Георг Штайндорф - Когда Египет правил Востоком. Пять столетий до нашей эры
Насколько нам известно, Аменхотепу III лишь однажды за время своего царствования — на пятом году — пришлось начать военный поход. Тогда некие нубийские племена устроили восстание, однако фараон победил их и привел в Египет 740 негров в качестве пленников. Вряд ли Аменхотеп когда-либо ступал на сирийскую землю. Однако на своих памятниках он стремился создать впечатление, что лично «со своим смелым мечом» покорил чужие страны, включая презренный Куш, Нахарину и Сирию, и поместил их все «под ногами своими». Он также хотел бы совершить подвиги своего великого предка Тутмоса III. Верное жречество исполнило его желание и обессмертило его во всех его храмах как «победоносного правителя». Например, на великолепной стеле он изображен стоящим в колеснице с хлыстом и луком в руке и правящим своими конями над распростертыми телами врагов. Однако в реальности Аменхотеп довольствовался выездами на охоту, где вместо неприятеля мог убивать диких быков и львов. Его рассказ о ста двух львах, которых он убил собственными руками за первые десять лет своего правления, возможно, заслуживает гораздо большего доверия, чем его попытка представить себя великим завоевателем.
Во время своего царствования Аменхотеп вел необычайно активное строительство. Подобно своим предшественникам, он, очевидно, использовал большую часть рабов и материальных ресурсов, которые хлынули в Египет в качестве дани из разных провинций империи, чтобы сделать богатые подношения богам, а также украсить их прежние храмы или построить им новые. Большая часть этого богатства, естественно, доставалась главному божеству Фив — Амону, царю богов, для которого Аменхотеп III построил не менее трех больших храмов, не говоря уже о четвертом в далекой Нубии, близ современного Солеба.
Уже в начале своего правления Аменхотеп III женился на женщине по имени Тия (см. вклейку фото 15), дочери человека незнатного происхождения Иуйи и его супруги Туйи. Несмотря на свое скромное происхождение, Тия была возведена в ранг «великой царской супруги», который утвердил ее в качестве царицы. Аменхотеп отметил этот факт изготовлением серии больших скарабеев (см. вклейку фото 16), упоминавших о скромном происхождении царицы, ее родителях и том факте, что, несмотря на все это, она является официальной супругой фараона, чья страна простирается на юг до Карои, а на север — до Нахарины. Молодая царица, вероятно, обладала значительным влиянием на своего супруга и играла важную роль в политической жизни. Ее часто изображают на памятниках рядом с мужем в манере, совершенно беспрецедентной для египетского искусства. Скарабеи с именами царя и царицы, написанными рядом, часто использовались в качестве печатей или амулетов.
Таким образом, существует достаточно доказательств для вывода, что царица Тия отказалась от традиционного уединения, характерного для прошлого, чтобы занять выдающееся место в общественной жизни. Недалеко от большого царского дворца на западном берегу Нила фараон выкопал для нее огромное озеро длиной почти 2 километра и шириной 366 метров, которое, несмотря на его большие размеры, было закончено всего за четырнадцать дней. Это событие посчитали достойным, чтобы изготовить новую серию больших «исторических» скарабеев. Кроме того, родителям царицы Тии предоставили роскошную гробницу в Долине царей, которая была найдена неразграбленной.
Ни одно исследование царствования Аменхотепа III не может обойти вниманием самого знаменитого из его современников. Этого человека, как и его царственного господина, звали Аменхотеп, хотя он больше известен как Хуи. Он был сыном некоей Хапу и уроженцем нижнеегипетского города Атрибиса. Одна из лучших портретных статуй того времени сохранила для нас его совсем некрасивое, но живое лицо пожилого человека (см. вклейку фото 17). В первые годы правления внимание фараона было направлено на этого человека благодаря его исключительным знаниям «божественных слов» (иероглифов). Аменхотеп III назначил его заместителем начальника царских писцов. После периода верной службы, как нам известно из его автобиографии, фараон перевел Аменхотепа на должность «главного царского писца новобранцев».
«Я собирал молодых людей моего господина; моя палочка считала число миллионов. Я призывал сильнейших мужчин из мест их семей… Я облагал поместья согласно их числу и набирал [из] них отряды соответствующих поместий. Я наполнял ряды лучшими пленниками, которых его величество захватил на поле боя. Я осматривал все их войско и отвергал слабых. Я помещал отряды на дороги, чтобы отразить чужеземцев в их [собственное] место, и этот „пояс Обеих Земель“ стоял на страже против вторжения кочевников. Я действовал так же на берегах устьев Нила, которые были закрыты под войском моим, кроме как для команд царского флота».
Однако все достижения Аменхотепа на поприще чиновника и полководца во многом превосходят его успехи в третьей области — деятельности главного архитектора. «Мой господин отличил меня в третий раз… он назначил меня начальником всех работ, и я увековечил имя царя навсегда. Я не подражал тому, что было сделано прежде». Затем Аменхотеп высокопарными фразами продолжает рассказывать, как закончил царскую статую в одной из каменоломен близ Гелиополя, перевез ее в Карнак и установил в одном из дворов храма.
«Я руководил работами над большой и широкой статуей, [которая] выше, чем его колоннада, красота которой улучшает пилон. Длина ее была сорок локтей [69 футов, или ок. 21 м] в величественной горе из кварцита рядом с Ра-Атумом. Я построил барки и привез ее вверх по течению, и она была установлена в этом большом храме, продолжая существовать, подобно небу. Мои свидетели — вы, кто придет после нас. Все воины были объединены под моим руководством, и они работали с радостью, сердца их были счастливы, веселясь и восхваляя доброго бога [царя]. Они причалили в Фивах в ликовании».
Какие еще памятники были созданы Аменхотепом и его ли творениями являлись чудесный храм в Луксоре и огромный царский заупокойный храм позади сохранившихся до наших дней колоссов в Западных Фивах (см. вклейку фото 18), нам неизвестно. Длинная и многословная автобиография, которую он нам оставил, сообщает мало подробностей о его важной карьере.
Чтобы обеспечить потребности собственного заупокойного культа, Аменхотеп, сын Хапу, построил для себя на границе западной пустыни в Фивах, недалеко от большого храма своего господина, впечатляющий храм с прудом и садами. По царскому указу его все время снабжали богатыми и неприкосновенными дарами, включая рабов и рабынь, и он находился под защитой Амона-Ра, «царя вечности и защитника мертвых». Память об этом Аменхотепе, как и об Имхотепе — архитекторе огромных заупокойных сооружений фараона Джосера (см. гл. 2), — сохранилась на многие столетия. Он считался одним из мудрецов Египта, и приписываемые ему изречения использовались еще в птолемеевский период. Благодаря мудрости и предполагаемой способности предвидеть события Аменхотепа считали имеющим божественную природу. Наконец, при одном из преемников Александра Великого — вероятно, Птолемее Эвергете II — около 140 года до н. э. он был обожествлен и с тех пор почитался как бог.
В последние дни жизни Аменхотепа III терзала тяжкая болезнь. Мы находим его изображения в виде усталого старика на кресле во дворце с поникшей головой и полным телом, осевшим в апатии, когда его рука вяло покоится на колене (см. вклейку фото 19). Вся возможная медицинская помощь оказалась бесполезной, и в качестве последнего средства он написал царю Митанни, прося того отправить в египетскую столицу чудотворную статую ниневийской богини Иштар в надежде, что ее знаменитые целительные силы смогут принести ему облегчение.
Рис. 2. Эхнатон, Нефертити и четыре их дочери в Амарне. Гробница Хуи
В последние десять или больше лет жизни болеющий фараон посадил с собой на трон своего сына Аменхотепа, который был рожден царицей Тией вскоре после восшествия на престол. Это десятилетие не было многообещающим для империи. Слабое здоровье фараона в сочетании с его природной леностью способствовали тому, что он не мог уделять внимание делам государства. Поэтому, пока во время своего долгого правления Аменхотеп III наслаждался наследием своих предков, он не предпринимал серьезных усилий сохранить его в качестве постоянного владения для себя или своей династии. Молодой соправитель, который мог бы стать опорой своего отца в старости, не проявлял интереса к управлению государством. Будучи мистической натурой и, возможно, болезненным человеком, он уже начал посвящать все свои силы распространению новой религиозной доктрины, столь же примечательной, сколь и неуместной в то критическое время в сложившейся ситуации.
Тогда как Аменхотеп III, почти превратившийся в инвалида и не способный заниматься делами, оставался в Фивах, его выдающийся сын или отсутствовал, пребывая в Амарне, где он уже начал строить новую столицу рушащейся империи, или посвящал свое время и силы ожесточенным религиозным спорам со жречеством Амона в Фивах. Между тем в Сирии было неспокойно, и враждебные силы на севере и востоке пересекали границы и повсюду атаковали города, которые продолжали хранить верность фараону. Очевидно, в провинциях не было гарнизонов, которые могли бы действовать соответственно ситуации. Призывы о помощи, которые немедленно посылались в Египет, оставались без внимания, а просьбы об особых военных пополнениях исчезали в государственных архивах после торопливого прочтения.
