Александр Широкорад - Франция. История вражды, соперничества и любви
В ночь с 21 на 22 января 1772 г. из крепости Тынец, занятой конфедератами, вышел отряд из шестисот человек, под командованием французского бригадира Шуази. А в это время в Кракове шел костюмированный бал. Конфедераты сели в лодки и с помощью шестов переправились через Вислу. Перед этим выпал глубокий снег, и поляки, надев поверх мундиров белые одежды ксендзов, беспрепятственно отыскали отверстия под стенами, где местные жители заблаговременно выломали решетки. Шуази, разделив свой отряд на три части, должен был со своей группой пробраться через трубу для стока нечистот, но она оказалась заложена камнем. Тогда он вернулся к Тынцу, оставив на произвол судьбы остальных своих людей. А те благополучно проникли в замок и кинулись на часовых у ворот, затем захватили главный караул и завалили изнутри ворота замка, оставив свободной лишь низкую калитку (фортку).
Замок был взят, а Суздальский полк потерял в эту ночь убитыми и ранеными 41 человека и около 60 пленными.
В ночь на 24 января к Шуази подошло подкрепление. Отряд конфедератов с боем прорвался в замок. А утром в Краков прибыл Суворов с отрядом русских войск и с пятью польскими коронными конными полками, которыми командовал граф Ксаверий Браницкий.
Отряд Суворова вместе с остатками гарнизона (всего около 3500 человек) занялись осадой замка, а кавалерия Браницкого охраняла правый берег Вислы. По приказу Суворова русские солдаты втащили несколько полевых пушек на верхние этажи высоких домов Кракова и оттуда открыли огонь по замку. Однако огонь их был малоэффективен, а осадных орудий у русских тогда не было.
Только в начале апреля в Краков прибыла русская осадная артиллерия. Под стены замка начали подводить минные галереи. Однако Суворов понимал, что осада замка может затянуться на долгие месяцы, а штурм, вне зависимости от результатов, приведет к большим потерям. Поэтому он сам предложил Шуази довольно почетные условия капитуляции. 15 апреля гарнизон капитулировал. Всего сдались два бригадира (Шуази и Голибер), 43 офицера и 739 солдат. Из них 87 человек были больные и раненые.
Шуази с поклоном подал свою шпагу Суворову, который вернул ее, сказав, что не может лишить шпаги столь храброго человека. «Вы служите французскому королю. А он состоит в союзе с моей монархиней», — сказал Суворов, потом обнял и поцеловал бригадира. Шпаги были возвращены и остальным офицерам-французам. Французов отправили во Львов и в Гояну, а конфедератов — в Смоленск.
Ну, насчет союза Луи и Екатерины Александр Васильевич загнул для красного словца, а скорей всего, был не в курсе. Екатерина решила отомстить Луи за Польшу и Турцию той же монетой и попыталась помочь корсиканцам, которые с 1768 г. вели бои с 30-тысячной французской армией, вторгшейся на остров. Императрица писала графу Ивану Чернышеву: «Я нынче всякое утро молюся: спаси, Господи, корсиканца из рук нечестивых французов»[50].
Екатерина изучила карту Корсики и написала проект манифеста к корсиканцам. По ее указанию русский посланник в Венеции, маркиз Маруцци должен был войти в сношения с Паскалем Паоли — вождем корсиканцев.
21 марта 1769 г. Паоли попросил Маруцци прислать на Средиземное море русскую эскадру — «с 12 кораблями и с моим сухопутным войском я берусь прогнать французов с Корсики»[51], — писал он. Но войска Паоли были быстро разбиты графом де Во. Паоли бежал в Англию, а корсиканцы перешли к партизанской войне в горах, которая затянулась до 1774 г.
Однако 26 июля 1769 г. из Кронштадта в Средиземное море вышла эскадра адмирала Спиридова в составе семи кораблей, фрегата, бомбардирского корабля и шести пинков и пакетботов. Но шла она на помощь не Паоли, а восставшим против турок грекам.
Узнав об отправлении русского флота в Архипелаг, министр иностранных дел Франции Шуазёль насмешливо сказал прусскому посланнику барону Гольцу: «Слышали вы о новом феномене, о русском флоте? Вот и новая морская держава появилась!»[52]
Французские дипломаты начали грозить России, что их флот не пропустит эскадру Спиридова в Средиземное море, причем они уговорили сделать аналогичное заявление и мадридский двор. В ответ английские послы в Париже и Мадриде официально заявили, что «отказ в разрешении русским войти в Средиземное море будет рассматриваться как враждебный акт, направленный против Англии».
Во время прохождения русских эскадр в 1769—1774 гг. мимо берегов Франции и Испании поблизости сосредотачивались значительные силы британского флота. Англия предоставила свои порты для базирования и ремонта русских кораблей. Причем не только в метрополии, но и в порту Мак-Магон, на острове Менорка, отошедшем к Англии по Парижскому миру, заключенному 10 февраля 1763 г.
В ночь с 25 на 26 июля 1770 г. (ст.ст.) русские моряки сожгли турецкий флот при Чесме. Екатерина потребовала от командующего русскими силами на Средиземном море графа Алексея Орлова совершить прорыв в Дарданеллы. Береговые укрепления турок находились в полуразрушенном состоянии, а почти все орудия большого калибра стреляли мраморными ядрами и на малые дистанции.
Еще до войны у турок служил советником талантливый французский инженер барон Тотт. С начала 1769 г. в помощь ему были направлены еще несколько офицеров и военных инженеров. Следует заметить, что в XVII—XVIII веках французские артиллеристы и фортификаторы считались лучшими в мире.
5 января 1769 г. Хотинский сообщил в Петербург об отъезде в Турцию генерал-майоров Конфлана и Тюртега и полковника Вилета. Туда же отправился и драгунский полковник Валькруассан с инструкцией Шуазёля, в которой говорилось: «Нужда, какую имеют турки в советах для направления их деятельности, внушила королю желание, чтобы Валькруассан нашел какое-нибудь средство получить влияние на их решение. Намерение короля состоит в том, чтобы Валькруассан оказал всевозможные услуги делу турок против России»[53].
Алексей Орлов не рискнул прорываться к Стамбулу, но русский флот господствовал в восточной части Средиземного моря, и жители свыше тридцати греческих островов присягнули на верность Екатерине Великой. Блокада Дарданелл и поражения на Дунае заставили турок пойти на переговоры о мире.
Естественно, что французский премьер Шуазёль пожелал стать посредником в мирных переговорах между Россией и Турцией. Однако французский посланник в Петербурге Сабатье де Кабр 23 ноября 1770 г. докладывал Шуазёлю: «Я знаю, что здесь не желают никакого посредничества по поводу Порты».
В 1773 г. по приглашению Екатерины II в Петербург прибыл знаменитый философ Дени Дидро. Французский посланник в России Дюран уговорил Дидро взять с собой текст французских предложений о мире с Турцией и вручить его Екатерине. Философ крайне неохотно согласился исполнить эту деликатную миссию. В ходе очередной аудиенции у императрицы Дидро, смущаясь, вручил ей бумагу, ссылаясь в свое оправдание на то, что в случае отказа посланнику короля угодил бы в Бастилию, едва вернувшись в Париж. Екатерина ответила, что простит этот поступок философу, но только при условии, что тот в точности передаст Дюрану, что она сделала с его посланием. И императрица бросила бумагу в пылающий камин. Эту историю граф Панин с огромным удовольствием пересказал под большим секретом английскому посланнику Гуннингу, добавив, что, пока он управляет иностранными делами, Россия никогда не примет французского посредничества.
А Алексею Орлову императрица отписала: «Наши враги, французы, теперь мечутся, как угорелые кошки, однако, в противность их желанию, Бог благословит наше дело счастливым и скорым окончанием».
Французские дипломаты в XVIII век, как и ранее, имели весьма смутное представление о процессах, происходивших в России. К примеру, где-то посланник Дюран услышал сплетни о Пугачевском бунте, и вот 25 января 1774 г. он докладывает в Версаль: «Мятежники контролируют в настоящий момент огромные территории от Казани до Тобольска». А вот депеша Дюрана герцогу д'Эгильону от 2 апреля 1774 г.: «На помощь Пугачеву пришли крымские татары. По некоторым сведениям, отсюда разослали курьеров в войска, находящиеся на подступах к Грузии, с приказом, чтобы они воспрепятствовали соединению крымских татар с Пугачевым в районе Кубани»[54].
На самом деле к этому времени Пугачев был обречен, он еще захватывай города со слабыми гарнизонами, но за ним неотступно следовали царские генералы.
21 июля 1774 г. был подписан русско-турецкий Кайнарджийский договор, который включал в себя двадцать восемь открытых и две секретные статьи (артикула). Крымское ханство становилось полностью политически независимым. К России отошли ключевые крепости Керчь, Еникале, Кинбурн и Азов. Россия получила всю территорию между Бугом и Днепром, Большую и Малую Кабарду. В договор было включено условие, в силу которого Россия приобрела «право заступничества за христиан в Молдавии и Валахии».
