Блог «Серп и молот» 2024 - Петр Григорьевич Балаев
— В общем, — сказал Сашка: — Завтра приезжай в школу, тебя Стрелок ждет.
Хороший мужик — Борис Николаевич Стрелков. Спокойный, уравновешенный. И меня он успокоил. Разнос училкам в моем присутствии он, конечно, не устраивал, но «двойки» мне в Журнале вычеркнули. В дальнейшем приязнью я со стороны этих училок, исключая Валентину Константиновну, не пользовался, как вы понимаете, отношение ко мне был весьма придирчивым. Но мне еще очень сильно повезло. Всех остальных моих одноклассников по восьмилетке, с которыми я перешел в среднюю школу, хорольские училки вдавили в отстающие и выползти из этого дна так и не дали. И не только ленинских, в нашем классе еще было 4 человека из с. Лугового, два парня и две девчонки. Парни примерно через месяц забрали документы и ушли в ПТУ, девчонки едва-едва закончили школу. Переводились в 9-ый класс все «хорошистами». Мы для этой школы, для этих училок, почти всех с многолетним стажем работы именно в этой школе, были чужими, они очень долго к нам привыкали, да и до конца школы мы остались для них на втором плане, если сравнивать их отношение к хорольским ребятам, которых они вели и знали с первого класса.
А лично для меня такое начало учебы в новой школе даже имело положительную сторону. В школу же пришел круглый отличник, ко мне сразу стали присматриваться местные хулиганистые элементы насчет того, чтобы отличника потретировать, но тут отличник начал свару с учителями. У-у! В каком авторитете я был!..
* * *
Но до Хорольской школы еще нужно было доучиться. Вернемся в Ленинскую восьмилетку. Чем она отличалась от средней школы в районном центре? Да тем, что Хороль — большое село, поселок, фактически. Дом Быта, кафе, универмаг, книжный магазин, большой Дом Культуры, Дом пионеров, стадион. ПМК, Сельхозтехника, Сельхозхимия, Молокозавод, Завод пиво-безалкогольных напитков, Хлебозавод, Консервный завод, больница, две школы — восьмилетняя и средняя… Не только один совхоз с его фермами и тракторами. В принципе, население, особенно молодежь, от городского почти не отличалось. А еще Хороль — это и гарнизон стратегической морской авиации, но там — своя школа, свои магазины — продавали продукты по прописке в гарнизоне. Как бы то ни было, и на гражданских предприятиях Хороля было достаточно интеллигенции, и военные еще. И две улицы 4-х этажных домов с коммунальными квартирами (5-этажки не строили, не хватало мощностей насосных станций для подачи воды), которые выделяли местной интеллигенции, врачам и учителям, в том числе.
Поэтому я стараюсь вспомнить, кто из учителей в ХСШ № 1 работал по распределению три года, пока я там учился, и никого не могу вспомнить, кроме нашей Стюардессы. Во всяком случае, в нашем классе молодые учителя, кроме нее, у нас предметов не вели. А половина учителей в этой школе работали еще с 50-х годов. Уже старухи, такого сурового вида, что первое время, с непривычки, хотелось в парту вжаться, стать незаметным.
И восьмилетка в Ленинском — даже не успеваешь запомнить толком учительницу. Только приехала, иногда даже одного учебного года не отработала, уже другая вместо нее, или вообще некому, совмещали предметы кто попало. В пятом классе начался английский, вела нормальная училка, выпускница инъяза, приехала в школу, год отработала и куда-то исчезла, поэтому у нас в 6-м, 7-м и 8-м классах английский вела выпускница педучилища, совмещая преподавание английского со ставкой пионервожатой и учительницей пения. Преподавание… «Гуд монинГ».
Чем такая текучка чревата? Если учитель постоянно живет и работает в одном месте, у него какая-никакая ответственность есть, родители, по крайней мере, могут предъявить: как ты наших детей учишь, если они после школы только в ПТУ могут поступить? И то — ответ: вы бы сами следили, как они к урокам готовятся. А при текучке — вообще никакой ответственности. Приехала, год–два–три с горем пополам промыкалась с учениками, над которыми до нее уже такие же временщицы старались, хвостом махнула и ускакала. Поэтому школа на сто учеников (когда чуть больше, когда чуть меньше) но из нашего села я был первым, кто за последние девять лет поступил в институт, до меня был мой двоюродный брат Петька Гаврик, он на 9 лет старше меня. Представляете?
Был еще один момент. В 7-м классе у нас начала вести математику молодая учительница, Екатерина Сергеевна. Она после института… Ой, нет, она университет закончила! И вышла замуж на летчика, который служил в Хороле. В гарнизонной школе не было свободной ставки математика и она ездила на работу в Ленинское на рейсовом автобусе. Два года у нас был нормальный учитель математики, потом освободилась ставка в гарнизоне и она ушла туда. Екатерину Сергеевну два года ненавидели все родители. То, что она эти два года ездила сама со мной по всем Олимпиадам на рейсовых автобусах и выбила мне направление в школу при Новосибирском академгородке, от которого я отказался, потому что в Суворовское хотел поступить — это одно. Другое — сразу в ее классах упала успеваемость. Те, кто имел 5 и 4 сразу стали троечниками.
На родительских собраниях мамы-папы, когда Екатерина Сергеевна рассказывала про успеваемость своих учеников, на нее еще и наезжали: дети жалуются, что вы плохо объясняете, они урок не понимают.
В принципе, такой трюк любили мои одноклассники не только по восьмилетке, но и по средней школе. Какая-нибудь отличница или хорошистка пришла на урок неподготовленной, боится, что ее сегодня могут вызвать, как только урок начинается, сразу тянет вверх руку:
— Что тебе, Машенька?
— Марь Иванна, я дома учила-учила, но ничего не поняла в теме, вы не могли бы еще раз объяснить?
— Кто еще не понял?
Как кто? Весь класс сразу руки поднял.
Господа училки, неужели никто из вас не догадывался и не догадывается, что у вас учебный процесс перевернут с ног на голову?..
* * *
Ведь подумайте своими учительскими мозгами (они у вас же есть?): научили вы ребенка читать по Букварю, потом по «Родной речи» проверили, как он понимает текст, как умеет его пересказать — и всё, вместо вас у ребенка должен быть другой учитель — учебник. Вы его подготовили к тому, чтобы он умел читать, т. е., не
