Блог «Серп и молот» 2024 - Петр Григорьевич Балаев
Почему никто не желает этого замечать? Шоры на глазах? Почему китайцы заметили и эту систему ликвидировали?..
* * *
На занятия в 9-м классе Хорольской средней школы № 1, куда нас из Ленинского, учеников 9-го и 10-го классов, возили на автобусе, я опоздал на две недели. После неудачного поступления в Суворовское училище лечил в районной больнице тяжелый гайморит, из-за которого не прошел приемную медкомиссию, на стационарном лечении. Я, несмотря на провал с Суворовским, все-таки планировал дальше поступать в военное училище, поэтому мне этот гайморит не нужен был, хотя никак я его не ощущал. Но раз на медкомиссии сказали — гайморит, значит, гайморит, тем более мне выдали и рентгеновский снимок моей головы с этим гайморитом на руки. Правда, когда после окончания курса лечения мне сделали контрольный снимок головы, ЛОР районной больницы посмотрела на него, сравнила с тем, что выдали в Суворовском училище, удивилась:
— А что мы лечили? Тебе же дали снимок не твоей головы!
После выписки из больницы мать отвезла мои документы в ХСШ № 1, зачислили меня в 9 А класс. У меня еще половины учебников не было, заранее же их, весной и летом, не покупали, планировалось же Суворовское училище, потом в Хороле, в книжном магазине, половину нашли, остальные искать нужно было в Уссурийск ехать.
На второй или третий день моего появления в новой школе — урок химии. Я даже не рассчитывал, что меня к доске вызовут, все-таки 2 недели пропустил, и даже растерялся, когда от учительницы услышал свою фамилию.
— Я не готов к уроку, у меня еще учебника нет.
— Это не оправдание. Нужно было спросить у кого-нибудь или в библиотеке на время взять.
— Да я даже не знаю, что задавали, меня на прошлом уроке еще в школе не было.
— Узнать надо было у кого-нибудь. Садись. Два.
Ну, что ж. Где-то справедливо. Следующий урок химии, на этой же неделе, дня через два, снова меня к доске. Я даже не рассчитывал, что меня вызовут второй раз подряд на втором уроке.
— Я еще не дошел до сегодняшней темы…
— Два.
Это уже было несправедливо. Я попал в сложную ситуацию. Если раньше я учебники прочитывал за лето, то к 9-му классу этого не было, летом у меня не было этих учебников, да и подготовкой к поступлению в Суворовское был занят. В 8-м классе у меня по химии «5» была, более того, в Ленинской школе у нас была такая химичка, что мне приходилось на уроках объяснять темы одноклассникам. Химичка даже на родительских собраниях говорила, что я предмет лучше ее знаю. Но я далеко за школьную программу по химии не уходил, мне она малоинтересна была. Пропущенные 4–5 занятий за два дня нагнать было сложно, тем более, что ни одна же химия была, у меня по всем предметам такая же ситуация, всё нагонять нужно было.
И я сорвался, затеял склоку с училкой. Я ей доказывал, что она неправа, так нельзя. Она орала, что не собирается никому поблажек делать. Довел я ее до того, что она ударила в запальчивости кулаком по столу, резко дернула головой и у нее выпал стеклянный глаз, скатился со стола на пол. Весь класс загоготал. Кличка у этой химички, дамы в возрасте за 60 лет, была Одноглазый Сокол.
Примерно такая же история случилась на физике. Только там была молодая учительница с кличкой Стюардесса. Её распределили в Хорольскую школу, но жилья в Хороле не нашли сразу, выделили квартиру в Ленинском и она ездила на работу вместе с нами в школьном автобусе. Поэтому и кличка — Стюардесса.
Тут еще на уроке литературы у Валентины Константиновны Колмыковой (можно сказать — потом моя самая любимая учительница в той школе) попался. Посадили меня на третью парту, если считать от Доски. Со мной за партой — Ленка Гацко, впереди — Галка Торхова и Ленка Голышева, симпатичные девчонки, они же еще и хорольские, это не ленинские, с которыми с детского садика, новые подружки. Весь урок — шу-шу-шу, хи-хи-хи. Что там учительница говорит у доски — не замечаешь. Вывел Валентину Константиновну из себя, она закричала:
— Балаев, прекрати!
И задала мне по теме домашнего задания какой-то вопрос, а я не смог сразу сориентироваться, замялся. Результат — «двойка». Я запротестовал:
— Сейчас отвечу.
Но было поздно. Ни хрена себе учеба началась в новой школе! С первых занятий по нескольким предметам сразу «двойки» в журнал полетели. Психанул я на алгебре.
По ней же тоже отставание на две недели было, но у меня был учебник алгебры и с ней у меня особые отношения с 7-го класса, поэтому я прямо на уроках взял и в тетрадь начал решать все задачи, что были в учебнике, подряд. И за пропущенные две недели и далеко вперед. По алгебре я с 7-го класса домашние задания никогда не делал, я все решал на уроках, дома я решал по математике в 7-м и 8-м классах совершенно другие задачи. Елена Николаевна, наша математичка в 9-м, через какое-то время собрала наши тетради для проверки домашних заданий, выставила по ним оценки и эти оценки перенесла в классный Журнал. У Балаева — целый ряд «двоек», одни «двойки». У меня спина похолодела, когда Елена Николаевна зачитывала оценки классу. Неужто я все решил неправильно?! Настроение у меня было — хуже некуда, ведь я планировал после 10-го класса в военное училище все-таки поступать, а тут с первых дней — «пары» стаей, уже понятно, что за первую четверть по нескольким предметам итоговая будет — «три»…
Раздали нам тетрадки, смотрю, в моей нет не то, что «двоек», вообще отметок нет. Я спрашиваю у учительницы:
— А где у меня «двойки»?
— У тебя ни одного домашнего задания не сделано.
И тут я психанул. Я не помню уже, что конкретно высказал этой училке, но закончил тем, что ушел из класса со словами, что в этой школе больше учиться не буду. Вышел из здания школы, дошел до Автостанции и на 13-часовом рейсовом автобусе уехал домой, в Ленинское. С четким намерением забрать из школы документы и отвезти их в какое-нибудь ПТУ.
Вечером ко мне пришел Сашка Оберемок, рассказал, что случилось в классе после моего ухода.
