Константин Битюков - Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг.
Старшая ветвь Романовых, Александровичи, не играла сколько-нибудь заметной роли в военной элите во время мировой войны.
По отношению к великому князю Михаилу Александровичу лишь в 1915 г. была отменена опека, связанная с его морганатическим браком, он был произведен в генерал-майоры и назначен командующим Кавказской туземной («Дикой») конной дивизией, награжден Георгиевским крестом. В 1916 г. великий князь стал генерал-лейтенантом и командовал 2-м кавалерийским корпусом.
Великий князь Кирилл Владимирович с начала войны был назначен в военно-морское управление адмирала А.И. Русина при штабе Верховного главнокомандующего. В первый год войны он был вынужден постоянно находиться при Ставке, чрезвычайно этим тяготясь. В 1914–1915 г. им был совершен ряд поездок на фронт, а в 1916 г. его произвели в чин контр-адмирала и поручили командование военно-морским отрядом, занимавшимся саперными работами на реках и озерах. Занимался великий князь и постановкой минного дела на Балтийском море. В конце 1916 г. Кирилла Владимировича отправили в Мурманск принять три боевых корабля, выкупленных Россией у японского правительства. После возвращения в Петроград в начале февраля он возглавил Гвардейский экипаж[263]. Во время Февральской революции великий князь Кирилл Владимирович открыто нарушил присягу Николаю II, приведя свою часть к Таврическому дворцу.
Великий князь Борис Владимирович занимал сугубо номинальную должность походного атамана всех казачьих войск при Ставке, ничем не проявив себя во время войны. Вечером 2 марта 1917 г., когда Николай II отрекся от престола, он танцевал танго на балу в Петрограде. И хотя он был единственным из великих князей, отправившимся на следующий день в Ставку на помощь отрекшемуся царю, там уже сделать ничего не смог и оказался фактически не нужным[264].
Деятельность великого князя Андрея Владимировича в Ставке не была значимой. Он являлся командиром лейб-гвардии конной артиллерии, не играя на этой должности сколько-нибудь заметной роли. Во время войны он состоял в распоряжении начальника штаба Северо-Западного фронта, где его самым серьезным поручением стало производство дознания об окружении 2-го корпуса генерала А.В. Самсонова[265]. Великий князь Андрей Владимирович недолюбливал М.В. Алексеева. Генерал А.И. Спиридович, в частности, свидетельствовал, что в критические дни августа 1915 г. «великие князья Кирилл Владимирович и Андрей Владимирович по просьбе фронтовых начальников докладывали о том, какое паническое впечатление производят распоряжения и действия генерала Алексеева»[266].
Великий князь Павел Александрович во время войны недолго командовал войсками, слабое здоровье вынудило его покинуть действующую армию. Время от времени он бывал в Ставке, выполняя поручения Николая II. Генерал А.А. Брусилов, недолюбливавший великого князя Павла Александровича, писал М.В. Алексееву летом 1916 г.: «На мой фронт приехал председатель Государственной думы Родзянко и спросил разрешения посетить именно “особую” Армию. Уезжая обратно, он послал мне письмо, в котором сообщал, что вся гвардия вне себя от негодования, что ее возглавляют лица, неспособные к ее управлению… Это письмо было мне на руку, я препроводил его при моем письме Алексееву с просьбой доложить государю… В конце концов все выше перечисленные лица (Безобразов, граф Игнатьев, Павел Александрович, Раух) были сменены, и командующим этой армией был назначен Гурко»[267]. Зная их взаимную неприязнь, императрица Александра Федоровна, не любившая А.А. Брусилова, отправила великого князя в октябре 1916 г. остановить наступление Юго-Западного фронта. Более серьезных поручений великий князь Павел Александрович не удостаивался.
Что касается великого князя Дмитрия Павловича, то он в течение всей войны находился при Ставке, сначала при великом князе Николае Николаевиче, а затем состоял личным адъютантом Николая II, сопровождая его в различных поездках и никоим образом не влияя на принятие ответственных решений. Но даже от этой должности он был отстранен, так как позволил себе не передать провокационную телеграмму государя земскому собранию и другим общественным организациям, призывавшим его вновь созвать Думу[268]. Его удалению из Ставки способствовал В.Н. Воейков, считавший, что великий князь забрал Николая II «в свои руки»[269].
Все другие великие князья, в частности, представители ветви Константиновичей, занимали незначимые должности во время войны. Однако один из Константиновичей – князь императорской крови Олег (сын великого князя Константина Константиновича) – погиб в самом начале войны. Другие же, например великий князь Дмитрий Константинович, ввиду слабости зрения ставший к 1914 г. почти слепым, оставался в годы войны в тылу и занимался подготовкой кавалерии[270].
В структуре политического кризиса осени 1916 г. деятельность великих князей являлась важным составным элементом противоречий в правящей элите. Великие князья, постепенно вытеснявшиеся из сферы реальной деятельности и имевшие низкий авторитет в обществе, пытались сохранить остатки своего влияния, но оказывались зажатыми в тесные рамки родственных отношений с императорской четой, с одной стороны, и глубоких противоречий между царем, правительством, Ставкой и Думой, с другой стороны.
С определенной долей условности можно выделить четыре центра оппозиции, представленные великими князьями Николаем Михайловичем, Николаем Николаевичем, великой княгиней Марией Павловной и вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Остальные великие князья в своей оппозиционной деятельности либо примыкали к вышеназванным, либо были привлечены к политической деятельности другими лицами.
Великокняжеская оппозиция прошла несколько этапов развития. 1-й период (1 ноября – 3 декабря 1916 г.) – период предупреждений, во время которого наиболее ярко проявилась солидарность великих князей с оппозиционно настроенной частью бюрократических, думских и военных кругов; 2-й период (4–31 декабря 1916 г.) – период активной самозащиты великих князей, во время которого произошло убийство Г.Е. Распутина при участии Дмитрия Павловича, и великие князья выступили в защиту своего социального статуса; 3-й период (1 января – 2 марта 1917 г.) – период отчаяния, в течение которого великие князья осуществляли последние попытки реализации своих политических амбиций, но продемонстрировали неготовность к самостоятельным политическим действиям.
На фоне политического кризиса между великими князьями и думскими деятелями происходило постепенное сближение. С одной стороны, депутаты стремились сыграть на чувстве самосохранения великих князей и их личной неприязни к императрице Александре Федоровне, а с другой стороны – в отсутствие собственных политических идей великие князья солидаризировались с некоторыми требованиями думцев.
Великие князья во время войны постепенно теряли свое влияние, даже находясь на ответственных постах. После того как Николай II стал Верховным главнокомандующим, некоторые из них стали исполнять его личные поручения, но это не сделало их более влиятельными в военной среде.
Глава 3. Подготовка штурма власти и великие князья
Во второй половине 1916 г. все больше нарастает кризис во всех сферах российского общества. На первый взгляд, вместе с успешно развивавшимся наступлением на Юго-Западном фронте под командованием А.А. Брусилова и последующим вступлением в войну Румынии на стороне Антанты, улучшившимся снабжением армии вооружениями, боеприпасами и амуницией общая обстановка, казалось, объективно начинала улучшаться.
Однако одновременно с этим нарастали проблемы в тылу. Вкупе с инфляцией возникшие проблемы с поставками продовольствия и топлива в крупные российские города породили широкое недовольство рабочих. Особенно ярко это проявилось во время двух серий октябрьских забастовок в Петрограде, напомнивших 1905 год. П.Н. Милюков считал, что «в развертывающей драме Дума не будет решающим фактором»[271], слабо веря в ее способность удержать под контролем нараставшую волну недовольства.
«Все, что было раньше известно… тесному кругу посвященных, сделалось… достоянием… публики и рядового обывателя…»
Возмущение усугублялось политикой властей. Широко известным стало уже упоминавшееся письмо А.И. Гучкова М.В. Алексееву[272]. Новые назначения Н.В. Раева на должность обер-прокурора Синода и А.Д. Протопопова на пост министра внутренних дел также оказались крайне непопулярными. Молва приписывала их влиянию Г.Е. Распутина. П.Н. Милюков вспоминал: «Все, что было раньше известно более или менее тесному кругу посвященных, сделалось за это время достоянием широких кругов публики и рядового обывателя. Соответственно поднимался и барометр внутреннего настроения. Оно еще не выразилось в каких-либо драстических формах и не отлилось в определенные политические планы и перспективы. Слово по-прежнему принадлежало Государственной думе и общественным организациям. Но от той и от других уже ждали, с возраставшим нетерпением, нового слова. Предстояло решить, в чем оно должно будет заключаться. Срок для ответа был определенный. Дума должна была собраться и заговорить 1 ноября 1916 г. Было a priori ясно, что тон разговора будет теперь иной, нежели в летней сессии мая-июня»[273].
