Сергей Платонов - Полный курс лекций по русской истории
Для всех она стала виднее и симпатичнее своего мужа.
Но личная жизнь Екатерины была незавидна. Поставленная далеко от дел и оставляемая на целые дни мужем, Екатерина не знала, что делать, потому что совсем не имела общества: она не могла сближаться с придворными дамами, потому что "смела видеть перед собою только горничных", по ее собственным словам; она не могла сближаться с кругом придворных мужчин, потому что это было неудобно.
Оставалось читать, и "чтение" Екатерины продолжалось восемь первых лет ее супружеской жизни. Сперва она читала романы: случайный разговор с знакомым ей еще в Германии шведским графом Гилленборгом направил ее внимание на серьезные книги. Она перечитала много исторических сочинений, путешествий, классиков и, наконец, замечательных писателей французской философии и публицистической литературы XVIII в. В эта годы она и получила ту массу сведений, которой удивляла современников, тот философский либеральный образ мыслей, который принесла с собой на престол. Она считала себя ученицей Вольтера, поклонялась Монтескье, изучала Энциклопедию и благодаря постоянному напряжению мысли стала исключительным человеком в русском обществе своего времени. Степень ее теоретического развития и образования напоминает нам силу практического развития Петра Великого. И оба они были самоучками.
Во второй половине царствования Елизаветы великая княгиня Екатерина уже была вполне сложившимся и очень заметным человеком при дворе. На нее обращено было большое внимание дипломатов, потому что, как они находят, "ни у кого нет столько твердости и решительности" - качеств, которые ей дают много возможностей в будущем. Екатерина независимее держится, явно не в ладах со своим мужем, навлекает на себя недовольство Елизаветы. Но самые видные "припадочные" люди Елизаветы, Бестужев, Шувалов, Разумовский, теперь не обходят великой княгини вниманием, а стараются, напротив, установить с нею добрые, но осторожные отношения. Сама Екатерина входит в сношения с дипломатами и русскими государственными людьми, следит за ходом дел и даже желает на них влиять.
Причиной этого была болезненность Елизаветы: можно было ждать скорой перемены на престоле. Все понимали, что Петр не может быть нормальным правителем и что его жена должна играть при нем большую роль. Понимала это и Елизавета: опасаясь со стороны Екатерины какого-либо шага в свою пользу против Петра, она стала к ней относиться дурно и даже прямо враждебно; с течением времени так же относится к жене сам Петр. Окруженная подозрительностью и враждой и побуждаемая честолюбием, Екатерина понимала опасность своего положения и возможность громадного политического успеха. Об этой возможности говорили ей и другие: один из посланников (прусский) ручался ей, что она будет императрицей; Шуваловы и Разумовские считали Екатерину претенденткой на престол; Бестужев вместе с ней строил планы о перемене престолонаследия. Екатерина сама должна была готовиться действовать и для своей личной защиты, и для достижения власти после смерти Елизаветы. Она знала, что муж привязан к другой женщине (Елиз. Ром. Воронцовой)
и желал заменить ею свою жену, в которой видел опасного для себя человека. И вот, чтобы смерть Елизаветы не застала ее врасплох, не отдала в руки Петра беззащитной, Екатерина стремится приобрести себе политических друзей, образовать свою партию. Она тайно вмешивается в политические и придворные дела, ведет переписку с очень многими видными лицами. Дело Бестужева и Апраксина (1757-1758 гг.) показало Елизавете, как велико было при дворе значение великой княгини Екатерины. Бестужева обвиняли в излишнем почтении перед Екатериной. Апраксин был постоянно под влиянием ее писем. Падение Бестужева было обусловлено его близостью к Екатерине, и самое Екатерину постигла в ту минуту опала императрицы.
Она боялась, что ее вышлют из России, и с замечательной ловкостью достигла примирения с Елизаветой. Она стала просить у Елизаветы аудиенции, чтобы выяснить ей дело. И Екатерине была дана эта аудиенция ночью. Во время беседы Екатерины с Елизаветой за ширмами в той же комнате тайно были муж Екатерины Петр и Иван Ив.
Шувалов, и Екатерина догадалась об этом. Беседа имела для нее решающее значение.
При Елизавете Екатерина стала утверждать, что она ни в чем не виновата, и, чтобы доказать, что ничего не хочет, просила императрицу, чтобы ее отпустили в Германию. Она просила об этом, будучи уверена, что поступят как раз наоборот.
Результатом аудиенции было то, что Екатерина осталась в России, хотя была окружена надзором. Теперь ей приходилось вести игру уже без союзников и помощников, но она продолжала ее вести еще с большей энергией. Если бы Елизавета не умерла так неожиданно скоро, то, вероятно, Петру III не пришлось бы вступить на престол, ибо заговор уже существовал и за Екатериной стояла уже очень сильная партия. С мужем Екатерина примириться не могла, она не могла его выносить; он же видел в ней злую, слишком независимую и враждебную ему женщину. "Нужно раздавить змею", - говорили окружавшие Петра голштинцы, передавая этим выражением мысли его о жене. Во время болезни Екатерины он даже прямо мечтал о ее смерти.
Так, в последние годы Елизаветы обнаружилась полная неспособность ее наследника и большое значение и ум его жены. Вопрос о судьбе престола очень занимал Елизавету; по словам Екатерины, государыня "с трепетом смотрела на смертный час и на то, что после ея происходить может". Но она не решалась отстранить племянника прямо. Придворная среда также понимала, что Петр не может быть правителем государства. Многие задумывались, как устранить Петра, и приходили к различным комбинациям. Устранить было можно, передав права малолетнему Павлу Петровичу, причем мать его Екатерина получила бы большую роль. Можно было бы поставить у власти и прямо Екатерину. Без нее же вопрос не мог быть решен ни в каком случае (о бывшем императоре Иоанне тогда никто и не думал). Поэтому Екатерина и помимо своих личных качеств и стремлений получила большое значение и являлась центром политических комбинаций и знаменем движения против Петра. Можно сказать, что еще до смерти Елизаветы Екатерина стала соперницей своему мужу и между ними начался спор о русской короне.
Правление Петра III. Болезнь и смерть Елизаветы хотя не была неожиданной случайностью, тем не менее застала придворный круг неприготовленным: против Петра не раздалось ни одного голоса, и он воцарился спокойно при общем горе и унынии двора и народа, потерявших любимую царицу. Екатерина сама в своих записках описывает эти первые дни царствования Петра. По ее словам, Петр III был недоволен, что его тетка умерла на святках и своей смертью помешала ему веселиться. Ужин во дворце уже был накрыт, когда наступил час смерти императрицы, и Петр приказал не снимать ужина, и ели через комнату от того покоя, где лежала Елизавета. Тогда же без церемоний и стеснений обнаружилась его пассия к Воронцовой, на которой он хотел жениться. Положение сразу сделалось зазорным и неприличным. Однако при дворе не переменилось ничего в первые минуты царствования: оставались Шуваловы и Воронцовы; старший Разумовский вышел в отставку, но не был опальным; младший остался у дел. Опал вообще не было, но явились мало-помалу новые люди в качестве любимцев. Из Германии прибыли два дяди Петра, голштинские принцы; из них принц Георгий (или "Жорж") стал сразу русским генерал-фельдмаршалом и временщиком; второй принц Петр был только фельдмаршалом, но не временщиком. Оба они были членами Совета, учрежденного Петром вместо елизаветинской Конференции и состоявшего из девяти человек. В этот Совет попал возвращенный из ссылки старый Миних, попали и люди времени Елизаветы, Н. Ю.
Трубецкой и М. И. Воронцов. Все это были влиятельные персоны нового правления.
Появились и придворные любимцы, вроде генерала Гудовича, шталмейстера Нарышкина и многих голштинцев.
Петр III начал свое правление довольно деятельно, рядом любопытных мер. Можно думать, что он действовал с чьей-то указкой, стараясь показать, что он достоин власти. Вступил он на престол 25 декабря 1761 г., а уже 17 января 1762 г. в Сенате подписал указ о возвращении опальных людей прошедшего царствования и заявил свою волю относительно службы дворян: "Дворянам службу продолжать по своей воле, сколько и где пожелают". 18 февраля явился и манифест о вольности дворянской. В нем говорилось, что прежде необходимо было заставлять дворян служить и учиться, невольная служба и учение принесли пользу, ибо дали государству много сведущих, годных к делу людей, а с другой стороны, истребили в дворянской среде "грубость и невежество" и вкоренили благородные мысли; поэтому уже нет необходимости принуждать дворян к службе. Все служащие могут или оставаться на службе, или уйти в отставку; только военные люди не могут брать отпусков и отставок во время кампании; не служащий дворянин имеет право даже ехать за границу и служить там. Но обязанности обучения манифест 18 февраля не упразднил, а выразил ее лишь в виде повелительного совета с высоты трона, "чтобы никто не дерзал без обучения наук детей своих воспитывать".
