Джеймс Миченер - Гавайи: Дети солнца
Позади храма оставалось пустое пространство, которое должен был занимать Тупуна на время всего путешествия. Ему полагалось находиться рядом с богами и по мере необходимости заботиться о них. За ним располагались места отдыха для тех членов экипажа, которые не были заняты в гребле, ещё дальше высилась хижина из травы, построенная для двенадцати женщин, отобранных для участия в путешествии. Ещё дальше восседала Натабу, молчаливая и священная жена Таматоа. Рядом с ней должна была находиться супруга Тупуны, старуха Теура с красными глазами, мудрая провидица, которая не хуже своего мужа разбиралась во всевозможных приметах и знамениях. В задней части их домика в полном одиночестве располагался Таматоа. Он устроился у двери, через которую было удобно наблюдать за звездами, а заодно и проверять рулевого. Капитаном каноэ считался Тероро, который сейчас стоял в самой передней части судна рядом со своей избранницей Техани. Но, конечно, все путешествие зависело единственно от короля. Только он мог приказать плыть вперед или поворачивать обратно.
День был уже в самом разгаре, и казалось непостижимым, что кто-то мог отважиться в такую погоду проходить через рифы. Но все хорошо понимали, что только при сильном западном ветре каноэ могло взять правильный курс, чтобы рассчитывать на успех путешествия. Поэтому сердца отважных мореплавателей были полны надежды и крепки, как сам западный ветер. Весь день ушел на молитвы и погрузку каноэ. Рабы, животные и самые тяжелые тюки груза были отправлены в левый корпус, где главным гребцом считался Мато. Именно от него зависел ритм работы всех остальных гребцов. В правый корпус поместили продовольствие, растения и дополнительные циновки. Здесь среди гребцов командовал Па. И в самом конце этого корпуса, наискосок от Мато, находилось место рулевого Хиро.
Время шло, и настала пора команде прощаться с женами, которые не могли принять участия в путешествии, а также с детьми. Тероро отправился к мрачной Мараме в маленькую хижину, где они были так счастливы. Женщина нарядилась в свою самую лучшую одежду, обмотав точеную фигуру ярдами тончайшей тапы. В волосах женщины пестрели цветы.
Уверенно веди вперед свое каноэ, Тероро, – тихим голосом произнесла Марама. – Я буду молиться за тебя.
– Ты навсегда останешься в моем сердце, – пообещал молодой вождь.
– Нет, – так же негромко возразила она. – Когда вы уплывете, ты должен будешь забыть обо мне, иначе это будет несправедливо по отношению к Техани.
– Но ты всегда помогала мне своей мудростью, – грустно промолвил Тероро. – Когда мне все вокруг становилось понятным, это значит, что ты подсказала мне, как себя вести. Ты всегда была мне нужна.
– Успокойся, Тероро. – С этими словами женщина усадила мужа на циновки, чтобы побыть с ним вместе в последний раз. И она начала рассказывать ему все то, что, как ей показалось, являлось очень важным, и что она ещё не успела объяснить. – Никогда не пренебрегай советами Мато. Он временами кажется глупым, потому что мы так привыкли думать о всех тех, кто родился на севере острова. Доверяй ему. Если придется ввязаться в бой, полагайся на Па. Мне нравится Па. Тебе больше по душе Хиро.Он занятный человек, но сможешь ли ты полностью положиться на него в минуту опасности? Прислушивайся к словам своего дядюшки Тупуны. Его зубы пожелтели от мудрости. И, Тероро, никогда больше не отправляйся в путешествие только потому, что тебе хочется кому-то отомстить.
– Неужели бы ты сама позволила, чтобы мы таки уехали, унося с собой чувство стыда в сердце? – парировал Тероро.
– Дело в том, – вздохнула Марама, – что одному человеку все равно не под силу наказать Гавайки в достаточной степени. – Затем она затаила дыхание и все-таки созналась мужу: – Было бы просто невыносимо терпеть на Бора-Бора короля родом с Гавайки. – Затем она поспешно добавила: – Но слепая месть это не выход. Особенно, если учитывать, что король не давал на эту вылазку своего согласия. Ну, теперь все в прошлом.
Марама в последний раз имела возможность поговорить с собственным мужем, и когда настало время прощаться, она подумала: "Как многого он ещё не знает!" Тероро сделал шаг к выходу, и тогда женщина упала на циновки и принялась целовать ему щиколотки. Запинаясь, Тероро заговорил:
– Марама, когда каноэ будет отплывать, прошу тебя, не выходи на берег. Я этого не вынесу. – Услышав это, женщина выпрямилась во весь рост и расплакалась:
– Я?! Как я смогу оставаться здесь, закрыв двери, когда мое каноэ будет покидать родной остров! Ведь это мое каноэ. Я сама и дух парусов, и сила гребцов! Я принесу тебя к новым землям, Тероро, потому что я и есть сама лодка!
Когда мужчины поднялись на борт "Ждущего", Марама, с развевающимися на сильном ветру длинными волосами, благословила их, наделив своим духом, и на прощание напутствовала юную Техани:
– Хорошенько заботься о нашем муже. Наполни его жизнь любовью.
Однако в самую последнюю минуту ей пришлось посторониться из-за совершенно неожиданного визита. На берег прибыл сам верховный жрец. Он подошел к каноэ в сопровождении длинной вереницы своих прислужников и прокричал:
– Великий Оро желает вам безопасного и удачного путешествия!
Он взошел на борт судна, держась при этом за мачту по имени Тэйн. Встав на колени перед храмом для богов, он приоткрыл травяную дверцу и поместил внутрь освященную фигурку Оро, свитую из плетенки его же собственными руками и украшенную перьями. Устрашающим тоном, который надолго запомнился отплывающим, верховный жрец воззвал, перекрывая грохот шторма:
– О великий Оро, благослови это каноэ! Однако, как только жрец сошел на землю, Тероро заметил, что на лице его новой жены Техани появилась улыбка неимоверного облегчения. Она и так готова была отправиться в неведомое путешествие в компании чужих богов, но теперь, когда на борту оказался сам Оро, она была уверена, что их ждет удача.
Итак, двухкорпусное каноэ "Ждущий Западного Ветра", полностью нагруженное и поскрипывающее, несущее на себе и короля, и рабов, и богов, взаимно отрицающих один другого, полное страха и надежды, отправилось, наконец, в путь. На его носу стоял Тероро, так неудачно названный "мудрым". Правда, в этот исторический и судьбоносный момент ему все же хватило ума не оглядываться на Бора-Бора, поскольку это было бы не только дурным знаком, но и просто глупостью. Ибо тогда он обязательно увидел бы на берегу Мараму, а этого зрелища он бы не вынес.
Когда "Ждущий" достиг рифов, он на минуту остановился, словно продлевая этот приятный момент, когда находишься в таких податливых и послушных водах родной лагуны. Все, кто находился в лодке, переживали страшное волнение, поскольку там, за коралловым барьером, бушевал самый настоящий шторм, и всех ждали накатывающиеся одна на другую волны и бесконечные водные просторы. В это мгновение Мато, ведущий гребец левого корпуса, почти неслышно прошептал:
– О великий Тэйн! Вот это волны!
Тем не менее, он с удивительной ловкостью тут же задал ритм такой силы и частоты всем своим гребцам, что судно безо всякого труда вскоре очутилось в самом сердце бури. "Ждущий" то высоко поднимался на гребнях, покачиваясь наверху под свист и завывание ветра, то опускался в глубокие провалы между волнами. Брызги фонтанами обдавали путешественников, и какое-то время даже казалось, что корпуса не выдержат натиска ветра, и разойдутся в разные стороны. Свиньи отчаянно визжали, перепуганные собаки лаяли до хрипоты, а женщин, сбившихся кучкой в травяном домике, терзала только одна мысль: "Это наша погибель!"
Но очень скоро мощное судно удачно поймало ритм волн, нашло себе подходящее место, и теперь легко понеслось прочь от Бора-Бора, острова "тихих весел", все дальше и дальше от мирной уютной лагуны по беспокойному морскому пути, который вел в никуда.
Вот в такую бурю король Таматоа увозил своих людей в изгнание. Они уплывали без ликования. Не было триумфа в их глазах, не реяли по воздуху праздничные флаги. Люди бежали ночью, и бой барабанов не провожал их. Они не везли с собой накопленные богатства. Их попросту вытолкнули с родного острова, поэтому они смогли взять с собой ровно столько еды, чтобы не умереть с голода во время пути. Будь они немного умнее, они смогли бы постоять за свою родину. Но они были такими, какими родились, и поэтому были вынуждены уступить и убраться с острова подобру-поздорову. Если бы только они могли воспринять более глубокую природу богов, они никогда бы не позволили себе становиться жертвой дикого божества, которое столько времени мучило их и издевалось над ними. Но они были больше упрямы, нежели мудры, и поэтому ложный бог с такой легкостью сумел выдворить их прочь.
В более поздние времена этих людей будут описывать как настоящих мудрецов и героев. Их выставят великими искателями приключений и первооткрывателями новых неизведанных земель. Но такие легенды ошибочны. Ни один нормальный человек не покинет своего насиженного места и не станет кидаться в неизвестность, если только у себя на родине он не потерпел какой-либо неудачи. Но вот если он действительно в чем-то проиграл и был вынужден уехать, тогда можно надеяться на то, что в следующий раз он будет действовать более мудро.
