Анатолий Лейкин - Портрет механика Кулибина
- Как кормщик и будущий компаньон, - рассуждал отец, - я хотел бы видеть машину такой: во-первых, обязательно с парусом. Хорошо бы к тому же упростить управление им. Во-вторых, надобно машину сделать не такой громоздкой, дабы сама не препятствовала ходу судна. В-третьих, машина должна быть приспособлена как к быстрому течению, так и к слабому. И наконец, хорошо бы сделать так, чтобы колеса поднимались при прохождении мелей.
Кулибин слушал внимательно, время от времени помечал что-то в тетрадке.
- О многом я уже сам думал, - отвечал он. - На участках реки со слабым течением помогут сменные барабаны для навивания каната. Вместо четырех колес оставлю только два, упрощу и передачу. Кажется, придумал, как снизить потери силы от трения. Однако перестройка предстоит не простая, потребует еще два-три года.
- Это нас вполне устраивает! - кивнул на сына Афанасий Кузьмич. Раньше денег на собственную расшиву и не соберем.
- Я бы с радостью деньгами помог, - развел руками Кулибин, - но с тех пор, как снова женился, сами с хлеба на квас перебиваемся с Марией Ивановной. С водоходной машиной, ты знаешь, пришлось в большие долги влезть. А доходов от нее пока что не предвидится, одни затраты...
- Знаю, все знаю, - вздыхал отец. - Ты же у нас, Петрович, бессребреник. На днях Пухов жаловался Осетрову, что не принял ты от него заказ на огненные потехи. А может, все-таки зря? Деньги ведь сами в руки идут. На ту же водоходную машину их и употребишь.
- Пойми, Афанасий Кузьмич, никак нельзя мне этим заниматься. Начну купцам угождать, непременно попаду к ним в кабалу. По Петербургу знаю.
- Не сердись, Петрович, я ведь пошутил. Сам страсть как не люблю одалживаться. Ну, давай, что ли, посмотрим новые твои чертежи...
Голова к голове они склонялись над ними и обсуждали их далеко за полночь. Сергей не выдерживал, уходил спать...
8
Слухи о тех ночных бдениях каким-то образом дошли до Осетрова. В доме Желудковых многие бывали. И ни перед кем, вспоминал Сергей, отец не таился, о своих планах говорил открыто. То ли ненароком кто-то Осетрову проговорился, то ли донес по злому умыслу. Но как бы там ни было, купец решил положить конец такому содружеству, тем более что Желудков-старший пока зависел от него...
В ту весеннюю путину 1805 года Афанасий Кузьмич не взял с собой сына: тот заканчивал последний, четвертый класс народного училища. Но перед самым отплытием, как будто предчувствуя что-то, успел сказать ему:
- Ежели со мной что-то случится, задуманное нами с механиком непременно доведи до конца.
Разумеется, Сергей обещал исполнить его волю, но не верил, что с отцом может что-то случиться. Известие о его смерти было для них с матушкой как гром среди ясного неба!
В доме, кроме Насти и Сергея, подрастал еще маленький Николка. Жить стало трудно, но на семейном совете решили не трогать денег, отложенных отцом на расшиву.
Две навигации плавал Желудков-младший водоливом, а Прасковья Матвеевна с Настей стирали и шили на чужих людей. Отказывая себе во всем, за два года они скопили недостающую сумму на покупку расшивы.
К тому времени Иван Петрович успел побывать в Петербурге и заказал там, на заводе Берда, изобретенные им подшипники качения, которые резко снижали потери от трения. У него уже был готов проект нового водоходного судна, который отвечал всем строгим требованиям Желудкова-старшего. Однако для его окончательной отделки требовалось еще несколько месяцев.
- Испытай пока что расшиву, - предложил Кулибин Сергею, - в обычной путине. Заодно какие-то деньги заработаешь, которые и семье твоей и нам весьма полезными окажутся.
Пришлось снова кланяться Осетрову, просить у него груз для перевозки. Вспоминать об этом Сергею было тяжело.
* * *
Купец не ответил на его приветствие, не поднял даже головы от толстой конторской книги, куда он заносил какие-то цифры и, проверяя себя, откладывал их на счетах.
- Проходи, садись, - буркнул, не поворачивая головы. - Нелегко большим капиталом владеть, за всеми приказчиками глаз да глаз нужен, того и гляди - обманут, шельмы, или, хуже того, голым по миру пустят! Вот отец твой честным человеком был, его отчеты всегда сходились. А ты не в отца пошел, малый, нет, не в отца!
- Это почему же? - удивился Сергей, ошарашенный таким приемом.
- Рано тебе судохозяином становиться, рано! Послужил бы у меня еще годочков десять, я бы тебя приказчиком, как твоего отца, сделал! Жалованье бы достаточное положил, как сыр в масле ты бы у меня катался!
- А чем плохо судовщиком быть?
- Того, любезный сын, на каждом шагу опасности подстерегают. И от воды, и от ветра, и от людей лихих! Не боязно сразу-то, без опыта настоящего, на таковую стезю ступать? А ну как разоришься? Или, хуже того, в кабалу к кому-нибудь попадешь?
- Обязательно в кабалу?
- А ты не смейся, я ведь с тобой как с сыном родным толкую! Потому, как отца твоего ценил, да и ты вместе с Данилкой моим учился. Но даже я, к примеру, дорогой груз доверить тебе поостерегусь: не дай бог, подмочишь или погубишь еще как-нибудь. Всю жизнь потом не расплатишься!
- Волков бояться, - ответил Сергей пословицей, - в лес не ходить!
- Ну-ну! Больно ты смел, как я погляжу! А я тебе на то отвечу: береженого бог бережет! Так-то, сын любезный! Вот я всю жизнь потихоньку к богатству стремился и вон сколько всего нажил! Не хуже иных дворян живем!
Осетров с гордостью обвел рукой кабинет, стены которого были увешаны гобеленами и дорогими картинами в массивных золоченых рамах.
- Но вас, молодых, - продолжал Осетров, - гордыня обуяла. Потихоньку не желаете своим путем идти, все сразу стремитесь получить! Или пан, или пропал, так? Слышал я про тебя, к примеру, что кулибинскую водоходную машину задумал на свою расшиву поставить. Верно люди толкуют?
- Отец еще собирался, - ответил, не подозревая о подвохе, Сергей, - и мне наказывал. Только у механика еще не все готово, месяца три велел обождать.
- А намного ли лучше против прежней станет машина? - прищурился Осетров.
- В скорости вдвое, пожалуй, выиграет, в подъеме клади - в полтора раза, сама весом меньше намного стала и парусу не помешает, - выкладывал все без утайки Сергей.
- А во что обойдется?
- Примерно тыщи в полторы.
- Знатная сумма. А расшивку-то почем купил?
- За восемьсот рублей.
- А как же машину осилишь, она ведь почти вдвое дороже?
- Кулибин на свои средства поставить ее берется. Компаньонами мы с ним станем.
- Ну-ну, любопытно. Как опробуешь, любезный сын, обязательно мне обо всем расскажи, вдруг и я решусь!
- Непременно!
Осетров согнал с лица умильную улыбку.
- Ладно, давай о деле толковать. Расшивка у тебя сколько клади поднимает?
- Двенадцать тысяч пудов.
- Загрузишь ее полным грузом. В Саратов муку повезешь. За перевоз каждого пуда кладу по двадцать копеек.
- Другие кладчики дают по тридцать!
- Не возражай, любезный сын, новичок ты еще в нашем деле! Другие пущай и дают, они мне не указ, я копейки не прибавлю, и так риск большой.
- Когда отплывать?
- Вместе со всеми, сразу после ледохода. Доставишь груз раньше других, еще по две копейки на пуд накину. А кормщика я тебе своего дам, Сидора Вострякова.
- Кормщик у меня есть, - возразил Сергей. - Иван Носков. С отцом еще плавал.
- Стар он, - не согласился Осетров, - я ему свой груз не доверю. С Востряковым поплывешь, то мое последнее слово.
Сергей попробовал спорить, но Осетров твердо стоял на своем. Он уступил, надеясь, что последний раз в жизни имеет дело с этим купцом...
9
Ледоход на Волге начался 6 апреля. Весь город - и стар, и млад высыпал на высокий берег полюбоваться им. С грохотом, как при пушечной канонаде, ледовые доспехи, которые сковал богатырь-реке мороз, покрылись крупными змеистыми трещинами. Образовались полыньи с дымящейся черной водой. Ударяясь боками, наползая друг на друга и круша все на своем пути, огромные неповоротливые льдины двинулись вниз по течению.
И тут же, по обычаю, на лед выскочил удалой бурлак в одной рубахе, портах и лаптях с онучами, с шестом наперевес. Перебегая большие льдины, прыгая с одной на другую, он устремился к заволжскому берегу. Большие полыньи он переплывал на льдине, отталкиваясь шестом, и при столкновениях балансировал им, чтобы не потерять равновесия.
Весь берег затаив дыхание следил за смельчаком. Каждое удачное его движение или прыжок сопровождались гулом одобрения. Однажды, когда смельчак едва не свалился в воду, толпа дружно ахнула. Но он все-таки удержал равновесие, благополучно добрался до другого берега, еще раз переправился через Волгу и полчаса спустя уже принимал поздравления товарищей.
Вместе со всеми Сергей тоже наблюдал за ним, думая о том, что всего через несколько часов ему предстоит отправиться в такое же рискованное плавание...
- Отчаливай! - крикнул кормщик на передней расшиве.
Заскрипел ворот на берегу, у самого входа в затон, наматывая чалку. Как камень, выпущенный из пращи, судно устремилось к реке. Бурлаки обрубили чалку, и расшива, опередив опасную льдину, вылетела на фарватер. Благополучный отход отметили тремя выстрелами из пушки.
