Хэллоуин: история и традиции - Жан Маркаль
Если верить его биографу, клюнийскому монаху Йотсальду, автору «Жития святого Одилона»[103], написанного через четыре года после кончины аббата, он приказал всем монастырям Клюнийской конгрегации отмечать 2 ноября День поминовения всех усопших верных после встречи с неким паломником, наделенным даром провидения.
Вот что Йотсальд рассказывает об этой истории. Французский монах, имя которого осталось неизвестным, совершил паломничество в Иерусалим. На обратном пути из Святой земли его корабль потерпел крушение у каменистого острова близ Сицилии, где жил в своей хижине некий отшельник. У паломника состоялся долгий разговор с отшельником, и тот попросил его передать клюнийскому аббату Одилону послание следующего содержания: «Есть такие места, где горят в огне души грешников, страданиями очищаясь от своих грехов. Мучающие их бесы страшно злятся на тех, кто молитвой и милостыней сокращает для себя время пребывания в этом страшном месте, а особо злятся на тех, кто похищает у них эти души. Но больше всего таких похитителей душ среди монахов Клюни, коими правит аббат Одилон. Потому именем Божиим заклинаю тебя, если тебе посчастливится вернуться к своим, передай им все, что услышал от меня, и проси их еще усерднее молиться и не жалеть милостыни для обездоленных, дабы страдающие души обрели покой, небеса возрадовались, а диавол был бы посрамлен и побежден».
Легенда это или реальность? Неизвестно. Тем не менее по возвращении во Францию безымянный паломник прямиком направился в Клюни, где встретился с аббатом Одилоном и передал ему слова отшельника. Одилона его рассказ глубоко тронул, и он тотчас же принял приказ: всем монастырям Клюнийской конгрегации посвящать следующий за Днем всех святых день поминовению всех усопших христиан, кем бы они ни были, молиться за них, служить по ним мессу и щедро раздавать нуждающимся милостыню. Судя по всему, этот приказ был записан незадолго до 2 ноября 998 года, переписан монахами в нужном количестве экземпляров и разослан по подчиненным аббату монастырям.
Далее биограф Одилона сообщает, что тот не ограничился приказом назначить 2 ноября Днем поминовения усопших, но взял на себя труд организовать по этому поводу богослужение. «Вечером Дня всех святых, после праздничной вечерни, следует звонить во все колокола и отслужить панихиду. На следующий день, после заутрени, отслужить мессу по усопшим, под колокольный звон, как в праздничные дни. Вся братия да вознесет молитву за упокой душ усопших верных, и пусть каждый накормит двенадцать бедняков. Мы желаем, просим и повелеваем, чтобы настоящий указ соблюдался во веки вечные, как в нашем монастыре Клюни, так и во всех подчиненных нам монастырях, а буде кто последует нашему примеру, да падет на него благословение».
Действительно, указ, изначально касавшийся только клюнийских монахов, с 1050-х годов стал исполняться во всех христианских церквях. День 2 ноября стал уставным праздником, что никем не оспаривалось, и наряду с другими праздниками вошел в католический литургический календарь. Отметим, что ни один папа не озаботился тем, чтобы придать Дню поминовения усопших официальный характер, но несмотря на это его празднование вошло в обычай, сохранившийся до наших дней. Кстати сказать, 2 ноября 1998 года папа Иоанн-Павел II отслужил торжественную мессу в честь тысячелетия со дня принятия Одилоном Меркёрским своего указа.
Так соединились духовные установки Римско-католической церкви и народные традиции, унаследованные от далекой эпохи язычества. День всех святых, предназначенный для почитания святых и блаженных, больше не подразумевал поминовения мертвых, но, поскольку последнее сдвинули всего на один день, в сознании людей оба праздника оказались связанными. Их разделение носило литургический, но не сущностный характер, тем более что никаких противоречий между тем и другим не существовало. Вот почему Хэллоуин следует воспринимать не как единичное проявление язычества, а как некий народный «довесок» к Дню всех святых и почитанию памяти усопших. Но самое замечательное во всем этом то, что оба церковных праздника имеют один корень, и это – кельтский праздник Самайн, содержанием и глубиной намного превосходящий этнические, культурные и даже религиозные различия, потому что концепция взаимопроникновения двух миров и упразднения времени сильнее любого сектантского догматизма.
Чистилище
Но чем объяснить, что когда-то жившие существа способны в зримой форме проникать в наш мир, правда, только в определенные ночи, когда их специально вспоминают? Чем объяснить, что покойники, страдающие в Ином мире, могут быть спасены стараниями ныне живущих? Чем объяснить, что в рамках столь жесткой системы, какой является христианство, остается возможность коммуникации между двумя мирами и особенно возможность их взаимовлияния? В народных сказках, пришедших из изустной традиции, полно сюжетов о несчастных и жестоко страдающих мертвецах, судьбу которых облегчают и кого в конце концов спасают живые. Часто эти мертвецы, достигнув состояния блаженства, выражают признательность и помогают тем, кто избавил их от мучений[104]. В поиске ответов на эти вопросы нам следует снова обратиться к ирландским и бретонским монахам и в очередной раз убедиться, насколько велико было их влияние на европейское христианство.
Дохристианским кельтам понятия греха в том виде, в каком оно сформулировано в иудейской Библии, было неведомо. Грех, по их мнению, состоял не в нарушении сурового божественного закона, а в недостаточной реализации бытия – концепция, прекрасно согласующаяся с евангельской притчей о десяти талантах. Как следствие, «призраки» и другие «ночные существа», являющиеся людям в День всех святых (или в Самайн, или в Хэллоуин) – необязательно грешники в привычном смысле слова; они, скорее, – страдающие души, по тем или иным причинам не сумевшие при жизни исполнить предназначенную для них роль. Попав в Иной мир, эти души требуют права на вторую попытку и стремятся искупить свою былую слабость – либо ценой страданий, либо с помощью живых. Так в римском католицизме возникает важнейшее понятие Чистилища – места, в котором души в течение определенного времени проходят очищение перед тем как быть принятыми в вечный свет.
Но христианское Чистилище – отнюдь не иудейская Геенна огненная и не безликое место, чем-то напоминающее древнегреческое подземное царство Гадеса, нечто вроде «свалки» бесполезных теней. Чистилище – это прежде всего этап, место очищения, где согласно церковным установлениям происходит искупление простительных грешков и где могут быть прощены даже «смертные грехи» – правда, в этом случае придется уплатить серьезный «штраф» в виде физических или моральных страданий. Чистилище подразумевает наказание, но далеко не факт, что в самой идее Чистилища, за которой историки и богословы признают кельтское, главным образом ирландское происхождение, изначально содержится некое «мазохистское» начало. «Жизнь по Христу» вовсе не требует от каждого верующего кончить свои дни на кресте.
Если проанализировать все
