Валерия Добрава - Анна Ярославна. Русская королева Франции

Валерия Добрава

Анна Ярославна

Русская королева Франции

Глава 1

Королевская резиденция Санлис

– Едет, едет! – вскричала взбалмошная горничная по имени Сюзанна. Она только что вырвалась из объятий своего жениха – конюха Жофрея, и спешила поведать госпоже важную новость. Ее платье, и так с лихвой открывающее пышные формы, находилось в полном беспорядке, а густые рыжие волосы реяли вокруг круглого веснушчатого лица, словно яркое закатное солнце.

– Успокойся, Сюзетт. Ты ведешь себя прямо-таки неприлично. – Стройная молодая девушка в простом светлом платье сидела у окна с вышивкой. Ее белокурые локоны были на греческий манер аккуратно уложены толстой косой вокруг головы, а небесно-голубые глаза невозмутимо смотрели на возбужденно болтающую горничную.

– Все девицы из замка надели свои лучшие наряды и собрались в главной зале. Вы бы только посмотрели на них, моя госпожа. Ну, вылитые курицы, ха-ха, – Сюзанна, выпятив дородную грудь вперед и выпучив глаза, изобразила чопорную походку придворных дам. – Будто ему есть до них дело. Говорят, – девушка понизила голос до шепота, – что он всем знатным особам предпочитает кухарок да служанок.

Анна, не выдержав, рассмеялась.

– Уж не рассчитываешь ли ты, моя дорогая Сюзетт, на его внимание? Боюсь, что Жофрей будет весьма разочарован таким поворотом дел.

Конюх был простым краснощеким деревенщиной, с огромными ручищами и туповатыми манерами. Но он боготворил свою возлюбленную, ходил за ней повсюду, словно маленький глупый жеребенок, и готов был отмутузить любую особь мужского пола, посмевшего бросить чересчур откровенный взгляд на Сюзанну.

– Ах, вы не представляете, насколько красив граф де Крепи! Любая женщина почтет за честь провести ночь в его опочивальне!

Анна слегка покраснела, услышав столь откровенные слова. Несмотря на почти восемь лет замужества, она все еще оставалась столь же непорочной и девственной, как в отцовских хоромах. Ни одна непристойная мысль не посещала эту изящную головку. Она была тиха и спокойна, как воды в озерах близ Новгорода. Никто не смел нарушить покой этих ясных глаз. Поэтому всеобщее возбуждение по поводу визита их соседа – графа Рауля де Валуа де Крепи – не коснулось ее сердца.

– Сюзетт, позови ко мне даму Берту и даму Агнесс. Я хочу подготовиться к приему важной персоны, дабы моему мужу не было стыдно за свою королеву. – Анна отложила вышивание в сторону и подошла к зеркалу. На нее посмотрела грациозная девушка ослепительной славянской красоты.

– Ну что вы такое говорите?! Стыдно… – Проворчала Сюзанна, прибирая в комнате. – Да он должен каждую секунду гордиться такой женой.

Все в королевстве знали, что у Генриха, короля Франции, и его жены, Анны Ярославны, были нелады в супружеской спальне. Но насколько и как далеко они зашли, могли знать лишь сами супруги. Все остальное – сплетни и домыслы, не касались ушей королевской особы. Она стояла сейчас в лучах заходящего солнца – гибкая, как ствол молодой березы, но крепкая и несгибаемая. Так далеко увезли ее от родных мест, но она не погибла, не засохла, не дала увянуть своим зеленым побегам. Ее корни еще не прижились на новой почве и не дали новых ростков, но то была не ее вина. Видит Бог, не ее!

Агнесс и Берта помогли королеве переодеться в парадное одеяние из парчи и золота. На голову Анне они водрузили бриллиантовую диадему, а в уши вставили серьги из того же комплекта. Сегодняшний гость был из тех людей, перед которым нельзя было показывать слабость или излишнюю сердечность. Как можно больше сверкающих камней и холодных взглядов, – как сказал ей накануне Генрих. «Моя дорогая, я уверен, ты сможешь его поразить. Он должен мне завидовать. Пусть у него больше французской земли, чем у самого короля, но зато он никогда не сможет обладать столь прелестной женщиной, как моя жена!». Анне, конечно, были лестны подобные речи, но лучше бы он доказывал свою любовь на деле, в спальне, чем на словах и перед своими вассалами. Хотя за столько лет она уже привыкла к своему положению жены-девственницы. Оно ее даже в какой-то мере начало устраивать. Никаких волнений. Никаких сожалений. А для страсти у нее, в конце концов, есть охота и книги. Конечно, ребенок, наследник престола, упрочил бы ее положение и придал бы больше смысла ее женскому существованию, но на все есть воля Божья. Анна еще раз перекрестилась и двинулась вслед за дамами вон из комнаты. Они наперебой спешили удивить Анну новостями и сплетнями вперемешку.

– Он – красавчик, этот Рауль Валуа. Самый настоящий сердцеед. В прошлом месяце умерла его жена, так что этот вдовец – самый лакомый кусочек во всей Франции.

– Уж не ты ли разеваешь рот на этот кусочек, милочка? Как бы не застрял он в тебе, как в болотах Нормандии, – язвила худющая Агнесс, намекая на излишнюю пышнотелость своей подруги. – Еще десять лет назад этот благопристойный отец многочисленного семейства покушался на жизнь и королевство вашего мужа, сударыня. Но получил достойный урок, изобразил из себя провинившегося, покаявшегося и исправившегося мальчишку именно в такой очередности.

– Но ты же не станешь отрицать, что он несметно богат, молод и соблазнителен, – парировала ничуть не обидевшаяся Берта. – К тому же, он – настоящий воин-завоеватель, галантный рыцарь и просто приятный собеседник. – Девушка плотоядно облизнула свои мясистые губы.

– Дай тебе волю, Берта, так ты заглотишь его целиком! Как свиную отбивную.

Анна жестом остановила поток их вольностей. Снизу уже доносились голоса гостей, среди которых выделялся хриплый бас ее мужа и незнакомый бархатистый баритон.

– Дорогой мой Рауль, наконец, вы изволили посетить наши скромные владения, – намекал Генрих на графство Валуа, славившееся своим богатством. – Вырвались из своей неприступной крепости, словно после нескольких лет заключения.

– Так и есть. Так и есть. Меня держали буквально на хлебе и воде и заставляли делать детей одного за другим, – расхохотался граф, в свою очередь, намекая на бездетность короля.

Обменявшись парой колкостей, мужчины благодушно уселись перед камином за чарочкой вина. Им было что обсудить. Герцог Нормандии Вильгельм II, этот маленький завоеватель, которого Генрих самолично посвятил в рыцари и возвел в титул герцога, что-то слишком возгордился и возжаждал независимости не только от своих баронов, но и от своего сюзерена. Рауль надеялся в этой войне получить свою долю выгоды, поэтому с удовольствием разжигал ненависть и страхи короля.

– Подумайте только, поговаривают, что этот бастард отрубил всем жителям Алансона ноги и руки только за то, что они обозвали его скорняком.