Экономическая история Индии 1707-1857 гг. - Roy Tirthankar
Еще одним элементом этой истории была секьюритизация. Моголы получали свои доходы от "грабежа, дани и налогов".6 Их бюджеты имели только текущий счет. Доходы росли за счет территориальной экспансии. "Грабежи от побед пополняли имперские резервы".7 Военные завоевания "окупали затраты".8 Когда наступал мир, "дополнительные налоги" приносили дополнительные деньги. По сути, это была перераспределительная фискальная система; ей не была присуща гибкость, чтобы расти без войн и завоевания территорий. В городах Великих Моголов существовали крупные банковские фирмы, банкиры финансировали торговлю, а иногда и временные дефициты чиновников. Но государственный долг и капитал банкиров не играли систематической роли в государственных финансах. Карен Леонард предполагает, что прекращение кредитования "великими" банковскими фирмами ускорило крах Моголов. Ричардс критикует этот тезис за недостаток доказательств, как по банковским фирмам, так и по балансовым отчетам.9 Возможно, основными клиентами банкиров были местные держатели жалованья, а не имперское государство, и в этом случае доказательства было бы трудно найти. В любом случае секьюритизации долга не существовало ни в Индии Великих Моголов, ни в государствах-преемниках.
На протяжении большей части XVIII века Компания управляла подобной структурой в Индии, то есть сделки между банкирами и государством были локальными, индивидуальными и спорадическими, а не опосредованными бюджетом. В XVIII веке в Индии было так много конфликтов, что войны приходилось финансировать за счет завоевания территорий, что порождало новые войны. Будучи торговой фирмой, Компания охотнее брала займы и была более надежным должником, чем большинство военачальников и лендлордов.
С 1800 года долги начали секьюритизировать. Государственный долг стал наследием англо-французских войн на рубеже XIX века. Объем долга начал расти. Во время войны в Бирме (1824-26 гг.) Компания разместила крупный заем.10 Это было новым событием, потому что заем такого размера принимался населением, а не банкирами. Экспатрианты и богатые индийцы покупали государственные ценные бумаги. Во время мятежа 90 % долговых обязательств находилось в Индии. После мятежа, когда британский капитал начал вливаться в железные дороги, правительству стало проще привлекать деньги в Лондоне. После этого доля Лондона быстро выросла. При этом процентная ставка по индийским акциям в Лондоне была ниже, чем в Индии, что оправдывало такой переход.
Наращивание военной мощи
Усилия Компании по сбору доходов позволили ей сформировать постоянную армию. Армии ее соперников состояли из небольших постоянных армий и гораздо большего числа иррегулярных войск, наемников и солдат, предоставленных вождями и военачальниками. В 1765 году военные расходы Компании составили 1,5 миллиона фунтов стерлингов, в 1793 году - 3 миллиона фунтов, в 1834 году - 7 миллионов фунтов, а в 1846 году - 12 миллионов фунтов. Трудно сказать точно, но, скорее всего, доля армии в расходах достигала 70-75 % в 1765 году и снизилась примерно до 35 % в 1856 году. Но масштабы все равно росли. Настолько, что Британская Индия могла настаивать на практически полном замораживании военного потенциала всех индийских штатов того времени, фактически выступая гарантом их обороны.
Постоянная армия зародилась в войсках, созданных и содержащихся в Бенгалии, Бомбее и Мадрасе. Они были известны как президентские армии. С середины XVIII века британские полки отправлялись воевать в Индию. До 1784 года расходы на содержание британских полков в Индии оплачивались из британского бюджета; после этого Контрольный совет мог нанимать британские полки и оплачивать расходы из индийских доходов. Количество нанимаемых из Британии полков было ограничено. С начала XIX века расходы на армию оплачивались в основном из индийских доходов. Когда начался мятеж, около 350 000 военнослужащих получали жалованье от Компании. Они состояли из британской и европейской пехоты, кавалерии, артиллерии, а также "туземной пехоты" полков и батальонов численностью более 200 000 человек. Мятеж вспыхнул среди туземной пехоты.11
Индийские солдаты в основном были набраны из крестьян Индо-Гангского бассейна. Из них же набирали солдат и другие североиндийские державы. В годы, предшествовавшие Буксару (1764), между англичанами и их соперниками не было особых различий в характере этих войск, за исключением того, что, как уже говорилось, армия Компании сражалась под единым командованием. Напротив, более крупные войска навабов сражались под раздельным командованием. Как показал небольшой мятеж 1764 года, индийская армия все еще находилась в процессе становления. В XVIII веке Компания опиралась на свою небольшую постоянную армию и набирала солдат из различных местных наемных групп, как, например, в Майсуре.12 Однако характер армии Компании очень быстро изменился и отошел от наемнических корней. Чтобы получить представление о том, насколько сильно и быстро увеличился масштаб военного предприятия в конце XVIII века армия в битве при Удхунале (1763) насчитывала несколько тысяч человек, а в Третьей англо-майсурской войне (1790-2) - более ста тысяч.
Примерно после 1800 года военная служба стала полностью оплачиваемой работой, а не подработкой, как в прежние времена. Негодных и отставных солдат отправляли обратно в их деревни с земельным наделом; земля служила пенсией. Обещание пенсии способствовало дальнейшему набору в армию из той же местности. И все чаще рынок военной рабочей силы становился монопсонистским. Старые формы найма отмирали - "когда остался только один работодатель, роль посредников, агентов по трудоустройству и коммивояжеров (джамадаров) свелась почти к нулю".13
Армия была важна не только для борьбы с соперниками, но и для более сложной задачи демилитаризации населения в целом. Заманчиво думать, что в Южной Азии, с ее историей голода, миграций и зависимости государств от крестьян и наемников, всегда было значительное число людей, которые формально не были солдатами, но носили оружие. Подобно североиндийским аскетам даснами санньяси, эти группы частично были фермерами или банкирами, а частично - солдатами, когда это было необходимо. Ананда Бхаттачарья называет их "переходной и перипатетической политической силой".14 В последние десятилетия XVIII
