Константин Битюков - Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг.
Самого В.А. Маклакова в план убийства посвятил дважды беседовавший с ним князь Ф.Ф. Юсупов, а о дате убийства сообщил В.М. Пуришкевич[247]. В.А. Маклаков сообщил об этом лидеру кадетов, и за день до убийства П.М. Милюков в заключительной речи на сессии Думы заявил, что «воздух наполнен электричеством и неизвестно куда падет удар». «Я знал, куда он падет», – туманно добавлял он в своих воспоминаниях[248].
Наконец в конце декабря, когда надежды на эффект от убийства «старца» не оправдались, а прежние контакты из-за ссылки Николая Михайловича были утеряны, члены Прогрессивного блока обратили внимание на великого князя Михаила Александровича, брата Николая II. Так, он стал принимать самое активное участие в редактировании писем о внутреннем положении чиновника А.А. Клопова царю Николаю II[249], еще одним редактором которых был председатель Земского союза князь Г.Е. Львов[250]. Одним из связующих звеньев между думцами и великими князьями выступил сам председатель Государственной думы М.В. Родзянко. 24 декабря 1916 г. с председателем Государственной думы об устранении от власти императрицы Александры Федоровны говорила великая княгиня Мария Павловна[251], в это же время «большую беседу с Родзянко» имел великий князь Николай Михайлович[252]. 3 января 1917 г. с ним встречался великий князь Михаил Александрович[253].
«Ко мне в дивизию и в корпус четыре раза приезжали великие князья… Эти приезды всегда… кончались полным разочарованием…»
Российская военная элита в годы Первой мировой войны была сконцентрирована в Ставке главнокомандующего русской армией, которая находилась в начале войны в Барановичах, а с августа 1916 г. в Могилеве. Ставка влияла на деятельность правительства, на назначения министров, став, по сути, вторым после Петрограда политическим центром в жизни страны. Поэтому целесообразно остановиться на деятельности великих князей в Ставке. Вместе с политическим значением Ставки росло и влияние великих князей, один из которых ее возглавлял, а другие при ней находились. Однако после снятия с должности главнокомандующего великого князя Николая Николаевича происходит вытеснение великих князей из сферы реального военного управления. И хотя во главе военной системы страны встал сам император, при котором для исполнения его личных поручений появилось множество других великих князей, данные факты не означают, что процесс профессионализации в военной сфере замедлился или пошел вспять. Наоборот, армией Николай II управлял лишь номинально, великие князья исполняли свои должности во многом формально, а повседневную деятельность вели кадровые военные.
Бывший Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, назначенный командующим Кавказским фронтом, продолжал находиться на военной службе, однако у него были серьезные противоречия с командующим армией генералом Н.Н. Юденичем, который в конце концов стал реально руководить боевыми действиями в Закавказье. Все попытки великого князя добиться у начальника штаба главнокомандующего переподчинения себе Черноморского флота неизбежно терпели фиаско.
Его брат великий князь Петр Николаевич из-за туберкулеза не принимал участия в боевых действиях. До августа 1915 г. он находился в Ставке, а затем на Кавказском фронте возле своего старшего брата, оказывая ему моральную поддержку. В этом качестве он принес немало пользы, служа своего рода «громоотводом» для брата[254].
Михайловичи были единственными, кто кроме великого князя Николая Николаевича как-то влияли на военную ситуацию в стране.
Так, великий князь Александр Михайлович, получивший в 1902 г. чин контр-адмирала, сыграл в свое время положительную роль в развитии броненосного российского флота. После Цусимы он отошел от военно-морских дел и целиком посвятил себя авиации, став у истоков создания военно-воздушного флота России. Во время войны великий князь был назначен на должность полевого генерал-инспектора авиации и воздухоплавания. Немало сделав для развития военной авиации в годы войны, он нанес ей и всей армии и существенный ущерб, признав в 1914 г. лучшие на тот момент в мире тяжелые бомбардировщики «Илья Муромец» непригодными к боевым действиям. Это привело к обострению отношений великого князя и начальника штаба главнокомандующего генерала М.В. Алексеева. После некоторых доработок данный тип самолетов был признан пригодным. И генерал М.В. Алексеев категорически возражал против передачи эскадры бомбардировщиков в подчинение великого князя, мотивируя это тем, что «передача руководства этим новым оружием из рук людей, создавших его, в руки лиц, незнакомых ни с конструкцией корабля, ни с порядком службы на них, не может способствовать успешной боевой работе и дальнейшему совершенствованию этого нового оружия»[255]. Разногласия и твердая позиция генерала М.В. Алексеева в этом вопросе указывают на постепенное вытеснение не вполне компетентного великого князя Александра Михайловича из сферы управления военной авиацией. О данной тенденции, видимо, говорит и тот факт, что после неоднократной смены местоположения своей штаб-квартиры он расположил ее с 1916 г. в Киеве, то есть отдельно от находившейся в Могилеве Ставки, с которой у него возникли трения[256].
Одним из самых влиятельных военных деятелей среди великих князей был генерал-фельдцейхместер Сергей Михайлович. Даже такой противник участия великих князей в военном управлении, как А.И. Гучков, признает его «хозяином артиллерийского ведомства», хотя и добавляет, что в дальнейшем «не только не видел улучшения, а прямо видел ухудшение»[257]. Председатель Государственной думы М.В. Родзянко также критиковал великого князя. Но брат Сергея Михайловича Александр Михайлович считал, что «он сделал все, что было в его силах, для того чтобы в предвидении неизбежной войны с Германией, воздействовать на тяжелое на подъем русское правительство в вопросе перевооружения нашей артиллерии. Его советов никто не слушал, но впоследствии на него указывали в оппозиционных кругах Государственной думы, как на человека, ответственного за нашу неподготовленность. У него была манера на все обижаться, которая дала ему прозвище: Monsieur Tant-Pis [Месье «Ничего не поделаешь» – фр.]»[258]. Точку зрения великого князя Александра Михайловича поддерживал генерал-квартирмейстер Ставки генерал-лейтенант А.С. Лукомский: «Русская полевая артиллерия очень многим обязана великому князю [Сергею Михайловичу. – Е.П., К.Б.]. Благодаря его знаниям и громадной энергии, наша полевая артиллерия и в Японскую, и в европейскую войны была на должной высоте. Но как администратор великий князь себя ничем не проявил…»[259]. Очевидно, великий князь Сергей Михайлович оказался во многом ответственным за «снарядный голод» 1914–1915 гг., в частности еще и потому, что на поставки вооружений влияли его близкие отношения со знаменитой балериной М.Ф. Кшесинской, не в последнюю очередь решавшей, кому получать заказы от русской артиллерии[260].
Избавление от «снарядного голода» связано с именем не великого князя, а назначенного в середине 1915 г. нового начальника ГАУ А.А. Маниковского. Организаторский талант последнего и отказ подчиняться во всем великому князю позволил русской артиллерии, «падчерице пехоты» в Первую мировую войну, выйти из кризиса, в котором она оказалась через три месяца после ее начала. Сам великий князь Сергей Михайлович все время находился при Ставке, в то время как А.А. Маниковский работал в Петрограде. Таким образом, и в артиллерийском ведомстве происходил процесс вытеснения великих князей из сферы управления.
Остальные Михайловичи исполняли свои обязанности формально. Так, генерал А.И. Деникин свидетельствовал: «Ко мне в дивизию и в корпус четыре раза приезжали великие князья награждать от имени государя Георгиевскими крестами. Эти приезды всегда вызывали подъем настроения и кончались полным разочарованием… хотелось по крайней мере, чтобы тот, кто приехал награждать, немножко поинтересовался жизнью, бытом, подвигами их… В ответ – полное обидное безразличие: приехал, роздал и уехал, как будто исполнял скучную формальность»[261]. Сохранились фотографии, где вручение Георгиевских крестов производит великий князь Николай Михайлович, который в Ставке и на фронте бывал редко, выполняя при этом лишь личные поручения Николая II и, видимо, как не слишком приятную обязанность.
То же положение занимал и его младший брат великий князь Георгий Михайлович. Его карьере кавалерийского офицера помешало больное колено. Как и великий князь Николай Михайлович, он бывал в Ставке, выполняя поручения императора Николая II, в том числе награждая солдат и офицеров Георгиевскими крестами[262].
