Джон Мэн - Чингисхан
«Когда монголы говорят «да», - набрасывается он на союзников, когда они наконец подходят, — разве мы не даем клятву?» И не может быть никаких оправданий! Если монго лы договариваются встретиться, их не должны задержать ни метель, ни гроза! «Тайная история» специально акцентиру ет эту мысль двустишием:
Изгоним из наших рядов ■ Любого, нарушившего свое слово!
Темучин и Тогрул с опущенной головой принимают взбучку. Им нечего сказать. Они виноваты. Бранить их по следними словами дело Ямухая — дело будущего вождя на-
104
ции, а самой нации, слушающей повествование, - брать его слова на заметку.
Через неделю или чуть больше объединенные войска, ты сяч двенадцать воинов, пробираясь через путаницу гор в сторону озера Байкал, подошли к притоку Селенги, реке Хи- лок, на другом берегу которой находились стойбища мерки-тов. Реку переходили вплавь, каждый воин сплел себе камы шовый плотик и добирался до противоположного берега, держась за лошадь. Операция была слишком масштабной, чтобы надеяться на эффект неожиданности. Охотники, рыс кавшие по берегам Хилока, видели, что происходит, и тут же со всех ног бросились предупреждать меркитов. Те в беспо рядочной панике бросились спасаться в сторону Селенги и далее вдоль ее берегов.
В первых рядах нападающих скачет Темучин, громко вы крикивая имя Буртэ. Ценная заложница, Буртэ посажена в одну из мчащихся прочь телег. Она слышит голос мужа, вы бирается из телеги, бежит к нему, хватается за уздечку, Тему- чин спрыгивает с коня, и она бросается в его объятия. Полу чается романтическая картина: двое молодых влюбленных сжимают друг друга в объятиях, светит луна, а вокруг застыв шей в любовном экстазе пары во всех направлениях мечутся люди, кони, повозки.
С Темучина этого довольно. «Я нашел, что искал», - гово рит он и дает сигнал прекратить погоню.
Эта победа вошла в историю. Меркиты были рассеяны, многих женщин взяли в наложницы или служанки, Буртэ ос вобождена, а Темучин утвердился в качестве монгольского вождя, почти равного Ямухаю. Единственное, что омрачало успех, - это то, что Буртэ вернулась беременной. Хотя отцовство уточнить так и не удалось, первый ребенок Буртэ, Джочи, всю жизнь не мог избавиться от клейма незаконнорожденного и не воспринимался как один из истинных на следников Темучина.
105
ДЖОН МЭН
ЧИНГИСХАН
После завершения победоносного похода против мерки- тов семья Темучина восемнадцать месяцев жила с Ямухаем. Друзья были неразлучны, как когда-то в далеком детстве. Они обменивались шарфами, дарили друг другу лошадей, вместе пировали, вместе спали (это не говорит о гомосексу альных отношениях; по закону, установленному после того, как Темучин стал ханом, педерастия каралась смертью).
Но в один апрельский день эта неразлейвода дружба не ожиданно дала трещину. Семейные группы перебирались на весенние пастбища и ехали по берегу Онона. Двое друзей едут рядом впереди телег, когда Ямухай предлагает разбить два отдельных лагеря. Темучин озадачен и думает, не предла гает ли Ямухай разойтись. Он обращается за советом к Ху- лан, но ее перебивает Буртэ: кто не знает, что Ямухай любит все делать быстро, а потом так же быстро остывает, навер ное, мы все ему надоели.
Догадка порождает подозрение, а подозрение перераста ет в ужасную мысль. Если двое не заодно, что тогда? Если они разойдутся, они не могут быть соратниками, если они не со ратники, тогда они соперники, если соперники, тогда один или другой должен доминировать, а Темучин не из тех, кто может удовлетвориться второстепенной ролью. Темучин принимает решение и ведет свою группу вперед, и они дви гаются всю ночь без остановки.
Он мог бы просто уйти в тень и остаться малоприметной строчкой в истории. Но к тому времени, когда все рассказы были продиктованы и легли на бумагу, накопилось немало такого, что нуждалось в объяснении, и «Тайная история» сделала это, облачив долгий процесс мелких завоеваний и отступлений в форму сжатой драмы и добавив несколько броских обоснований вслед событиям прошлого.
На рассвете произошли странные события. К Темучину присоединились трое братьев со своими семьями, автори тетные члены небольшого клана. Потом из темноты вышли пятеро, за ними еще и еще семьи из большего числа кла нов - таркуты, байуты, барулы, мангуты, арулаты, урянгайи,
бесуды, сулусы, джалаиры — и все они за Темучина, а не за Ямухая. Все они члены не самых крупных кланов, потому что за Ямухаем стоят признанные вожди. Но Темучин предлага ет нечто такое, чего не может предложить Ямухай: безмер ную верность всем, кто предан ему, надежду всякому, кто дав но потерял надежду в жизни.
Среди монгольских кланов поползли слухи, что молодой Темучин - избранник Небес, слух становится надеждой, надежда — пророчеством. Прибывающие следом за первыми сообщают новые знаки и предзнаменования. Один человек говорит, что слышал, как вол промычал: «Боги неба и земли все за то, чтобы Темучин был господином всей нации!» И они продолжают прибывать - гениги, сакайиты, джурки- ны, даже из собственного клана Ямухая, — и все ставят юрты неподалеку. Некоторые — родственники, вроде Кучара, двоюродного брата Темучина, его же троюродных братьев Алтана, сына легендарного Кутула, и Сача, правнука Кабула — все они стоят выше Темучина в семейной иерархии, и все-таки их влечет сюда чувство, что вот он, наконец, чело век, который так нужен монголам, чтобы восстановить их утерянное единство.
Решение принимается тремя старшими родственниками, которым приходится выбирать между выгодами служить под началом сильного лидера и унизительным подчинени ем младшему по возрасту. Они выбирают служение и дают клятву бороться с врагами нового хана, доставлять ему са мых лучших женщин и лучших лошадей и охотиться для не го. Если во время войны они не подчинятся, «расчлени нас и брось наши подлые головы на землю!». Если они не подчи нятся в мирное время, «оставь нас в мертвой пустыне!».
Затянувшийся на десятилетие процесс ассимиляции разных семей и кланов, подробности которой источники не зафиксировали, завершился к 1200 году. Основная часть мон голов получила своего нового хана. Они снова нация и гото вы обрушиться на соседей.
106
Ч И Н Г И С X А Н
5
ВОСХОЖДЕНИЕ К ВЛАСТИ
МЕСТО РОЖДЕНИЯ ТЕМУЧИНА - ЛИШЬ ОДНО ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ
мест, ассоциирующихся с его возвышением. Существует множество других, их идентификация сделалась в Монго лии настоящей малой индустрией. В атласах, фотоальбомах и неисчислимом числе туристских брошюр и буклетов вы найдете точное указание, где именно была украдена Хулан, где Темучин убежал от тайчиутов, путь, по которому он про шел, пока не нашел своей семьи. По большей части эти указа ния плод воображения или домыслов, названия — вещь переменчивая, легко забываются, потому что кланы находятся в движении, объединяются и распадаются. Реки и горы могут веками сохранять свои названия, а холмы, поля и леса не мо гут. Уж если вызывает сомнение название Бурхан Халдуна, можно ли утверждать, что, Голубое это или Черное, теперь то же, что было когда-то?
Но есть одно место, которое перебрасывает мостик между прошлым и настоящим. Это та местность — озеро, гора и
близлежащие пастбища, - где Темучин со своей семьей обосновался после своего великого спасения и где, по всей видимости, он трансформировался из племенного вождя в императора. Голубое озеро, как оно называлось тогда и про должает называться сегодня, — это самое сердце его коренного улуса. Оно расположено в таком удобном месте, какое только он мог себе представить, затаенное между холмами у подножия Бурхан Халдуна, в достаточном удалении (шесть десят километров) от открытой степи, которая простирает ся на юг до Авраги. Именно отсюда мы и направлялись ту да — вверх по долине реки Хорх, мимо поросших лесами холмов, по-над истоками реки, через редкие еловые леса, где похожие на нарциссы цветы украшали тень желтыми пятнышками, и выехали на озеро, ставшее ареной событий, в результате которых Темучин стал Чингисом.
Мы расстались с Темучином, когда ему тридцать лет и он глава половины монгольских кланов. Для того чтобы изу чить его путь к власти сначала над всем своим племенем, а за тем и над соседними племенами, нужно вникнуть в сложней шую, разыгрывающуюся на шаткой почве игру. В Европе князьям, претендующим на власть, приходилось огляды ваться на города, семьи, законы о преемственности. В степях все переменчиво, как текущая вода. Традиция требовала, чтобы вожди почитали священным свой долг перед семья ми, кланами и назваными братьями, но традиционные нормы развеивались как дым, если только возникали серьезные побуждения преступить их (и справиться с переживаниями, которые при этом неизбежны). Другие, менее значитель ные предписания касались пиршеств, женитьбы, союзов, по ходов и раздела военной добычи. Но ничто не оговаривало пределы применения такого права, ими становились власть и стремление выжить. Сам мир менялся, стоило хорошему году смениться плохим, вместе с ним менялся социальный механизм. Средневековая история степи - это камера Виль-
