История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I - Михаил Михайлович Бородкин
В 1791 г. посетили Финляндию два французских эмигранта Фортия де Пилес и Буагелин де Керду. Гельсингфорс, — по их описанию мизерный город, улицы его страшно плохо вымощены. Число жителей доходило до 1000 человек. Но «по правде говоря», на улицах можно встретить столько же коров, как и людей. Князь А. И. Вяземский (в 1782 г.) насчитал в нем от 10 до 12 каменных домов.
Прибавим мимоходом, что в одном из этих путешественников, подымавшихся далеко на север, в Стокгольме узнали Луи-Филиппа — будущего короля Франции. — Революция заставила их временно покинуть родину. Скитаясь по Швеции и Финляндии, они собрали значительный материал для своего издания «Два француза путешествуют по Северной Европе». Их проводником по городу Або был Флемминг — владелец имения Рунагорден, а поставщиком разных сведений о Финляндии и финнах — профессор Портан. По легенде, сохранявшейся на севере, одному из таинственных путешественников колдунья якобы предсказала, что ему суждено носить корону. — Об некотором расположении Луи-Филиппа к северу и известном его отношении к полярным странам свидетельствуют следующие обстоятельства. Будучи королем Франции, Людовик-Филипп в 1838 г. снарядил и щедро поддержал многолетнюю научную экспедицию французских ученых и художников на Нордкап, Шпицберген, Лапландию и Финляндию. Руководителем экспедиции был известный естествоиспытатель Gaimard. И, наконец, одна из последних картин художника Biard’a (1841 г.) представляет Людовика-Филиппа в утлой ладье, плывущей по реке Муонио через бурливую быстрину.
В Вазе, по определению кн. А. И. Вяземского, домов двести, все они маленькие и дурные, все деревянные, в два жилья.
Город Ваза
Борго очень некрасив, а Ловиза «похож на остальные».
Гамле-Карлебю состоял из 5 продольных и 5 поперечных улиц; в нем жило 31 торговец, 328 семейств или всего 3.367 человек. Таможенный доход достигал в 1781 г. до 2027 риксдалеров с вывоза и 2125 риксдалеров с привоза (Ачерби).
«Нюкарлебю самый худший город, — писал Портан Калониусу, — какой мы встретили на всем пути: плохо расположен, плохо выстроен, нет жизни, нет способных торговцев. Маленький же соседний Якобстад, напротив, имел 19 больших и малых судов, из которых 14-15 ходили заграницу.
Брагестад проявлял бойкую торговую деятельность. В нем господствовало единодушие, патриотизм и esprit social, тогда как в Улеоборге царствовал злостный дух, недружелюбие и склонность к тяжбам; «весь этот значительный город не имеет ни одного отправляющегося за границу судна; довольствуются по старому торговлей с Стокгольмом и обиранием народа[5].
В Улеоборге — три верфи; губернатор предписывал соблюдать большую предупредительность по отношению к именитым иностранцам. Число его жителей доходило до 4-х тыс.»
Путешественник заметил, что провинция копировала обычаи столицы, проявляла склонность к игре и роскоши. Свое удовольствие к кому-либо финны выражали тем, что ласково хлопали его по спине.
Город Торнио.
Торнио был ранее других описан Мопертюи (Maupertuis), и это описание сложилось не в пользу города. Торнио представлял ужасное зрелище, когда въезжал в него французский ученый: дома были погребены под снегом, Реомюр опустился до 37°. Итальянец увидел Торнио летом и потому отзывается о нем благосклоннее; в городе насчитывали до 600 жителей. Город имел общественный бульвар и сады, термометр показывал 27° жары. В Торнио небольшое движение, и город красиво расположен.
Або в описании князя А. И. Вяземского (1782 г.) рисуется весьма порядочным городом, имевшим много каменных строений и лавок. Его купечество довольно богато. Город тянулся по сторонам реки, и берега его обложены были камнем.
Або, имея 102 улицы с переулками, разделялся на пять кварталов и пять таможен. Имел 1100 строений. По определению князя А. И. Вяземского, из них до 50 каменных, некоторые в четыре этажа. В 1780 г. в городе находилось 2048 семейств. Число жителей в 1796 г. равнялось 8104 чел., или вернее 9330 чел. Правительственные здания возведены были из камня.
В Або «единственное здание, достойное примечания» — это библиотека, имевшая от 6 до 10 тыс. томов. Больше всего исторических сочинений. Когда король в 1752 г. осматривал библиотеку, он сказал: «очень мало книг». Для приобретения новых сочинений ей отпускалось 150 риксдалеров. В городе имелось только одна типография.
Видный готический собор св. Генриха одинаково служил для молитвенных нужд как шведов, так и финнов. Его башня, крытая медью, вынесла несколько ударов молнии.
Город управлялся двумя бургомистрами — полицейским и судебным. Городская стража состояла из 35 чел. при одном офицере. Город имел три пожарных трубы, больницу на 40 чел., два табачных и один сахарный завод, две верфи; в 1780 г. закрылся винокуренный завод. Абоские «негоцианты» являлись владельцами 14 кораблей. Торговые сношения Або простирались до Кадикса, Генуи, Лиссабона, Бордо и Амстердама. Вывоз достигал 7187, а ввоз — 104,970 риксдалеров.
Для своей защиты город соорудил: 4 башни, высокую стену, земляной вал и двойной ров.
По переписи 1749 г. в городе насчитывалось 3830 финнов и 1870 шведов.
Або отправлял заграницу сало, лес, железные товары и даже хлеб. В 1781 г. ушло 19 судов, пришло 16. Из этого числа 9 — принадлежали горожанам.
Натаниэлю Виллиаму Враксаллю, который в 1774 г. проездом в Россию посетил Финляндию, Або показался плохеньким городишкой в варварской стране.
Города Финляндии являлись рынками для сбыта произведений сельского простонародья. «Промышленность для городов, земледелие для сел». Таков был девиз периода меркантилистов. Города разделялись: на стапельные (stapelstäder), имевшие право ввозной и вывозной иностранной торговли, на приморские (sjöstäder), пользовавшиеся правом ввозной иностранной торговли, и на uppstäder, т. е. такие города, которым предоставлено было лишь право торговли с шведскими городами. Королевская власть явилась защитницей городских интересов, в виду того, что они совпадали с интересами казны. Большие города пользовались привилегиями, шедшими в явный ущерб мелких и средних городов. Або захватил в свои руки почти 3/4 всей торговли. Западные города Финляндии получили стапельное право и это, в свою очередь, повело к экономической самостоятельности Эстерботнии.
Во второй половине XVIII в. появилось различие между мануфактурами и фабриками. — Фабрики пользовались тогда особым покровительством. Регламентация промышленности дошла до крайних пределов.
Густав III был поклонником либеральных экономических воззрений физиократов и Адама Смита. Но политические его стремления побудили отступить от начал промысловой свободы в угоду городскому сословию, оказавшему ему помощь в расширении королевской власти. Городское сословие получило в 1789 г. грамоту привилегий (23 февр.), в силу которой
