Валентин Алексеев - Варшавского гетто больше не существует
В течение нескольких месяцев вырос настоящий подземный город, о подлинных размерах которого немцы не имели даже отдаленного представления. Отдельные помещения соединялись подземными и наземными (через стены, чердаки, крыши) ходами, получившими ироническое наименование «еврейской автострады спасения». Эти коммуникации связывали между собой и разные районы гетто, которые гитлеровцы после «акции» 1942 г. старались изолировать друг от друга. Важное значение имели тоннели на «арийскую сторону».
Создавались укрытия для людей, для складов продовольствия и запасов воды. Некоторые бункеры имели принудительную вентиляцию, уборные, ванны, газопровод, электричество, радио. Инженер Гольдман сконструировал для группы инженерно-технических работников щеточной фабрики подземелье площадью в 64 кв. м, высотой три метра, с отдельными помещениями для гостиной, спальни, склада, кухни с электроплитками и печью на каменном угле. Вода подавалась от двух водоразборных колонок, кроме того был вырыт колодец и поставлена помпа. Электричество поступало от городской сети через два самостоятельных трансформатора, дополнительный кабель был подключен к городской сети на «арийской стороне», независимо от энергосистемы гетто. Была поставлена и динамо-машина на шесть ватт с ручным приводом. Наряду с электрическим вентилятором была оборудована система естественных воздушных каналов. Бункер находился под двором, вход в него из подвала дома закрывала подвижная стена весом в две тонны.
Конечно, справиться с таким объемом работ было по силам только людям, имевшим в своем распоряжении достаточно рабочей силы и материалов (Гольдман, например, занимал видный административный пост на немецком заводе). Каждый из трех десятков человек, для которых Гольдман строил бункер, внес в качестве пая 10 000 злотых. Основная же масса укрытий строилась беднотой. Это были тесные норы, в которых едва можно было шевельнуться.
ЖОБ и ЖЗВ строили укрепленные позиции с железобетонными стенами и крышами, оборудовали их бойницами и нишами для боеприпасов. Только после январских сражений боевики гетто в полной мере оценили значение подземных бункеров. До этого многие из них считали позорным прятаться под землей, мечтая о схватке с врагом на улице — «лицом к лицу».
Боевая организация быстро пополнила свои поредевшие в январе шеренги. Учитывая первый боевой опыт, командование наладило связь между секторами гетто и боевыми группами, организовало продовольственное снабжение (в дни январской обороны большинство боевиков голодало). Все бойцы ЖОБ были переведены на казарменное положение. У ворот и днем и ночью выставлялись посты.
11 февраля боевики ЖЗВ застрелили эсэсовца, через неделю — двух немецких жандармов. Комендант умшлагплаца Шмерлинг избежал возмездия только потому, что сломал ногу и не показывался на улице. Десятки агентов гестапо поплатились жизнью. Тех, кто сотрудничал с немцами, охватила паника, еврейская полиция попряталась. (Впрочем, и в ее рядах нашлись люди, связавшиеся с боевой организацией и снабжавшие штаб ЖОБ ценной информацией.) Поутихли и всевозможные шантажисты и вымогатели.
21 февраля боевики ЖЗВ захватили пятерых шпиков на квартире в районе щеточной фабрики. После проверки документов четверо негодяев были расстреляны, пятому — Скоковскому — удалось раненному уйти на «арийскую сторону», где он был обнаружен и убит только несколько месяцев спустя. У себя дома был застрелен давний немецкий шпион Альфред Носсиг, регулярно посылавший из гетто немецким органам безопасности рапорты, убиты агенты Фюрстенберг, Вайнтрауб, отец и сын Пружанские, Элиаш, Адерс, Пик, Бжезиньский, Небель, веркшютц Пат, Зингер.
Оповещения о приведенных в исполнение приговорах расклеивались на улицах гетто. В одном из них, датированном 3 марта 1943 г., ЖОБ после перечисления ликвидированных предателей объявляла, что «обладает исчерпывающими списками всех, кто, оставаясь на службе у немцев, забыл, что является евреем и человеком. Боевая организация предостерегает всех этих негодяев: если они немедленно не прекратят своей позорной деятельности, все они будут расстреляны! Всем офицерам и работникам Службы порядка (еврейской полиции. — В.А.) делается предупреждение, чтобы они не мешали деятельности ячеек Боевой организации. Пусть они помнят, что от пули боевиков их не убережет ни обербандит Брандт, ни бункер, ни бегство на так называемую арийскую сторону. Предупреждаются все директора шопов в гетто и вне гетто, чтобы они не агитировали и не уговаривали рабочих выехать добровольно. Евреи! Немецкие бандиты не оставят нас надолго в покое. Поэтому мы призываем вас сплотиться под знаменем борьбы и Сопротивления. Прячьте ваших жен и детей, а сами поднимайтесь на борьбу против гитлеровцев кто с чем может. Еврейская Боевая организация рассчитывает на вашу полную моральную и материальную поддержку».
Оружия по-прежнему не хватало. Анелевич, не скрывая горечи, писал 13 марта руководителям Делегатуры и АК: «Положение ухудшается с часу на час. Ближайшие дни могут стать последними для Варшавского гетто. Готовы ли мы? В материальном отношении — очень плохо. Из 49 выделенных нам пистолетов можно использовать только 36, так как боеприпасов не хватает. Наши запасы уменьшились после многочисленных акций, проведенных за последние недели, в ходе которых мы истратили много боеприпасов. В настоящее время на единицу оружия у нас приходится чуть более десяти патронов. Положение катастрофическое».
Требовались деньги. На черном рынке пистолет стоил тогда 10–15 тысяч злотых, патрон — 60-120 злотых. Недешево обходилось содержание боевиков в казармах. Боевые организации стали взимать поборы с толстосумов — предпринимателей и спекулянтов, совладельцев шопов, руководителей рабочих колонн — Аполиона, Ротштайна, Нойфельда, Шенберга и других. Нередко боевики ЖОБ отбирали необходимые суммы силой, а тех, кто скрывал свои капиталы, арестовывали. Одна свидетельница событий, беспокоившаяся, не являются ли экспроприации ЖОБ и ЖЗВ обычными грабежами, пишет (женщина эта погибла, но записки ее сохранились), что сомнения рассеялись после того, как однажды боевики, выяснив имущественное положение арестованного ими ремесленника, отпустили его и вернули конфискованные было 8000 злотых.
В ночь на 30 января 1943 г. боевики ЖОБ во главе с членом штаба Гершем Берлиньским совершили налет на кассу юденрата. Они обезоружили и связали охрану и забрали 150 000 злотых. В феврале Израиль Канал, Берлиньский, Артштейн и другие среди бела дня экспроприировали в банке 100 000 злотых. Немного позже в юденрате было взято еще 710 000. Немецкая и польская полиция, услышав выстрелы, уже не спешила на место происшествия. Однажды польской полиции удалось захватить транспорт ЖОБ с деньгами и оружием. Немедленно явились подкрепления ЖОБ из боевой группы Артштейна. Они окружили полицейских в здании банка, оборвали телефонную связь, и полицейским пришлось вернуть добычу. В то же время ЖОБ и ЖЗВ объявили беспощадную войну еврейским и польским уголовникам, которые, занимаясь грабежом, нередко выдавали себя за боевиков подпольных организаций.
Средства, добытые боевыми организациями, расходовались и на общественные нужды в самом широком смысле. Очевидцы рассказывают, как на вечер поэта Шленгеля, весь сбор от которого предназначался беднякам гетто, ворвалась пятерка вооруженных боевиков в масках. Приказав всем поднять руки и повернуться к стене, боевики провозгласили: «Еврейский военный союз жертвует для бедняков 10 000 злотых, которые и вручает г-ну Шленгелю». После этого они немедленно скрылись. Конечно, отмечала одна из свидетельниц происшествия, деньги можно было бы передать и другим, менее эффектным способом, но тогда эта сцена вызвала восторг в сердцах присутствующих в зале.
Появившийся в это время после долгого отсутствия основатель «Тринадцати» Абрам Ганцвайх объявил о создании еще одной военной организации — «Польской боевой организации», ПОБ, командующим которой стал капитан Юзеф Левицкий — «Ленцкий». В листовках, подписанных Ленцким, говорилось, что отмщение немцам близится, мужчины должны быть наготове, так как час пробьет не сегодня-завтра; надлежащий момент, правда, еще не наступил, но время, к сожалению не терпит и дальнейшее промедление равнозначно гибели последней горстки еще уцелевших евреев. ЖОБ и ЖЗВ усмотрели в деятельности ПОБ гестаповскую провокацию, имевшую целью вызвать бойцов Сопротивления на преждевременное выступление. Некто Шайн, сотрудничавший с Ганцвайхом, стал выпускать газету «Жагев» («Факел»), название которой истолковывали как начальные буквы слов «Еврейская гвардия свободы» («Жидовска Гвардия Вольносци»). Газета изобиловала ультралевыми лозунгами, призывами к восстанию. Ни ПОБ, ни «Жагев» не нашли отклика в гетто, почти все (59 из 60) сотрудники газеты Шайна и он сам были убиты боевиками ЖЗВ.
