Игорь Бунич - Пираты фюрера

Осколки со звоном ударили по бортам и надстройкам рейдера.

— Полный вперед! — скомандовал Рогге.— Поднять стеньговый флаг!

Вторым залпом англичане добились, по меньшей мере, двух прямых попаданий. «Атлантис», дрожа всем корпусом, остановился, а затем снова двинулся вперед.

— Ставить дымзавесу! — приказал Рогге.

Белый кислотный дым на какое–то время закрыл «Атлантис» от «Девоншира», продолжавшего вести убийственный огонь. Под градом снарядов «Атлантис», извиваясь на курсе, как уползающая змея, пытался уйти на юго–восток, надеясь навести «Девоншир» на подводную лодку. Но все было тщетно. Командир «Девоншира» оказался достаточно опытным, чтобы продолжать расстреливать «Атлантис», оставаясь практически на месте. Рогге также уменьшил скорость до полутора узлов, чтобы не выходить из дымзавесы, но сохранить управление рулем. Экипажу был дан приказ оставить судно. Матросы действовали спокойно, как на учениях.

Мор поспешил в свою каюту, чтобы уничтожить кое–какие шифры и секретные документы и взять фотоаппарат, поскольку ему очень хотелось заснять на пленку гибель «Атлантиса». Рассовав по карманам кое–что из личных вещей, лейтенант вернулся на мостик.

Только теперь он заметил, какие серьезные повреждения уже успел получить «Атлантис». Палуба была загромождена обломками разбитых вентиляционных грибков, кранов, шлюпбалок и спасательных плотиков.

Почти все маскировочные щиты были разбиты, обнажив орудийные установки. Почти везде на верхней палубе разгорались пока еще небольшие пожары, но столб черного дыма уже обволакивал надстройки и мачты «Атлантиса» погребальным крепом.

Поднимаясь на мостик, Мор поскользнулся на луже крови — четвертым залпом «Девоншира» убило восемь человек. На мостике оставались только Рогге, главстаршина Пигорс — старый соплаватель командира еще на учебных парусниках, лейтенант Мор, а также подрывники лейтенанта Фелера, которые должны были ускорить гибель «Атлантиса». Еще один снаряд попал в «Атлантис», затем — еще. Корабль тяжело накренился на левый борт. Конец приближался. «Атлантис» погибал, не отвечая на огонь противника. Длинноствольные 150–мм орудия слепо смотрели в пасмурное небо из–за разбитых маскировочных щитов. Блеф, на который рассчитывал Рогге, полностью провалился, а далекий, как само небо, «Девоншир» посылал в умирающий «Атлантис» залп за залпом.

Лейтенант Фелер и его подрывники, сделав свое дело, прыгнули за борт. За ними последовал Пигорс, взяв с Рогге слово, что тот не собирается погибать вместе с кораблем. На мостике оставались только Рогге и Мор.

Пожар тем временем разгорался, пламя ревело, пожирая «Атлантис».

— Прыгайте, Мор, прыгайте, — приказал Рогге, стараясь перекричать шум пламени.— Я последую за вами!

Мор собрался с духом и бросился за борт.

Не успел я оказаться в воде, как английский снаряд бухнулся в воду неподалеку, оглушив меня ударной волной и накрыв волной морской.

Меня охватил панический ужас. Казалось, что англичане стреляют именно по мне и только по мне. Чтобы укрыться от очередного снаряда, я нырнул под воду, не сознавая полного идиотизма своего поведения.

В приступе панического страха меня беспокоил вопрос, видят меня с «Девоншира» или нет, хотя английский крейсер находился на расстоянии 16–ти километров. Я молился, чтобы они меня не заметили!

В чувство меня привели взрывы, грохнувшие на «Атлантисе». И только после этого я услышал голоса людей, барахтавшихся в воде возле погибающего корабля. Взрывы, которые я услышал, не были взрывами английских снарядов. Это взрывались заряды, заложенные лейтенантом Фелером. Конец был уже недалек. «Атлантис», погружаясь кормой, уходил под воду. Нос его приподнялся, и я впервые увидел шрам, нанесенный подводным рифом у Кергелена.

«Атлантис», который почти два года был нашим домом, уходил теперь на дно вслед за своими жертвами, оставляя свой экипаж на милость ветра и волн. Издав последний стон шумом травящегося пара, «Атлантис» исчез с поверхности. Я увидел, как Рогге отдал честь своему кораблю. По его щекам катились слезы.

Еще предварительно мы спустили наши спасательные шлюпки и катера, приказав им уйти достаточно далеко, чтобы англичане их не заметили. Теперь, ожидая их возвращения, мы плавали, цепляясь за многочисленные обломки, всплывшие на месте гибели «Атлантиса». В нескольких метрах от себя я заметил человека, постоянно уходящего под воду и снова появляющегося на поверхности отчаянно размахивая руками.

В своем состоянии я почему–то решил, что этот моряк не знает о прекращении англичанами огня и ведет себя столь же глупо, как и я несколько минут назад. Я позвал его и крикнул, что «Девоншир» прекратил огонь и бояться больше нечего. Он не ответил. Я подплыл к нему, схватил за плечи, пытаясь приподнять его над водой. Я почувствовал, что он становится все тяжелее, но не мог понять, в чем дело, пока не услышал поблизости чей–то пронзительный крик: «АКУЛЫ!»

Страшная сила вырвала тело несчастного из моих рук, и я успел заметить черно–белое брюхо огромной рыбины, которая уволокла в пучину одного из наших моряков. Молясь, ругаясь и плача, я пытался отплыть в сторону, снова не совсем понимая, что я делаю. Еще один матрос рядом со мной страшно закричал и исчез под водой. Его крик как будто выкачал из меня последние силы, и меня охватило какое–то странное оцепенение. Я не помню, смеялся я или плакал, пока из этого состояния меня не вывел крик еще одного проплывающего рядом моряка: «Спасайся! Акулы!»

Этот крик вернул мне силы, я ухватился за какую–то доску, отдав себя на милость Провидения. Над нами снова появился английский гидросамолет. Жужжание его мотора, сопровождавшее нас с самого начала боя, теперь сменилось ревом двигателя, поскольку самолет пролетал всего в нескольких метрах над нашими головами.

Я почему–то подумал: «Как странно. Всего несколько метров отделяют нас от полной безопасности в кабине пилота, куда не может добраться ни одна акула. Всего несколько метров, но они так же недостижимы для нас, как звезды на небе!» Я совершенно ясно видел лицо английского летчика, снимавшего нас на кинокамеру в качестве доказательства своей победы. Самолет противника настойчиво кружился над нами. В его присутствии таяла надежда на то, что о нас вспомнит подводная лодка «U–126» и всплывет, чтобы подобрать нас. До того, как «Девоншир» и его самолет не оставят нас в покое, об этом, конечно, не могло быть и речи.

«Девоншир» еще виднелся маленькой черточкой на горизонте. Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем его самолет перестал кружиться над нами и полетел обратно к своему крейсеру. Мы снова остались одни. Если не считать акул. Ужас от присутствия акул не сравним ни с чем. Когда на твоих глазах люди исчезают под водой, и на поверхность поднимается их кровь, а ты понимаешь, что следующим можешь стать сам и бессилен что–либо предпринять, физически ощущая страшные зубы, рвущие твою плоть, то вряд ли может найтись человек, не впадающий при подобных обстоятельствах в панику. Не знаю почему, но через некоторое время акулы оставили нас в покое. Возможно, насытились.

Через два часа меня втащили в один из наших баркасов. Это несравнимая ни с чем роскошь — снова ощутить какую–то опору у себя под ногами. Я пришел в себя и огляделся. Измазанных соляркой людей трудно было узнать. Каждый вытащенный на баркас, придя в себя, начинал расспрашивать о своих друзьях.

Я пытался найти Кросса, который был рулевым в призовой команде, но выяснил, что он погиб, разорванный снарядом еще на борту «Атлантиса».

Бывалый ветеран Пигорс, плававший когда–то вместе с Рогге на учебных парусниках, уцелел. Ему предстояло погибнуть позднее — на борту подводной лодки. Около раненых хлопотал доктор Райль, пытаясь главным образом вывести людей из состояния шока.

В баркасе я увидел нашего старпома Куена, летчика Буллу и несчастного командира «U–126» капитан–лейтенанта Бауэра, «сканирующего» океан почти безумным взглядом в поисках вверенной ему подводной лодки. Когда же, наконец, «U–126» всплыла, и Бауэр, снова обретя былую уверенность и апломб, встретился на рубке со своим юным старпомом, между ними произошел разговор, который я не в силах передать из–за оригинальности языка, которым пользовались оба офицера.

Наши шлюпки и баркасы, на которых находилось более трехсот человек, сгрудились вокруг подводной лодки, где началось импровизированное совещание на тему, что делать дальше. Самое странное совещание из всех, в которых мне приходилось участвовать.

Обсуждались две альтернативы.

Первая. Мы могли взять курс на Фритаун. Если бы речь шла только о нашем спасении, то восточные течения могли быстро вынести нас на оживленные морские пути.