Хэллоуин: история и традиции - Жан Маркаль
Выбор в качестве даты дня зимнего солнцестояния не случаен и отражает мировоззрение народов, возводивших мегалиты; они считали себя частью космоса и стремились существовать в едином с ним ритме. Впрочем, другие народы, обладавшие тем же мировоззрением, выбирали для себя другие даты, очевидно, отталкиваясь от собственных «реперных точек», связанных с географическим положением или с соображениями интеллектуального и духовного характера.
Так, в Древней Греции праздник поминовения умерших приходился на третий день так называемых Антестерий, отмечавшихся весной, по-видимому, по той причине, что это время года символизирует обновление. А вот римляне аналогичный праздник, именуемый Паренталиями, отмечали с 13 до 20 февраля, и он в каком-то смысле отражал почитание культа предков. Что касается древних германцев, то они поминали своих покойников в праздник Йоль, практически совпадающий с христианским Рождеством.
Христианство всегда поощряло поминовение покойников, всех их скопом причисляя к «братьям во Христе». Однако в раннем христианстве, судя по всему, особого дня, посвященного их памяти, не было, если не считать Восточную церковь, в которой начиная с IV века, когда она была основана, таким днем считалось первое воскресенье после Пятидесятницы. На Западе пришлось ждать VII века, прежде чем был повторен аналогичный опыт.
В 607 году папа Бонифаций IV освятил в Риме церковь Святой Марии и мучеников. Нового здания для нее не строили, использовав языческий античный Пантеон. Так древние римские боги уступили место новой победившей религии, а церковь с тех пор так и называется – базилика Святой Марии и мучеников. Однако никаких указаний на то, в какие именно дни в церкви служили литургию по умершим, в источниках не сохранилось.
Зато время появления в официальном церковном календаре Дня всех святых нам известно. В 731 году папа Григорий III возвел в римском соборе Святого Петра часовню, посвященную «всем святым». Но главное, он постановил, что каждый год 1 ноября в церквах будут служить особую мессу. Начиная с этого времени так и происходило, но только в Риме. Лишь в 837 году, в правление императора Людовика Благочестивого, сына Карла Великого, этот обычай был распространен и закрепился на всех территориях тогдашней Каролингской империи. Так 1 ноября стало Днем всех святых.
Возникает вопрос: почему Папа Римский выбрал для поминовения всех святых день 1 ноября, хотя средиземноморская традиция могла предложить другую дату, более соответствующую римскому менталитету? Ведь 1 ноября совпадало с кельтским, то есть друидским праздником Самайн?
Ответ на него может быть только один: на протяжении VI, VII и VIII веков на европейском континенте было слишком велико влияние ирландских монахов, в первую очередь святого Колумбана, истового проповедника Евангелия, «паломника милостью Божьей», основателя знаменитых аббатств в Люксёе, Вогезы, и в Боббио, Северная Италия. Его многочисленные последователи распространили введенные им монастырские правила и литургические приемы, которые, хоть и вызывали возражения со стороны римских прелатов, не прошли для последних бесследно[101]. Кроме того, во времена Карла Великого большинство священников в окружении императора, в первую очередь знаменитый Алкуин – настоящий «министр просвещения», – получали образование в островных монастырях, устроенных по ирландской модели. Сегодня мы знаем, что именно среди ирландского клира родилась концепция Чистилища. Поэтому не приходится удивляться совпадению устремлений папства, озабоченного возвышением значимости святых и мучеников, с пожеланиями ирландских миссионеров, которые, продолжая вольно или невольно придерживаться древних кельтских традиций, внесли огромный вклад в христианизацию целых регионов Европейского континента, в частности Северной и Восточной Галлии, прирейнских областей и даже Северной Италии. Судя по всему, папа Григорий III, устанавливая празднование Дня всех святых на 1 ноября, в соответствии с кельтской традицией Самайна, охотно последовал советам ирландских священников, людей глубоко эрудированных и очень влиятельных.
Но кельтское, то есть языческое происхождение праздника, во всяком случае в том, что касается его датировки, придало христианскому Дню всех святых некоторую двойственность. Насколько нам известно, в верованиях друидов, которых придерживались кельты, напрочь отсутствовала концепция вознаграждения или наказания в потустороннем мире, как не существовало и различия между абсолютным Добром и абсолютным Злом. Поэтому предполагалось, что все люди после смерти обретут иную жизнь и окажутся в одном и том же месте. Дохристианским кельтам были неведомы понятия Рая и Ада. Никто не взвешивал их души. Никто их не судил, и каждый из них просто перемещался в другое измерение, поскольку, как отмечает Лукан в «Фарсалии», «смерть – это лишь середина долгой жизни». Кельтский Иной мир – недифференцированный мир, и попасть в него может каждый.
Совсем иного взгляда на проблему придерживается христианская теология, во многом основанная на иудейской традиции грозного Бога, который карает плохих и вознаграждает хороших. Таким образом, День всех святых – это праздник восславления праведников, тех самых, что «одесную Отца». Всех остальных ждет вечная тьма или вечные адские муки. Это различие носит кардинальный характер. Христианская литургия на День всех святых прославляет Избранных и выражается ликованием. Это день радости, а не день скорби, праздник вечной жизни, а не горестный плач – достаточно посмотреть на украшения храмов 1 ноября. Все тексты, которые зачитывают во время службы, исполнены надежды и веры в вечную жизнь, свободную от страданий и смерти и пронизанную светом – ту, что зовется «Блаженством».
Но все это – ученая богословская терминология. Если же мы посмотрим на то, как этот светлый праздник воспринимается верующими, то обнаружим, что все совсем не так. Христиане до степени неразличения смешивают день поминовения мертвых и День всех святых, чему, вероятно, немало способствует промозглая погода начала ноября. Как бы то ни было, они предпочитают в этот праздник посещать кладбища и носить цветы на могилы усопших, то есть проводить этот день в печали и тревоге, что абсолютно не планировалось учредителями праздника. Складывается впечатление, что коллективное бессознательное народа отвергает навязываемую официальной церковью «селекцию» на Избранных и всех остальных, не достойных упоминания. Представляется очевидным, что здесь мы наблюдаем возврат к ночи Самайна, когда «открывались все курганы» и каждый мог беспрепятственно путешествовать из мира в мир, в толпе усопших, ныне живущих и тех, кому еще только предстоит родиться. Никакого парадокса тут нет, потому что это период, когда времени не существует. Вот почему все то же коллективное бессознательное с таким упорством сохраняет и воспроизводит древние ритуалы, смысл которых давно утрачен. Вот почему в карнавальных шествиях на Хэллоуин в символической и даже театрализованной манере стирается грань между живыми и мертвыми.
День всех усопших верных
Присутствие языческих элементов в явно христианском празднике волновало многие просвещенные умы. Разумеется, в ходе каждой церковной службы священник в момент причастия вспоминает о почивших, но это делается, чтобы подчеркнуть вневременное братское единение душ, а не для того чтобы выразить скорбь по тем, кого больше нет с нами, что могло бы быть расценено как почитание культа предков. Вот почему многие богословы, не пытаясь исключить упоминание о мертвых из богослужения, старались отделить его от литургии Дня всех святых и перенести в другой контекст. Блаженный Августин в своем сочинении «De cura gerenda pro mortius» («О почитании усопших») рекомендует служить по умершим службу, тем самым проявляя заботу об их душах. И другие богословы придерживались мнения, что живые способны помочь мертвым, в том числе молитвой. Так в римско-католической церкви появился День всех усопших верных, отмечаемый сразу после Дня всех святых, 2 ноября[102].
Официальное
