Мамед Ордубади - Тавриз туманный
На мой стук дверь молниеносно раскрылась. Похоже было, что за ней кто-то стоял в ожидании нашего прихода.
Несмотря на лютую стужу, Фриксон с непокрытой головой вышел мне навстречу.
- В час ночи приезжайте за мной, - сказал я товарищам и отпустил их.
После этого я пожал ему руку. Вдвоем мы прошли в гостиную и сели у круглого стола, уставленного напитками и закусками. Все было приготовлено, чтобы слуги не мешали нам. Сара-ханум принесла два стакана чаю, поздоровалась со мной и тут же вышла.
Фриксон наполнил рюмки коньяком, поднял свою и сказал:
- Я счастлив приветствовать вас у себя в доме. Я хочу пожелать вам здоровья и благополучия, - и он осушил рюмку.
Я слегка пригубил коньяк, поставил рюмку на стол, и неторопливо помешивал ложечкой в стакане. Мы помолчали. Выпив третью рюмку, Фриксон с сожалением сказал:
- Да, мисс Ганна, мисс Ганна... Бедная девушка запуталась. Мы никогда не ожидали от нее такого поступка, жаль, жаль...
Я перебил его:
- Что тут удивительного? Если так делают одни, почему же нельзя другим?
Фриксон встрепенулся.
- Сказать правду, я не могу понять значение ваших слов. И вчера на банкете вы на что-то намекали. Вы задали мне задачу со многими неизвестными.
- Что поделаешь, пока вы своих секретов нам не раскроете, все наши разговоры будут носить характер намеков, недомолвок. По-моему, нам следовало бы познакомиться поближе, чтобы мы могли доверять друг другу, делиться всеми горестями и радостями. Не так ли?
- Какие между нами могут быть секреты?
- А разве их уже нет? Я не советую вам утаивать или отрицать то, что нам доподлинно известно. Этим вы лишь усложните положение, поставите себя под удар. Тогда не пеняйте на нас.
- Не понимаю...
- Если вы разрешите, я все объясню вам.
- Прошу.
- Хорошо. Но условимся - увертываться от прямых ответов вы не будете!
- Даю слово.
- Знаете ли вы Абульфат-Мирзу?
- Да, знаю. Я с ним...
- Распространяться не стоит. Вы его знаете - этого совершенно достаточно. Подробности ваших взаимоотношений нам и так хорошо известны.
- Если вам все известно, что же я могу добавить?
- А переводчика царского консульства Мирза-Алекпер-хана вы тоже знаете?
- Да.
- Вы получали от него по пятьсот туманов в месяц?
Фриксон понял, что попал в капкан, и дрожащим голосом ответил:
- Да, получал.
- С немцами у вас были такие же взаимоотношения?
- Да. Вы хотите погубить меня?
- Боже упаси! Даже и не думайте ничего подобного! Наоборот, я хочу завести с вами теснейшую дружбу. Я и не мыслю лишать вас положения и чина. Вы не потеряете и денег, которые получали от русских и немцев и получаете по сегодняшний день. Возможно, благодаря нашей дружбе ваши доходы увеличатся. И это не исключено. Вы можете вполне верить мне.
- Как мне благодарить вас?..
- Прежде всего ответьте на один маленький вопросик. Скажите, какие у вас взаимоотношения с английским консульством?
- Никто из его сотрудников ко мне не обращался. Но это не значит, что они не интересовались нашими секретами. По-моему, их любопытство удовлетворял сам консул, он частенько встречался со своим английским коллегой.
- Теперь давайте решим, как быть с этой девушкой.
- Какой девушкой?
- Мисс Ганной.
- А что вы имеете в виду?
- Сообщали ли вам из русского консульства, что мисс Ганна являлась агентом немецкой разведки?
- Стоит ли говорить об этой девочке? Она уехала в неизвестном направлении!
- Я вас спрашиваю, сообщали ли вам о ней из царского консульства?
- Да.
- Вы писали о ней что-нибудь в Тегеран и Вашингтон?
- Нет, пока никуда ничего не сообщал. Не до нее было. Правда, составили донесение, но не отправили.
- А где это самое донесение?
- В папке, хранящейся в моем письменном столе.
- Принесите мне эту бумагу. Если с нее сняты копии для отправки в другие места, принесите и их. Если вы хоть слово кому-нибудь скажете о ней, я не обещаю, что вы не пострадаете.
- Хорошо, хорошо, сейчас принесу и подлинник и копии.
- Посидите. Я еще не кончил. Чтобы обеспечить будущее этой девочки, вы должны выдать на ее имя удостоверение.
- Какое?
- Пишите:
"Мисс Ганна честно и безупречно работала в американском консульстве, все поручения выполняла быстро, аккуратно и показала себя преданной американкой. Оставила работу в консульстве по своему желанию".
Когда Фриксон кончил писать, я продолжал:
- Если, паче чаяния, мисс Ганна захочет, вы должны будете принять ее на работу и сотрудничать с ней. Я думаю, это вас не затруднит.
- Конечно, я сделаю все, как вы скажете.
- Нам остается решить последний вопрос. Вы должны выдать нам обязательство, примерно, такого содержания:
"Я, старший секретарь американского консульства, Фриксон, обязуюсь сохранить свои связи с немецким и русским консульствами и в дальнейшем обо всех своих действиях ставить в известность Иранский Революционный комитет".
Фриксон долго думал, принять или отвергнуть это требование. Подписать такое обязательство значило целиком и полностью отдать себя в наши руки, судьба его теперь зависела от нас. Но другого выхода у него не было. Он попал в расставленный нами капкан. После долгих раздумий он сказал:
- Нельзя ли мне до завтра подумать?
- Нет, сегодня с этим надо покончить. Другие вопросы, менее значительные, можно оставить на завтра-послезавтра.
- А у вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы?
- Да, например, о сорока тысячах долларов.
- Какие сорок тысяч долларов?
- Которые вы получили для пропаганды в пользу Германии.
- А что я должен делать с ними?
- Сдать в кассу подпольного Революционного комитета.
Фриксон снова погрузился в думы. Он был бледен, как полотно, руки его тряслись, а губы шевелились, шепча что-то невнятное. Покачав головой, он сказал:
- Что я могу поделать? Мне остается согласиться на все ваши требования. Я должен буду оставить вас и пойти в свой рабочий кабинет, чтобы приготовить документы и деньги. Я попрошу Сару-ханум, она не даст вам скучать в мое отсутствие.
Фриксон вышел. Через несколько минут в комнату вошла Сара-ханум в пестром шелковом платье, мягкими складками спадавшем до самого пола. Острый запах французских духов "Лориган" ударил мне в нос. Она была очень красива, эта американка иудейского происхождения. Несомненно, Фриксон прислал ее ко мне нарочно. Он рассчитывал, что ее чары заставят меня смягчиться, и я откажусь от сорока тысяч долларов.
Она подошла ко мне и поднесла свою нежную ручку прямо к моим губам.
- Эта рука долго искала вас, - кокетливо проворковала она. - Потом она придвинула почти вплотную ко мне кресло и села.
- Чтобы дружить с людьми, их надо искать не руками, а чистым искренним сердцем, без всяких предвзятых намерений.
- Я не могу забыть вас с тех пор, как увидела у мисс Ганны.
- Очень жаль, что я причиняю беспокойство столь нежной и прелестной даме, как Сара-ханум, - галантно возразил я.
- Все это время я думаю о вас, но, чтобы не обидеть девушку, которая вас любила, я не решалась искать встречи с вами. Наконец, банкет, данный консулом, явился удачным моментом для встречи с вами. Не будь этого банкета, мы, очевидно, не имели бы счастья видеть вас у себя. Я льщу себя надеждой, что теперь вы хоть изредка будете посещать нас и доставите мне удовольствие беседовать с вами.
- Вы правы! Слушать вас - громадное удовольствие. Трудно придумать что-нибудь более приятное.
Опустив длинные черные ресницы, она кокетливо возразила:
- Слушать меня мало, надо еще выполнять то, о чем я говорю!
- Торжественно обещаю это очаровательной Саре-ха-нум. Я исполню все ваши желания, все приказания.
- Приказывать я вам не стану и не смею. Но умоляю вас, не откажите в моей просьбе.
- Приказывайте - и я все сделаю. Неужели вы считаете меня таким некультурным? Я не допущу, чтобы женщина меня просила, а тем более умоляла.
- Вы обещаете исполнить мою просьбу?
- Дорогая Сара-ханум, я давно мечтал поближе познакомиться с вами и мистером Фриксоном. Благодарю создателя вселенной, теперь мы, надеюсь, будем дружить. Я самый счастливый человек сейчас. Беседовать с вами - о, эта честь не всякому доступна, и это не может не радовать меня.
- Я тоже безмерно счастлива. От радости сердцу тесно в груди, оно бьется так часто, так сильно, я не в состоянии унять его. Боже, как волнуюсь...
Сказав это, она взяла мою руку и приложила к своей груди. Действительно, ее сердце билось тревожно и часто. Но я прекрасно понимал, что не от любви, а от страха, порожденного возможностью потерять сорок тысяч долларов.
- Сара-ханум! Возьмите себя в руки. Успокойтесь. Не сомневайтесь в моей неподдельной искренности, наша дружба может и будет продолжаться.
Она опять взяла мою руку и крепко прижала к груди, так, что я почувствовал ее упругость и теплоту. Тихим ласковым голосом, отчеканивая каждое слово, она сказала:
