История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 2 - Луи Адольф Тьер
Прибыла не только вся семья Наполеона. В Париж просились и короли-союзники, каждый из которых стремился что-то выгадать или за что-то поблагодарить. То были король Саксонский, король и королева Баварские и король Вюртембергский. Император отвечал на их просьбы самым любезным образом, и всё предвещало самое блистательное собрание венценосных особ в Париже в конце осени. А пока в Фонтенбло следовали, одно за другим, чудесные празднества. Спектакли, балы и охоты беспрерывно сменяли друг друга. Наполеон проводил целые часы в верховых поездках и приказывал писать об этом в газетах, потому что во время последней кампании в его здоровье усомнились так же, как и в его удаче. Пожелав держать при себе в Шёнбрунне врача Корвизара (как для того, чтобы услаждать себя на досуге беседами с ним, так и для консультаций по поводу глухих болей, предвестников болезни, от которой он умер двенадцать лет спустя), Наполеон дал повод к пустым разговорам об ухудшении здоровья. Чтобы развеять эти слухи, он носился целями днями, похваляясь еще немалой силой и желая, чтобы в нее поверили все.
Внешность его переменилась. Он располнел, что, впрочем, не испортило его прекрасного лица, и превратился из молчуна в неутомимого говоруна, которому одни внимали из восхищения, а другие – из послушания, словом, его всемогущая натура полностью расцвела. Наконец, среди усердных гостей двора Наполеон отличил одну или двух женщин и не стеснялся выказывать свои предпочтения, несмотря на приступы ревности императрицы. Жозефину он более не щадил и даже приводил в отчаяние своим образом жизни, будто хотел подготовить ее к расставанию или самому почерпнуть в семейных размолвках недостающей ему для разрыва смелости. Такова была его жизнь после возвращения с Австрийской войны.
Впрочем, не оставляя трудов и среди удовольствий, Наполеон отдавал приказания о множестве предметов даже из Фонтенбло. Он требовал ускорить организацию, сбор и передвижение назначавшихся для Испании войск, которые состояли, как мы знаем, из корпуса генерала Жюно, разбросанного от Аугсбурга до Дрездена, корпуса Бессьера, занятого отвоеванием Валхерена, резервов, подготовленных в центре и на западе Империи, временных драгун и молодых гвардейских полков. Поскольку англичане в конце концов полностью оставили устья Шельды, взорвав резервуары и укрепления Флиссингена, Наполеон направил линейные войска этого корпуса на юг и распустил национальных гвардейцев, кроме нескольких батальонов, заключавших небольшое число людей, которые приобрели вкус к военной службе. Он приказал также продолжать, по мере выплаты контрибуций, вывод войск из Австрии. Желая покончить с делами на континенте, он вел переговоры с Баварией об усмирении Тироля и разделе территорий Зальцбурга, Байройта и проч., с Вестфалией – об уступке Ганновера, с Саксонией – о дарении Галиции. У одних он требовал наделов для своих генералов, у других – средства для содержания армий, и пытался окончательно уладить все дела и доставить континенту вид мира и стабильности.
Серьезные трудности возникли у Наполеона только с братом Луи. Он был в высшей степени раздражен поблажками Луи контрабанде и в наказание требовал отдать ему территорию между Шельдой и Рейном, от Антверпена до Бреды, надеясь таким образом пресечь незаконную торговлю. Он угрожал даже забрать всю Голландию, если злоупотребления не прекратятся.
Наконец, Наполеон занялся церковными делами и задумал новое их устройство, которое должно было поместить главу Церкви в положение константинопольских патриархов при восточных императорах. Он приказал обращаться с папой со всевозможным почтением и послал к нему, как мы сказали, своего камергера Сальматориса с многочисленными слугами. Однако папа отказывался вмешиваться в церковные дела, пока ему не вернут Совет кардиналов и государственного секретаря по его выбору. Наполеона не волновали эти трудности, он надеялся покончить с ними, как только лично встретиться с папой. Он намеревался привезти его в Фонтенбло, повлиять на него мягким обращением и обаянием ума и вынудить принять великолепное учреждение в Сен-Дени, где суверенный понтифик будет окружен таким же блеском, как в самом Риме. Убежденный, что силой можно добиться всего, Наполеон полагал, что после некоторого сопротивления папа сдастся; что кардиналы, привезенные в Париж вслед за понтификом и великолепно встреченные, в конце концов также предпочтут преследованиям богатство и уважение, а римляне, которым он предназначал самый блистательный после его собственного двор (позднее мы скажем, какой), охотно обойдутся без понтифика и церковного правления; что католикам Франции польстит пребывание папы в их стране; что католики Европы, принужденные к множеству иных жертв, покорятся его пребыванию во Франции; и что с застарелыми католическими привычками, самыми древними и укоренившимися в европейском населении, окажется так же легко покончить, как с границами, которые он менял по своей прихоти, вписывая новую статью договора кончиком своего меча на следующий день после победы. Желая, по обыкновению, немедленного осуществления своих замыслов, Наполеон повторил приказ перевезти в Париж находившихся в Риме церковников, а кроме того, приказал погрузить в сто карет и отправить в Париж драгоценные архивы римского двора.
В то время как Наполеон, перемежая серьезные занятия с развлечениями, а обдуманные решения – с иллюзиями слепой политики, отдыхал в прекрасной резиденции Фонтенбло от тягот и опасностей войны, в Париж прибыли государи-союзники. Король и королева Баварии, король Саксонии и король Вюртемберга присоединились к королям и королевам Голландии, Вестфалии и Неаполя. Наполеон 14 ноября возвратился в Париж, где не появлялся со времени своего отъезда в армию. Ко всему блеску беспримерного съезда коронованных особ добавились празднества в честь мира.
И среди этих празднеств Наполеон принял, наконец, великое решение, столь дорого обошедшееся его сердцу, столь льстившее его гордости и столь мало послужившее его могуществу, то есть решение о разводе и заключении нового брака. Сцены ревности, становившиеся всё более бурными по мере того, как несчастная Жозефина догадывалась, что скрывают от нее нечто более серьезное, чем неверность, раздражали Наполеона, не сообщая ему, однако, силы порвать с ней. Он отправил в Милан курьера с приказом принцу Евгению без промедления приехать в Париж и удерживал в столице королеву Гортензию, дабы в трудную минуту окружить Жозефину детьми и тем самым подготовить, как он полагал, самое сладостное утешение. Сообщив о своем окончательном решении Камбасересу и Шампаньи, он потребовал от каждого из них содействия исполнению. С великим канцлером он обсудил процедуру развода, выказав желание облечь этот акт в самые мягкие и почетные для Жозефины формы. Наполеон не хотел ничего подобного отрешению, допуская лишь простое расторжение супружеских уз в результате взаимного согласия, основанного на интересах Империи. Было
