Вольдемар Балязин - Россия против Наполеона
Вскоре он натолкнулся на казачий пикет из боевого охранения арьергарда, которым командовал генерал Милорадович. Жданова привели к нему, он тут же во всем признался. Затем привели его к Кутузову, а 23 сентября отправили к императору Александру. В свидетельстве, которое Жданов получил в штабе Кутузова, говорилось, что он сообщил весьма важные сведения о состоянии и положении неприятельской армии.
Прибыв в Петербург, Жданов был представлен императору и получил от Александра золотую медаль на алой ленте.
Семья Жданова была оставлена в покое, так как вскоре у французов появилось множество других более неотложных дел – их ждала тяжелая дорога отступления.
ТАРУТИНСКИЙ МАРШ-МАНЕВР
Что это такое?
В русской военно-исторической литературе «Тарутинским маневром», или «Тарутинским маршем-маневром» называют скрытное движение армии Кутузова от Москвы до села Тарутино, расположенного в восьмидесяти километрах к юго-западу от столицы.
2 сентября армия вышла на Рязанскую дорогу и 4 сентября у Боровского перевода переправилась на правый берег реки Москвы.
5 сентября Кутузов повернул армию на запад – к Подольску, а еще через три дня – на Старую Калужскую дорогу, по которой армия шла до Красной Пахры. 9 сентября войска остановились на шестидневный отдых и лишь 15 сентября продолжили движение на юго-запад.
Десять дней французские авангарды не могли определить, где находятся главные силы Кутузова, так как он направил большой кавалерийский отряд на Владимирскую дорогу и несколько казачьих полков оставил на Рязанской дороге, незаметно для противника свернув 5 сентября к Калуге.
Только 12 сентября конники Мюрата столкнулись с русским арьергардом у Подольска, но главные силы уже шли к Тарутино, где находились стратегические склады оружия, боеприпасов и продовольствия.
Село Тарутино располагалось на стыке трех дорог, ведущих в изобильные южные губернии, не разоренные войной, где располагались ресурсы и базы армии.
Армия Кутузова заняла угрожающее положение по отношению к тылу неприятеля и его коммуникациям, получив возможность посылать летучие диверсионно-партизанские отряды в сторону Москвы и Смоленска.
Военные теоретики справедливо считают Тарутинский маневр выдающимся стратегическим достижением Кутузова, вписавшего замечательную страницу в историю военного искусства.
Во время Тарутинского маневра произошли важные события, о которых вы, уважаемые читатели, узнаете далее.
Рапорт Кутузова Александру I
Этот рапорт был написан Кутузовым в деревне Жилино на третий день после того, как была оставлена Москва.
«После столь кровопролитного, хотя и победоносного с нашей стороны, от 26-го числа августа, сражения, должен я был оставить позицию при Бородине по причинам, о которых имел счастие донести Вашему Императорскому Величеству. После сражения того армия была приведена в крайнее расстройство. Вторая армия весьма уже ослабела. В таком истощении сил приближались мы к Москве, имея ежедневно большие дела с авангардом неприятельским, и на сем недальнем расстоянии не представилось позиции, на которой мог бы я с надежностию принять неприятеля. Войска, с которыми надеялись мы соединиться, не могли еще прийти; неприятель же пустил две новые колонны – одну по Боровской, а другую по Звенигородской дорогам, стараясь действовать на тыл мой от Москвы, а потому не мог я никак отважиться на баталию, которой невыгоды имели бы последствием не только разрушение остатков армии, но и кровопролитнейшее разрушение и превращение в пепел самой Москвы. В таком крайне сумнительном положении, по совещании с первенствующими нашими генералами, из которых некоторые были противного мнения, должен я был решиться попустить неприятеля взойти в Москву, из коей все сокровища, арсенал и все почти имущества как казенные, так и частные вывезены, и ни один дворянин в ней не остался.
Осмеливаюсь всеподданнейше донести Вам, Всемилостивейший Государь, что вступление неприятеля в Москву не есть еще покорение России. Напротив того, с войсками, которые успел я спасти, делаю я движение по Тульской дороге. Сие приведет меня в состояние защищать город Тулу, где хранится важнейший оружейный завод, и Брянск, в котором столь же важный литейный двор, и прикрывает мне все ресурсы, в обильнейших наших губерниях заготовленные. Всякое другое направление пресекло бы мне оные, равно и связь с армиями Тормасова и Чичагова, если бы они показали большую деятельность на угрожение правого фланга неприятельского.
Хотя я не отвергаю того, чтобы занятие столицы не было раною чувствительнейшею, но, не колеблясь между сим происшествием и теми событиями, могущими последовать в пользу нашу с сохранением армии, я принимаю теперь в операцию со всеми силами линию, посредством которой, начиная с дорог Тульской и Калужской, партиями моими буду пересекать всю линию неприятельскую, растянутую от Смоленска до Москвы, и тем самым, отвращая всякое пособие, которое бы неприятельская армия с тылу своего иметь могла, и, обратив на себя внимание неприятеля, надеюсь принудить его оставить Москву и переменить всю свою операционную линию.
Генералу Винценгероде предписано от меня держаться самому на Клинской или Тверской дороге, имея между тем по Ярославской казачий полк для охранения жителей от набегов неприятельских партий.
Теперь, в недальнем расстоянии от Москвы, собрав мои войска, твердою ногою могу ожидать неприятеля, и пока армия Вашего Императорского Величества цела и движима известною храбростию и нашим усердием, дотоле еще возвратная потеря Москвы не есть потеря Отечества…»
Большое недоразумение
А теперь вернемся к концу августа 1812 года, когда только что закончилось Бородинское сражение.
В донесении Александру, написанном в ночь на 27 августа прямо на позиции при Бородино, когда еще не было известно о понесенных потерях, Кутузов сообщал: «Войска Вашего Императорского Величества сражались с неимоверною храбростию. Батареи переходили из рук в руки и кончилось тем, что неприятель нигде не выиграл ни на шаг земли с превосходными своими силами».
Написав это, Кутузов получил сообщение, в котором указывалось, что его потери превосходят сорок тысяч человек.
Такой итог первого дня заставил Кутузова изменить решение о продолжении сражения, и он отдал приказ об отходе армии с занимаемых позиций.
Курьер с донесением о Бородинском сражении еще не отправился в Петербург, и Кутузов приписал, что из-за больших потерь он отступает за Можайск.
Победный тон реляции заставил Александра подумать, что в приписке речь идет о смене позиции для продолжения генерального сражения, в победном исходе которого, как он понял, не сомневался даже осторожный Кутузов, и тотчас же велел служить благодарственные молебны во всех церквях, объявляя о победе, одержанной над Наполеоном.
Кутузов был произведен в фельдмаршалы, и ему было пожаловано сто тысяч рублей. Его жена Екатерина Ильинична стала статс-дамой. Героя Бородина Барклая де Толли, чей правый фланг нерушимо стоял весь день, царь наградил орденом Св. Георгия 2-й степени. П. И. Багратион, смертельно раненный, был награжден пятьюдесятью тысячами рублей, а всем солдатам и унтер-офицерам, оставшимся в живых, было выдано по пяти рублей.
Последующая неделя прошла для Александра и всех жителей Петербурга в томительном ожидании известий из армии. День шел за днем, а никаких сообщений о ходе военных действий не было.
Только 7 сентября, через десять дней после отступления русских войск от Бородина, когда Москва уже не только была сдана Наполеону, но и почти вся сгорела дотла, а армия Кутузова уже уходила по Старой Калужской дороге к Тарутину, сообщение об этом пришло в Петербург.
И то оно было написано не Кутузовым, а московским главнокомандующим Ростопчиным, уехавшим из Москвы в Ярославль. Оттуда-то и послал он Александру свое сообщение о сдаче и сожжении Москвы.
Это известие произвело на императора сильнейшее впечатление – он поседел за одну ночь, но остался тверд в намерении бороться с Наполеоном до победы, чего бы она ни стоила. А на следующий день, 8 сентября, наконец пришло донесение и от Кутузова.
Прочитав его, Александр сказал доставившему депешу полковнику Мишо: «Возвратитесь в армию, скажите нашим храбрецам, скажите моим верноподданным, везде, где вы проезжать будете, что если у меня не останется ни одного солдата, то я созову мое дорогое дворянство и добрых крестьян, что я буду предводительствовать ими и пожертвую всеми средствами моей империи. Россия предоставляет мне более способов, чем неприятели думают. Но ежели назначено судьбою и промыслом Божиим династии моей более не царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моей власти, я отращу себе бороду и лучше соглашусь питаться картофелем с последним из моих крестьян, нежели подпишу стыд моего Отечества и дорогих моих подданных, коих пожертвования умею ценить. Наполеон или я, я или он, но вместе мы не можем царствовать; я его узнал, он более не обманет меня!»
