А. Ждановский - По страницам истории Кубани (краеведческие очерки)
Основную массу населения составляли различные категории крестьян, которые отличались друг от друга правовым, имущественным положением, степенью зависимости от феодалов.
Многочисленной категорией были свободные крестьяне–общинники — тфокотли. Они имели право голоса на общем собрании общины, могли переходить от одного владельца к другому, им разрешалось владеть рабами. Но они были уже неоднородной массой.
Старшины, избиравшиеся из зажиточной верхушки, сосредоточивали в своих руках по праву «почетных лид» значительное количество земель, эксплуатировали труд рядовых крестьян и крепостных, занимались торговлей. Многие старшины стали не менее богатыми, чем дворяне. Так, натухаевец Хас–Демир владел 4 тыс. овец, 300 головами крупного рогатого скота и несколькими десятками рабов.
Но старшины не пользовались правами и привилегиями адыгейской аристократии. В борьбе с князьями и дворянами за власть, землю и крепостных обогатившаяся верхушка опиралась на массу рядовых тфокотлей, тем самым представляя собой значительную силу.
Часть тфокотлей попала в зависимость к феодалам и старшинам. В условиях феодальных усобиц, разложения общины под влиянием процесса феодализации сохранить личную свободу становилось все труднее. Феодальная знать для закабаления непосредственных производителей широко использовала форму «покровительства». И крестьяне были вынуждены идти на это.
Из‑за долгов феодалам тфокотли попадали к ним в кабалу. Они несли отработочные и натуральные повинности в пользу князей и дворян. Хан–Гирей писал, что часть тфокотлей оказалась подчиненной феодалам на «тягостных условиях», что приближало этих «вольных земледельцев» к крепостному крестьянству.
Другой категорией крестьян были крепостные — пшитли. Они находились в поземельной и личной зависимости от феодальных владельцев. Их отработочная и натуральная ренты, определяемые обычаями, были довольно значительными, пшитлей передавали по наследству и могли продать, но целыми семьями. Их тяжелое и бесправное положение отражено в адатах. Они «повинуются своим землевладельцам слепо и исполняют все работы по их приказанию.., несут все тяготы жизни и не имеют возможности в облегчении своего состояния приносить кому‑либо на своих владельцев жалобы».
Однако горские крепостные имели определенные имущественные, ограниченные личные и семейные права, вели СЕое хозяйство.
Самой низшей категорией зависимого населения были рабы-унауты. Они не имели ни личных, ни имущественных, ни семейных прав. Их труд принадлежал владельцам. Ничем не ограничивались их обязанности, ничто не защищало их права. По словам М. Венюкова, знакомого с жизнью адыгских народов, «они были осуждены на вечную работу в поле и на дворе за какие‑нибудь горькие чуреки или оборванную, поношенную одежду, даже жизнь их зависела от произвола господина».
Однако рабство не играло в адыгейском обществе существенной роли и носило патриархальный характер. Труд рабов применялся в основном в домашнем хозяйстве. Рабами становились пленные, захваченные в феодальных усобицах и военных походах на территорию других народов.
Ногайцы и западные адыги находились на стадии раннего феодализма, основой которого была частная собственность на скот и земли. Основным богатством ногайцев являлся скот. Стада отдельных ногайских феодалов насчитывали несколько тысяч голов. Феодальная верхушка составляла всего 4% от всего населения, а сосредоточила в своих руках 66% скота.
Особенностью кочевого феодализма у ногайцев было сохранение общины. Однако в руках феодалов уже сосредоточилось право регулировать перекочевки и распоряжаться пастбищами и колодцами.
Продуктовая рента позволяла феодалам эксплуатировать рядовых скотоводов. Так, М. Пейсонель писал, что мурза получал с каждой кибитки годовой оброк в размере 2 быков, 10 баранов, 10 ок муки, 10 кругов сушеного молока и сыра, 10 ок масла.
Наряду с продуктовой рентой существовали различные патриархальные формы отработок. Крестьяне должны были, например, содержать скот феодала.
Основной чертой феодальных отношений у. адыгов была феодальная собственность на землю. Однако она выступала в специфической форме: была не личной, а фамильной. Земля являлась нераздельной собственностью феодальных родственных групп. Она не оформлялась в виде письменных юридических документов, а закреплялась адатами. Феодальной семье принадлежали крестьяне, селившиеся на ее земле и несшие феодальные повинности за ее пользование.
Община обусловливала своеобразие форм поземельных отношений. В основе ее лежала частная собственность на усадьбы и приусадебные участки. Сохранялась и общинная собственность на пастбища, сенокосы, леса. Феодалы оставались членами общины и участвовали в перераспределении общинных земель и угодий. Занимая в общине «место старшего в роду» и опираясь на адаты, они получали самые лучшие и самые большие наделы земли.
К особенностям горского феодализма относится и наличие таких патриархально–родовых пережитков, как куначество (побратимство), аталычество, взаимопомощь, кровная месть. Аталычество — обычай, по которому ребенка после рождения передавали на воспитание в другую семью. В свою семью он возвращался уже взрослым. Этот обычай связывал семьи, и дети вырастали неизбалованными.
Невысокий уровень общественно–экономичесхих отношений задерживал развитие единой общественно–политической организации. Единого государства ни у закубанских адыгов, ни у ногайцев не сложилось. Натуральность хозяйства, отсутствие городов и достаточно развитых экономических связей, сохранение патриархальных пережитков — все это было основными причинами феодальной раздробленности на территории Северо-Западного Кавказа.
Т. М. Феофилактова
КУБАНЬ В РУССКО–ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЯХ В 1778–1783 г. г. И А. В. СУВОРОВ
Во второй половине XVIII в. важное место во внешнеполитических акциях правительства Екатерины II заняла Черноморская проблема. Определенная роль в ее разрешении, принадлежала Северо–Западному Кавказу. Он благодаря своему географическому и военно–стратегическому положению являлся связующим звеном между Крымом и Кавказом. В этом районе и столкнулись в очередной раз интересы России и Турции. Решающий этап в борьбе между двумя державами за утверждение в Крыму и Прикубанье наступил после войны Г768–1774 гг., которая окончилась подписанием Кючук–Кайнарджийского мирного договора, отвечающего интересам России. Но Турция не отказалась от своих притязаний на Крымское ханство, в состав которого входила Правобережная Кубань. Более того, Порта активизировала свои действия на Северо–Западном Кавказе. Возник еще один узел противоречий — кубанский. Но усилия турецких эмиссаров использовать народы Северо–Западного Кавказа для борьбы против России не всегда приводили к успеху. Как правило, на сторону Турции переходила феодальная верхушка, которой иногда удавалось увлечь за собой зависимые слои местного населения. Так, в 1777 г. адыги по призыву султана, обещавшего им поддержку деньгами и войсками, активизировали набеги на правый берёг р. Кубани и на Дон. Одновременно готовилось восстание ногайцев в Крыму, на Кубани против ставленника России крымского хана Шагин–Гирея. Напряженная военно–политическая обстановка на Северо–Западном Кавказе требовала, чтобы в этот район был направлен опытный и авторитетный военачальник.
14 ноября 1777 г. командиром Кубанского корпуса был назначен генерал–поручик А. В. Суворов, чья деятельность на Северо–Западном Кавказе явилась новым свидетельством военно–инженерных и дипломатических способностей выдающегося русского полководца. Перед ним стоял ряд сложных задач: продолжение строительства Азово–Моздокской линии от р. Ташлы к Азову, предотвращение набегов и вторжений на Правобережную Кубань со стороны горцев и турок, создание необходимых условий для возможного отделения Кубани от Крыма и прекращение волнений среди ногайцев.
16 января 1778 г. А. В. Суворов прибыл в Копыл (ныне г. Славянск–на–Кубани). Прежде всего он осмотрел местность. Чтобы пресечь внезапные нападения противника, Суворов приказал выжечь камыши и поставить наблюдательные посты по Кубани. Посетив Темрюк, Тамань и осмотрев устье реки, он пришел к выводу, что лучшим средством изолирования ногайцев от турок и предупреждения их совместных действий с адыгскими феодалами является система фортификационных укреплений.
А. В. Суворов предложил верховному командованию перенести западную часть Азово–Моздокской линии на р. Кубань, соединить новые укрепления с ранее построенными в районе р. Ташлы, укрепить Таманский полуостров со стороны Керченского пролива. Дальновидный политик понимал, что рано или поздно кубанские укрепления станут пограничным форпостом России на Северо–Западном Кавказе и могут сыграть большую роль в деле присоединения Прикубанья к России. Получив согласие командования, Суворов приступил к созданию кордонной линии. Планировалось построить 10 крепостей, 10 постоянных редутов и 8 фельдшанцев. Командир корпуса лично наметил места постройки укреплений и взял на себя общее руководство строительством. Он спроектировал линию из двух рубежей по принципу обороны направлений. На первом рубеже располагались крепости с гарнизоном в две роты, а также редуты и фельдшанцы, имевшие по роте и меньше. Второй рубеж отстоял от первого на 25–30 км, представляя собой резерв. К марту 1778 г. были построены Таманская, Благовещенская (Славянск-на-Кубани), Екатерининская (ниже ст. Марьянской), Марьянская (западнее Краснодара), Новотроицкая (между ст. Воронежской и Старокорсунской), Александровская (Усть–Лабинск) крепости. В конце марта была заложена последняя крепость — Павловская (в районе ст. Кавказской).
