Темная сторона демократии: Объяснение этнических чисток - Майкл Манн
Труднее всего подкрепить доказательствами тезис 7. Хотя у всех общественных движений есть группы, составляющие социальную базу поддержки, и это, видимо, верно также в отношении крайних этнонационалистов, данные о социальной принадлежности исполнителей довольно скупы. Больше всего мы знаем об элитах, потом об активистах и меньше всего о рядовых исполнителях. Хорошо документально подтверждена повышенная доля беженцев среди исполнителей этнических чисток; то же относится к жителям приграничных районов, находящихся под угрозой. В составе доминирующей этнической группы обычно повышенно представлены этатисты — люди, чья социализация произошла с помощью государства, или те, кто от него экономически зависит. Как только насилие начинает рассматриваться как возможный способ разрешения этнического конфликта, в числе исполнителей оказываются непропорционально представлены люди, для которых насилие — профессия: полицейские, бывшие солдаты, а в более размытых случаях спортсмены, уголовники и члены молодежных банд. Этнонационалисты происходят обычно из экономических секторов, лежащих за пределами основных сфер классового конфликта в обществе (другие втягиваются больше в классовые конфликты, чем в этнические). Безусловно, фашисты вербовались именно из такой социальной среды (см. Mann, 2004). Теоретики и исполнители этнических чисток часто происходили из профессиональных субкультур, которые в научном и техническом плане поддерживали расизм, — таких, как биология и медицина. Однако основательные подтверждения этому можно найти лишь в случае нацистов, который документирован лучше всего.
Непросто также разграничить три идеологических компонента, переплетающиеся в мировоззрении исполнителей чисток: крайний национализм, крайний этатизм и поддержка насилия. Например, полицейские-охранники почти всегда широко представлены среди исполнителей чисток, но связано ли это с тем, что они этатисты, националисты или обладают профессиональными навыками насилия? Обладают ли спортсмены склонностью к национализму, к подчинению более опытным лидерам и капитанам команд — или просто предпочитают физические решения социальных проблем? Этого я сказать не могу. Нужно больше данных, но данные очень трудно найти. Когда исполнители чисток высказываются, они обычно лгут, потому что для них речь идет о сохранении собственной жизни.
Отдельную проблему представляют гендер и возраст. Кровавые этнические чистки носят гендерный характер в том очевидном смысле, что практически все исполнители мужчины — самая очевидная из групп, составляющая их социальную базу. Однако мужчины составляют также подавляющее большинство жертв. Молодые мужчины преобладают среди убийц, а мужчины призывного возраста среди жертв. Кровавые этнические чистки главным образом связаны с отношениями между молодыми мужчинами и мужчинами, только вошедшими в средний возраст. Но вызвано ли это их большей склонностью к национализму и этатизму? Эти диспропорции могут просто отражать преобладание мужчин в большинстве форм общественной жизни и особенно преобладание молодых мужчин в военных организациях. Некоторые феминистки утверждают, что этнонационализм особенно привлекает мужчин и юношей, но это еще не доказано. В случае Югославии у меня вызывают сомнения интерпретации зверств сербских националистов в терминах гендерного патриархата. Скорее, тут есть более очевидные причины — такие, как наличие оружия у сербских мужчин в подвергающихся угрозе приграничных районах и специфический стимул для первого удара у сербов с учетом того, что у них в то время имелось значительно больше оружия. В случае Югославии большое внимание уделялось изнасилованиям, поскольку в первый раз мы располагаем значительным числом свидетельств об этом. В течение тысячелетий изнасилование могло представлять собой обычную форму поведения вооруженных мужчин в контекстах ломки моральных норм — во время войн и гражданских войн. Возможно, национализм как специфическая форма идеологии здесь ни при чем. Неопределенности такого рода могут быть разрешены только дальнейшими исследованиями.
УГАСАНИЕ ЭТНИЧЕСКИХ ЧИСТОК НА СЕВЕРЕ
Европа приближается к концу описанного мною многовекового движения в сторону этнически очищенных, демократических национальных государств. Войны в Югославии практически закончены, и единственным государством двух этнических сообществ остается Македония. Этнонационалисты в этой стране ослаблены кровавыми событиями у ее границ и давлением Европы и Соединенных Штатов. Хотя Европа и Америка имеют ужасную историю этнических чисток, парадоксальным образом они выступают за мультикультурализм, по меньшей мере, в теории. Они не поддерживают этнонационализм, и в регионах, где они оказывают влияние, их позиция является мощным сдерживающим фактором. Север может оказывать влияние на развитие событий на Юге.
На пространстве Большой Европы осталось лишь несколько случаев полиэтничности. Во-первых, это четыре западноевропейских государства относительно старой формации — Соединенное Королевство, Бельгия, Швейцария и Испания. Их полиэтнический характер сформировался в эпоху, предшествующую национальным государствам, когда этнические различия имели намного меньшее значение, чем классовые. Составляющие их этнические группы вступают в распри друг с другом, но друг друга не убивают — за исключением все более редких случаев в Северной Ирландии и в Стране Басков. Все остальные страны Европейского Союза (ЕС) носят по меньшей мере на 80 % моноэтнический характер. То же относится почти ко всем странам Восточной Европы. В течение последних 40 лет цифры миграции внутри ЕС идут на убыль — итальянцы, португальцы и испанцы все меньше покидают свои страны. ЕС координирует на федеральном уровне моноэтнические национальные государства, но сам государством не является.
Иммигранты, прибывшие в страны ЕС из-за его пределов, составляют сейчас порядка 10 % населения большинства национальных государств, и этот процент будет расти по мере того, как старение населения ведет к нехватке рабочих рук. Иммиграция из Восточной Европы будет расти дальше по мере того, как восточноевропейские страны принимают в ЕС. Тем не менее такие иммигранты не претендуют на собственное государство. Действительно, политических претензий у них мало, и националисты не могут убедительным образом связать их с какой-либо внешней угрозой для нации. Иммигрантов-мусульман можно ассоциировать с христианским страхом перед исламом, и они создают трудности политического характера в таких сферах, как образование и семейное законодательство. Тем не менее большинство иммигрантов вызывает неприязнь по причинам более прямого, материального характера — конкуренции в трудоустройстве, образовании и жилищном вопросе, тогда как работодатели рады новоприбывшим. Время от времени происходят беспорядки, и крайне правые партии
