Александр Нечволодов - Сказания о Русской земле. Книга 3
На это великий князь отвечал им: «Государство наше таково: вечевому колоколу в Новгороде не быть, посаднику не быть, а государство все нам держать; волостями, селами нам владеть, как владеем в Низовой земле, чтобы было на чем нам быть в нашей отчине, а которые земли наши за вами, и вы их нам отдайте; воевод не бойтесь, в боярские вотчины не вступаемся, а суду быть по старине, как в Земле суд стоит».
А. Кившенко. Присоединение Великого Новгорода – высылка в Москву знатных и именитых новгородцев
После шести дней размышления новгородцы объявили, что согласны на снятие колокола и уничтожение посадника, но просят не выводить их в Низовую землю и не звать туда на службу. Иоанн их всем этим пожаловал. Тогда послы просили написать об этом договор, с тем чтобы обе стороны целовали на нем крест. Но им объявили, что великий князь не станет целовать креста своим подданным.
«Пусть бояре поцелуют крест», – просили послы, но получили тоже отказ. Отказано было им и в целовании креста со стороны великокняжеского наместника.
После этого новгородцы должны были присягнуть на полное подданство московскому великому князю. Иоанн же, определив, что он будет брать по полугривне с сохи в год, и оказав многие льготы владыке и бедным монастырям, выехал 5 февраля 1478 года в Москву, оставив в Новгороде своих наместников – князей Стригу и Ярослава Оболенских. Перед отъездом он велел схватить главных крамольников: Марфу Борецкую с внуком Василием Феодоровичем и еще шесть новгородцев и отвести их в Москву. Вслед за Иоанном отправили в Москву и вечевой колокол. «И вознесли его на колокольницу, – говорит летописец, – с прочими колоколами звонити».
Так закончилось вольное существование Великого Новгорода. Конечно, многие из его граждан не скоро могли забыть независимое житье и неоднократно заводили крамолу. Но Иоанн твердо подавлял ее своей властной рукой. В 1480 году, узнав о сношениях крамольных новгородцев с Казимиром и с немцами и о том, что в городе заводятся старые порядки, он подошел к нему со своими полками и пушками заставил отворить себе ворота. Затем все заговорщики были строго наказаны во главе с владыкой Феофилом: его взяли под стражу и отослали в московский Чудов монастырь, 100 главных крамольников были преданы смертной казни, а 100 семей детей боярских и купцов переведено по низовым городам.
В 1481 году было опять схвачено четверо новгородских бояр, а затем 30 человек приговорено к смертной казни по поклепу друг на друга в сношениях с польским королем, но когда они перед виселицей стали каяться в этих поклепах, то Иоанн даровал им жизнь.
В 1487 году пришлось перевести из Новгорода во Владимир-на-Клязьме 50 семей лучших купцов и, наконец, в 1488 году перевели из Новгорода в Москву больше 7000 житьих людей за то, что они хотели убить великокняжеского наместника. Их расселили по разным городам Московского княжества, а на их место были посланы в Новгород – из Москвы и других низовых городов – дети боярские и купцы. Эта мера оказалась самой действенной для окончательного приведения Новгорода под власть Москвы.
Во время описанных событий в Великом Новгороде Иоанн был деятельно занят также и многими другими важными делами. В числе их было и заключение нового брака.
В 1467 году скончалась его первая жена – великая княгиня Мария Борисовна, с коей он был обручен в Твери отцом своим Василием Темным, будучи еще маленьким мальчиком. От этой первой жены остался сын – Иван Молодой, которого государь, по примеру Василия Темного, назвал также великим князем с целью отнять у братьев своих всякий предлог к предъявлению старых прав старшинства перед племянником, причем все грамоты писались от обоих великих князей.
К. Лебедев. Марфа Посадница. Уничтожение новгородского веча
Вдовый 27-летний Иоанн Московский был, конечно, для всех весьма завидным женихом. Но особенные виды питались на него в Риме папой Павлом П. Дело в том, что в это время жила в Риме родная племянница последнего царьградского царя Константина Палеолога, убитого при взятии турками Константинополя, дочь его брата Фомы – София. София Фоминична была воспитана в правилах Флорентийской унии, и папа, уверенный, что она благоприятствует латинству, решил посватать ее за Иоанна Васильевича, с тем чтобы при ее посредстве приобщить к унии и Московское государство.
Вдохновителем папы в этом деле был бывший православный Никейский патриарх Виссарион, один из подписавших Флорентийскую унию и получивший звание римского кардинала. В феврале 1469 года в Москву прибыл грек Юрий с письмом от Виссариона, в котором последний предлагал Иоанну руку царевны, причем писал, что она отказала из преданности к православию двум женихам – французскому королю и медиоланскому (миланскому) герцогу. Великий князь отнесся к этому предложению с обычной своей обстоятельностью; он советовался с матерью, митрополитом и боярами, а затем отправил в Рим своего посла: монетного мастера, итальянца Ивана Фрязина (Лжана Баптиста дела Вольпе), принявшего в Русской земле православие. Иван Фрязин не замедлил вернуться в Москву, восхваляя Софию, и привез ее живописное изображение – портрет, или как в то время говорили на Руси, парсуну. Тогда Иоанн отправил вновь того же Фрязина в Рим, чтобы представить его лицо при обручении и привезти затем Софию в Москву.
В Риме ловкий, но не особенно щекотливый в делах совести посол Иоанна выставлял себя ревностным католиком и, умалчивая о своем переходе в православие, уверил всех, что Иоанн весьма склонен к латинству и с удовольствием поможет папе в крестовом походе против турок.
Папа дал Софии богатое приданое, и 29 июня 1472 года она выехала в Россию в сопровождении многих греков и нарочитого папского посла – кардинала Антония Бонумбре, посланного им, чтобы поднять вопрос об унии.
Достоверного изображения Софии Фоминичны, к сожалению, не имеется. Но сохранилось, и, вероятно, вполне достоверное, изображение ее брата Андрея, посетившего впоследствии два раза свою сестру в Москве.
Сохранилось также восторженное описание красоты и очаровательности Софии Фоминичны, составленное одним из граждан итальянского города Болоньи, куда она прибыла по пути в Москву. «София Фоминична, – рассказывает он, – носила плащ из парчи и соболей над пурпуровым платьем, а на голове золотое украшение с жемчугом. Ее свиту составляли самые знатные молодые люди, спорившие из-за чести держать ее лошадь под уздцы».
Невеста московского великого князя была встречена во всей Германии с большими почестями. 1 сентября она прибыла в Любек, где села на корабль, а 21 числа того же месяца вышла на берег в Ревене. Гонцы великого князя тотчас же дали знать по всему пути о ее приезде.
В Юрьеве София была торжественно встречена московским послом, который почтительно приветствовал ее от имени жениха. Высоконареченную всюду приветствовали, разумеется, самым сердечным образом, но с особенной любовью отнеслись к ней псковичи. На шести насадах, в сопровождении множества лодок, они поплыли по своему озеру к немецкому берегу, вышли из судов и, наполнив кубки и позолоченные рога, били ей челом – вином и медом. София Фоминична ласково их приняла и объявила, что сейчас же хочет ехать с ними дальше, чтобы скорее покинуть немцев.
Впереди Пскова ее встретило все духовенство с крестами и хоругвями и все посадники. Вступив на Русскую землю, будущая великая княгиня сразу показала себя строгой ревнительницей православия: она тотчас же подошла к благословению священников, а затем прямо отправилась со спутниками в Троицкий собор; вошел с ней туда и кардинал Антоний. «Не по нашему обычаю одетый – весь в красное, – говорит летописец, – в перчатках, которых никогда не снимает, и благословляет в них, и несут перед ним распятие литое, высоко взоткнутое на древке, к иконам не подходит и не крестится; в Троицком соборе приложился только к Пречистой, и то по приказанию царевны».
Когда до Москвы дошли сведения, что везде, где останавливается София, пред папским послом носят серебряное распятие – Латинский крыж, то великий князь стал думать с боярами, можно ли допустить такое шествие по Москве и наконец послал спросить митрополита Филиппа.
Тот отвечал: «Нельзя послу не только войти в город с крестом, но и подъехать близко; если же ты позволишь ему это сделать, желая почтить его, то он в одни ворота в городе, а я, отец твой, другими воротами из города. Неприлично нам слышать об этом, не только что видеть, потому что кто возлюбит и похвалит веру чужую, тот своей поругается».
Получив этот ответ, Иоанн послал боярина отобрать крыж у Антония и спрятать его в сани; тот было воспротивился, но делать было нечего.
София въехала в Москву 12 ноября 1472 года и тотчас же была обвенчана с Иоанном. На другой день кардинал Антоний, как посол папы, был торжественно принят великим князем. Он сейчас же поднял вопрос о соединении церквей на основании Флорентийского собора; но митрополит выставил против него на спор русского книжника Никиту Поповича, который своими вопросами и ответами поставил папского посла в полный тупик; кардинал не нашелся, что отвечать, и поспешил кончить спор, с досадой промолвивши: «Нет книг со мной».
