким грузом на борту.
– Ну, если бы мы находились на суше, тогда бы ещё можно было… запротестовал Тупуна.
– Нет! – твердо произнес король. – Это невозможно.
Но Тероро было не так-то просто сломить. Он крикнул Мато, и вскоре тот предстал перед совещающейся троицей.
– Тероро хочет выбросить бога Оро в океан, – объяснил Таматоа ещё раз вновь прибывшему.
– Но этого нельзя делать! – успел предупредить Тупуна.
– Пусть говорит Мато! – потребовал Тероро.
– Тероро прав, – пробурчал мускулистый воин. – Мы познали только страх и ужас от этого кровавого бога. Глубокий, унизительный страх.
– И все же он при этом остается богом! – напомнил Тупуна.
– Мы не должны принести его ядовитую сущность на новую землю, – не отступал Мато.
– Но если вы поступите так, как предлагает Тероро, – назидательно заговорил Тупуна, – может случиться беда. Ветры разгневаются и расколют наше судно надвое. Океан распахнет свои глубины и поглотит нас. И водоросли оплетут наши волосы.
– Я скорее соглашусь погибнуть, – в запале выкрикнул Мато, – чем допущу, чтобы Оро стал править и на новой земле тоже.
В этот момент Тероро повернулся лицом к старику и категорично заявил:
– Так ты утверждаешь, что Оро нас накажет? Так вот теперь я буду говорить с самим Оро! – Он откинул голову назад и принялся кричать наперекор ветру: – Оро, всеми священными свиньями, всеми банановыми побегами и всеми телами тех умерших, которые были отданы тебе в жертву, я проклинаю тебя и объявляю ничтожеством. Я осыпаю тебя последней бранью и швыряю навоз и кал тебе в лицо! А вот теперь попробуй поразить меня! Если уж это ты управляешь бурей, тогда подними свои руки, запачканные невинной кровью, и порази меня!
Он застыл и не двигался некоторое время, а остальные в ужасе ожидали, что сейчас случится что-то страшное. Но ничего не произошло, и тогда молодой вождь рухнул на колени и зашептал, но так, чтобы было слышно и всем присутствующим:
– О, милостивый и справедливый Тэйн, если это ты управляешь нашим судном, и ты, могущественный Таароа, если эта буря подвластна твоей воле, простите меня за то, что я только что сказал. И в особенности я прошу простить меня за то, что я собираюсь сейчас сделать. Но я просто не смогу плыть дальше, зная, что на этом каноэ присутствует Оро.
Он поднялся, словно во сне, низко поклонился старшему брату, не забыв отдать дань почтения и жрецу.
– Простите меня, – начал он, почти задыхаясь. – Если через несколько мгновений нас поглотит пучина, простите меня.
Покачиваясь от ветра, он начал пробираться вперед, но когда достиг травяного храма, то оказалось, что у него не нашлось сил приоткрыть заветную дверцу. Страх перед богами, который передавался по наследству от поколения к поколению, и воспоминания о тех временах, когда его самого подготавливали к будущности жреца, сделали свое дело, и Тероро отступил.
– Я не могу ничего предпринять без твоего согласия и одобрения, брат, признался он. – Ты мой повелитель.
– Но мы погибнем, если уничтожим бога! – в отчаянии воскликнул Таматоа.
Тероро упал ниц на платформу и ухватился за щиколотку брата.
– Прикажи мне расправиться с этим злом!
– Нет, Таматоа, не вздумай делать этого! – предупредил дядя.
В этот момент, когда молодым вождем овладела нерешительность, а великие ценности оставались доступными любому, находившемуся на палубе, действовать пришлось Мато. Он громко произнес:
– О, король Таматоа, если мы возьмем с собой Оро, то когда прибудем на новые земли, ты начнешь убивать множество людей, чтобы насытить его, потому что будешь полагать, будто это именно он помог нам добраться туда. И раз начав, мы не остановимся, а будем продолжать приносить ему все больше и больше человеческих жертв. Ты, Тупуна, любишь всех богов, но мы должны спасти тебя от соблазна полюбить именно этого!
С этими словами он бросился к маленькому храму, развернул фигурку жестокого бога, сделанную из веревок и перьев, и поднял её высоко над головой:
– Возвращайся назад на Гавайки, откуда и явился! – закричал Мато. – Мы не хотим тебя. Ты пожрал наших людей. Ты изгнал нас из домов наших предков. Убирайся! – И, размахнувшись, он забросил Оро далеко в морскую пучину.
Но фигурка попала в струю ветра, и на несколько устрашающих секунд, зависнув в воздухе, продолжала следовать за каноэ.
Жрец испуганно запричитал:
– О горе нам! Посмотрите, Оро не отпускает нас! Король Таматоа, увидев такое чудо, упал на платформу и начал молиться, однако Тероро, очнувшись от бездействия, быстро подхватил копье и запустил в надоедливого бога. Копье просвистело мимо, но поток воздуха был нарушен, и Оро упал в бунтующий океан. Затем молодой вождь спокойно повернулся к распростертому на циновках королю и произнес:
– Я убил этого бога, и теперь ты волен поступать со мной, как пожелаешь.
– Иди на свое место, – пробормотал перепуганный Таматоа.
Когда Тероро пробирался вперед по каноэ, ощущая, что бремя лодки заметно уменьшилось, ему даже показалось, что судно полетело по волнам с большей силой и энергией. Опоры пели сладкую морскую песню, а по улыбкам мужчин он понял, что все они обрели новую уверенность. Однако, проходя мимо храма, он вспомнил, как совсем недавно, в такую важную минуту, он вдруг стал бессилен. Тероро взглянул туда, где Мато упрямо греб веслом, стараясь, чтобы каноэ ПЕЛО как можно ровней, и молодому вождю захотелось сжать этого отважного мужчину в братских объятиях. Но сейчас Мато был занят, свободными оставались лишь плечи, а ни один мужчина не осмелился бы дотронуться до плеч другого, ибо они были предназначены для богов, которые, устраиваясь там, одаривали человека храбростью. Поэтому Тероро просто громко шепнул товарищу:
– Ты вел себя очень храбро, Мато.И могучий гребец ответил:
– А ведь каноэ действительно стало легче.
Когда Тероро окончательно пришел в себя, то застал Техани, истинную дочь Оро, всю в слезах. Он встал на колени рядом с ней и негромко заговорил:
