Теодор Моммзен - Моммзен Т. История Рима.
191
Что в Керкире находился постоянный римский комендант, можно заключить из слов Полибия, 22, 15, 6 (эти слова неверно переведены Ливием, 38, 11, стр. 42, 37), а о коменданте Иссы упоминает Ливий, 43, 9. Сюда же относится и аналогия между prafectus pro legato inlarum Baliarum (Orelli, 732) и наместником Пандатарии (J. B. № 35, 28). Отсюда можно заключить, что в римской администрации, по-видимому, было принято за правило назначать на самые отдаленные острова praefecti несенаторского звания. Но эти «заместители» заставляют предполагать существование высшего должностного лица, которое их назначало и которое за ними наблюдало, а такими лицами в то время могли быть только консулы. Впоследствии, когда были учреждены провинции Македония и Цизальпинская Галлия, высшее управление перешло к одному из этих двух наместников, так например владения, о которых здесь идет речь и которые послужили ядром для позднейшей римской Иллирии, частично принадлежали, как известно, к административному округу Цезаря.
192
Те кельты, о которых Полибий говорит: кельты, живущие в Альпах и по берегам Роны и прозванные за то, что шли в наемники, «гезатами», что в капитолийских фастах называются germani. Легко может статься, что современная историография вела в этом случае речь только о кельтах и что исторические умозрения времен Цезаря и Августа впервые побудили редакторов тех фастов превратить этих кельтов в «германцев». Если же сделанное в фастах упоминание о германцах и было основано на современных сведениях (в каковом случае оно было бы древнейшим упоминанием этого названия), то все-таки здесь следует разуметь не позднейшие немецкие племена, а какое-нибудь скопище кельтов.
193
Об этих событиях до нас дошли не только неполные, но и односторонние сведения, так как карфагенская мирная партия естественно придавала им такую же окраску, какую им придавали и римские летописцы. Однако даже в дошедших до нас отрывочных и туманных повествованиях (самые важные из них: Фабий у Полибия, 3, 8; Аппиан, Hisp., 4 и Диодор, 25, стр. 567) с достаточной ясностью обрисованы взаимные отношения партий. А что касается тех площадных оскорблений, которыми старались запятнать «революционную лигу» ἑταιρεία τῶν πονηροτάτων α᾿νυρωπων ее противники, то у Нетопа (Ham., 37) мы имеем такие образцы их, подобные которым трудно найти, но все же не невозможно.
194
Барки заключали самые важные государственные договоры, и ратификация этих договоров высшими властями была простой формальностью (Полибий, 3, 21); Рим обращался со своими протестами к ним и к сенату (Полибий, 3, 15). Положение, которое занимали Барки в Карфагене, имеет большое сходство с тем, которое занимали принцы Оранские по отношению к генеральным штатам.
195
Путь через Мон-Сени сделался военной дорогой в средние века. Здесь, конечно, не могло быть и речи о восточных проходах, как например о проходах через Пеннинские Альпы и через Большой Сен-Бернар, который был превращен в военную дорогу только при Цезаре и при Августе.
196
Возбуждавшие столько споров топографические вопросы, которые связаны с этой знаменитой экспедицией, можно считать разрешенными главным образом благодаря мастерским исследованиям Уикхема и Крамера. Относительно же хронологических вопросов, также представляющих известные затруднения, мы позволим себе высказать здесь в виде исключения несколько замечаний. Когда Ганнибал достиг вершины Сен-Бернара, то «верхушки гор уже начали покрываться густым слоем снега» (Полибий, 3, 54); на дороге лежал снег (Полибий, 3, 55), но возможно, что в основной части это был не только что выпавший снег, а снег от упавших сверху лавин. На Сен-Бернаре зима начинается около Михайлова дня, а снег идет с сентября; когда в конце августа вышеупомянутые англичане переходили через горы, они почти не встретили снега на дороге, но горные склоны с обеих сторон были им покрыты. Поэтому можно думать, что Ганнибал достиг перевала в начале сентября, с этим согласуется также и то, что он прибыл туда, «когда зима уже приближалась», так как слова συνάπτευν τήν τῆς πλειάδος δοσιν (Полибий, 3, 54) значат не более этого и менее всего могут быть отнесены ко дню раннего захождения Плеяд (приблизительно 26 октября); ср. Иделера, Choronol., 1, 241. Если же Ганнибал достиг Италии девятью днями позже, т. е. в половине сентября, то и в этом случае было достаточно времени для событий, совершившихся с того времени до происходившей в конце декабря битвы при Требии (περὶ χειμερινάς τροπάς — Полибий, 3, 72), а именно для перевозки из Лилибея в Плаценцию той армии, которая была предназначена для отправки в Африку. Этому не противоречит и то, что на собрании войск ὑπὸ τὴν ἐαρινὴν ῶρκν (Полибий, 3, 34), т. е. в конце марта, был объявлен день выступления в поход и что поход продолжался пять месяцев (или шесть, по словам Аппиана, 7, 4). Поэтому если Ганнибал был на Сен-Бернаре в начале сентября, то он должен был достигнуть берегов Роны в начале августа, так как он употребил 30 дней на переход от Роны до Сен-Бернара; отсюда следует, что Сципион, который погрузился на суда в начале лета (Полибий, 3, 41), т. е. не позднее начале июня, очень замешкался в пути или же долгое время оставался в Массалии в непонятном бездействии.
197
В рассказе Полибия о битве при Требии все совершенно ясно. Если Плаценция стояла на правом берегу Требии, у ее впадения в По, и если сражение происходило на левом берегу, в то время как римский лагерь был раскинут на правом (и то и другое вызывало опровержения, но то и другое неоспоримо), то, чтобы попасть и в Плаценцию и в лагерь, римские солдаты должны были переходить через Требию. Но при переходе в лагерь они должны были прокладывать себе путь сквозь разрозненные части собственной армии и сквозь неприятельский отряд и затем переправляться через реку, не прекращая рукопашных схваток с неприятелем. Напротив того, переход через реку подле Плаценции совершился после того, как преследование прекратилось и когда отряд находился в нескольких милях от поля сражения и вблизи от римской крепости; возможно даже, хотя этого и нельзя доказать, что там находился мост через Требию и что главное предмостное укрепление на другом берегу реки было занято гарнизоном Плаценции. Очевидно, что первая переправа была столь же трудна, сколь вторая была легка; поэтому Полибий как человек, хорошо знакомый с военным делом, имел полное основание заметить о десятитысячном отряде только то, что он бросился сомкнутыми рядами до Плаценции (3, 74, 6), не сказав ни слова о переходе через реку, который в данном случае не представляет никакого интереса. В последнее время неоднократно указывали на непоследовательность в рассказе Ливия, который переносит финикийский лагерь на правый берег Требии, а римский лагерь на левый. Ко всему сказанному можно добавить еще только то, что надписями вполне подтверждается предположение о местонахождении Кластидия подле теперешнего Casteggio (Orelli — Henzen, 5, 117).
198
День сражения приходится по неисправленному календарю на 23 июня, а по исправленному должен быть отнесен на апрель, потому что Квинт Фабий сложил свое диктаторское звание по истечении шести месяцев, к середине осени (Ливий, 22, 31, 7, 32, 1), из чего следует заключить, что он вступил в это звание в начале мая. Путаница в календарном летосчислении уже была в Риме очень значительна в то время.
199
Надпись на памятнике, сооруженном диктатором по случаю его победы при Герунии и посвященном Геркулесу Победителю: Hercolei sacrom M. Minuci[us] C. f. dictator vovit, была найдена в 1862 г. в Риме подле С. Лоренцо.
200
Из двух носящих это имя мест местом битвы, по всей вероятности, было лежащее западнее, в 60 милях к западу от Гадрумета (ср. Hermes, 20, 144, 318). Происходила битва весной или летом 552 г. [202 г.]; утверждение, что она происходила 19 октября, основанное на якобы бывшем в тот день солнечном затмении, лишено всякого основания.
201
По словам Страбона, эти италийские бойи были оттеснены римлянами за Альпы и основали в современной Венгрии подле Штейна на Ангере и подле Эденбурга колонию, которая была уничтожена во времена Августа перешедшими через Дунай гетами, оставив за этой местностью название «бойской пустыни». Этот рассказ совершенно не согласуется с вполне достоверными рассказами римских летописей, по которому римляне удовольствовались уступкой половины территории; чтобы объяснить исчезновение италийских бойев, нет никакой надобности прибегать к гипотезе насильственного изгнания: ведь и остальные кельтские племена почти так же быстро и бесследно исчезли из числа италийских наций, хотя им приходилось менее страдать от войн и от колонизации. С другой стороны, иные указания дают нам право думать, что поселившиеся у Нейзидлерского озера бойи происходили от коренного племени, которое когда-то жило в Баварии и Богемии, пока не было оттеснено германскими племенами на юг. Но вообще очень сомнительно, чтобы бойи, жившие подле Бордо, на берегах По и в Богемии, действительно были отпрысками одного и того же племени, а не случайно носили сходные названия. Предположение Страбона не имело никакого другого основания кроме сходства имен, на которое древние писатели нередко необдуманно ссылались, когда им приходилось говорить о происхождении кимвров, венетов и многих других племен.
