Георг Штайндорф - Когда Египет правил Востоком. Пять столетий до нашей эры
Неудивительно, что так воспитанный царевич обладал необычно демократичным складом ума по отношению к своему народу. Похоже, Аменхотеп II всегда поддерживал близкие отношения с друзьями своей юности и окружил себя верными чиновниками, избранными из их числа. Если он назначал кого-то из них на пост в отдаленной части империи, то при случае напоминал ему личным письмом о своем продолжающемся интересе. Сохранившиеся надписи Аменхотепа II о его главных военных кампаниях в соответствии с его характером и воспитанием придают особое значение его личным подвигам и приключениям.
Первый поход фараона, вероятно, был вызван восстанием в каких-то областях Северной Сирии, завоеванных Тутмосом III, включая Тахси близ Кадеша. Из-за него он прошел на север до самого Алалаха, расположенного на великой излучине Оронта, и до Шемеш-Эдома, однако, возможно, не повел свое войско на восток по стопам своего отца, чтобы пересечь Евфрат. Однако Аменхотеп где-то «разбил Нахарину». По дороге домой он захватил Нии и Угарит и заставил сдаться Кадеш и многие другие до сих пор не идентифицированные города Северной Сирии. Будучи в окрестностях Кадеша, увлекающийся спортом фараон какое-то время отдыхал, стреляя по мишеням и охотясь в специально устроенной зоне для состязаний в лесах Ребиу. Позже, возвращаясь в колеснице по долине Шарона, он захватил гонца правителя Нахарины с посланием на глиняной табличке, которая висело у того на шее, и доставил его в Египет «у бока своей колесницы». Вернувшись с богатой добычей и многочисленными пленниками в Мемфис, царь отпраздновал великую победу, которую, как он гордо рассказывает, видела царица. Будучи в восставшей области Тахси, Аменхотеп собственноручно убил семь ее правителей и привез их тела в Египет. В качестве завершающего акта возмездия он повесил их головы на носу своего корабля, плывущего по Нилу, и привез в Фивы. Шесть трупов были выставлены на стене столицы, а седьмой был доставлен в Напату и выставлен там на стене в качестве назидания любым потенциальным мятежникам.
Второй поход ограничился Палестиной, где фараон захватил множество городов (большей частью неустановленных), огромную добычу и не менее 89 600 пленников. После сдачи Итерена и Мигдолиуна добытые там трофеи и пленники были собраны за оградой, которую окружал двойной ров, заполненный пламенем. Царь рассказывает, что всю ночь охранял их «в одиночку с боевым топором в правой руке, не было никого вместе с ним, ибо войско было слишком далеко от него, чтобы слышать призыв фараона». Этот поход произвел глубокое впечатление на державы Западной Азии, ибо, услышав о победах Аменхотепа, «правитель Нахарины, правитель Хатти и правитель Вавилонии подражали друг другу, делая подарки и… прося мира у его величества».
Аменхотеп II велел вырубить свою гробницу в Долине царей, недалеко от усыпальницы его отца, план которой она во многом повторяла. Саркофаг из желтого кварцита находился в крипте, примыкающей к большому залу с колоннами. Когда в 1898 году гробница была найдена, тело царя все еще покоилось в саркофаге вместе с растениями, положенными на него во время похорон почтительными руками. Гирлянды из листьев и цветов были положены вокруг его шеи, а на груди покоился небольшой букет из цветов акации. Другие подношения, которые некогда были погребены вместе с фараоном, были украдены или разрушены грабителями еще в древности. Когда в X веке до н. э. захоронение было осквернено, власти по непонятным причинам решили оставить Аменхотепа в его гробнице. Однако прежде, чем снова запечатать ее, они перенесли туда тела девяти других царей, включая двух непосредственных преемников Аменхотепа II — Тутмоса IV и Аменхотепа III, — которые больше не были в безопасности в их собственных гробницах. Столетие за столетием они продолжали покоиться непотревоженными, пока гробница не была обнаружена и снова открыта в 1898 году.
Фараону Аменхотепу II наследовал его юный сын Тутмос IV, рожденный царицей Тией. Мы располагаем очень скудными сведениями о его правлении. Незначительные походы в Сирию и Нубию привели к сохранению аванпостов империи в районе Нахарины на Севере и Карои (Напата) на юге. Одним из главных событий правления этого фараона стало раскапывание Большого сфинкса (см. вклейку фото 5) от частично засыпавшего его песка. Сфинкс представляет собой огромного лежащего льва с головой царя в традиционном головном уборе из ткани с уреем на лбу. Вероятно, это была естественная скала, которая издалека имела некоторое сходство со львом. Когда строилась пирамида Хафра, образ был частично вырублен из склона скалы, а частично выложен из каменных блоков в виде Сфинкса. Лицу же придали сходство с чертами Хафра. То, как у Тутмоса IV возник порыв освободить Сфинкса от заносящего его песка, царь ярко описал на памятнике, который велел установить между передними лапами огромной статуи. Согласно этой надписи, Тутмос, еще будучи царевичем, до своего восшествия на престол часто развлекался охотой в пустыне в окрестностях Мемфиса и «ездил в своей колеснице, чьи лошади были быстрее ветра», копьем убивая львов и газелей. Во время одной такой поездки в дневной зной юноша уселся «в тени этого великого бога». Когда солнце достигло высшей точки, царевич заснул и увидел этого величественного бога, который говорил с ним устами собственными, как отец говорит с сыном:
«Посмотри на меня и узри меня! О сын мой Тутмос, я отец твой, Хармахис-Хепри-Ра-Атум. Я дам тебе мою власть на земле над живущими, и ты будешь носить ее красную корону и ее белую корону на троне Геба-Владыки. Тебе будет принадлежать земля во всю длину ее и ширь ее вместе с тем, что освещает око Господина Всего [Сущего], и ты будешь наделен припасами из [тех, что] в Обеих Землях, и многими приношениями из каждой чужой страны. Уже долгие годы лик мой повернут в тебе и сердце тоже. Ты принадлежишь мне. Смотри, состояние мое подобно [тому], кто в болезни, и все тело мое разрушено, ибо песок пустыни, того [места], где я, давит на меня. Я ждал, чтобы ты сделал [то], что в сердце моем; ибо я знаю, что ты сын мой и защитник мой. Подойди, я с тобой, я твой проводник».
Когда Тутмос проснулся, он осознал слова бога, и они оставались в его памяти до его восхождения на престол. Сразу после начала своего царствования фараон исполнил просьбу бога, даровавшего ему власть, и велел убрать песок, который практически полностью засыпал Сфинкса. В 1926–1927 годах Египетская служба древностей последовала примеру древнего правителя и снова освободила Сфинкса от погребавшего его песка. Поэтому сегодня его можно видеть величественно лежащим с вытянутыми лапами и смотрящим на восходящее солнце, во многом таким же, как он должен был выглядеть, когда Тутмос IV освободил его от песка в ответ на просьбу своего отца Хармахиса (см. вклейку фото 5).
После смерти Тутмоса IV и его погребения в Долине царей на трон под именем Аменхотеп III (см. вклейку фото 14) взошел его сын от «великой царской супруги» Мутемуйи. Его тридцативосьмилетнее правление в основном было мирным и сопровождалось для Египта счастливыми событиями больше всех предыдущих. Однако к концу царствования этого фараона начали проявляться зловещие признаки распада. Сам Аменхотеп является самым блестящим представителем той счастливой эпохи — совершенным образом величественного восточного правителя, наслаждающегося всей полнотой жизни. В поисках единственного слова, выражающего его характер, нельзя найти для него более подходящего эпитета, чем Аменхотеп Великолепный.
Насколько нам известно, Аменхотепу III лишь однажды за время своего царствования — на пятом году — пришлось начать военный поход. Тогда некие нубийские племена устроили восстание, однако фараон победил их и привел в Египет 740 негров в качестве пленников. Вряд ли Аменхотеп когда-либо ступал на сирийскую землю. Однако на своих памятниках он стремился создать впечатление, что лично «со своим смелым мечом» покорил чужие страны, включая презренный Куш, Нахарину и Сирию, и поместил их все «под ногами своими». Он также хотел бы совершить подвиги своего великого предка Тутмоса III. Верное жречество исполнило его желание и обессмертило его во всех его храмах как «победоносного правителя». Например, на великолепной стеле он изображен стоящим в колеснице с хлыстом и луком в руке и правящим своими конями над распростертыми телами врагов. Однако в реальности Аменхотеп довольствовался выездами на охоту, где вместо неприятеля мог убивать диких быков и львов. Его рассказ о ста двух львах, которых он убил собственными руками за первые десять лет своего правления, возможно, заслуживает гораздо большего доверия, чем его попытка представить себя великим завоевателем.
Во время своего царствования Аменхотеп вел необычайно активное строительство. Подобно своим предшественникам, он, очевидно, использовал большую часть рабов и материальных ресурсов, которые хлынули в Египет в качестве дани из разных провинций империи, чтобы сделать богатые подношения богам, а также украсить их прежние храмы или построить им новые. Большая часть этого богатства, естественно, доставалась главному божеству Фив — Амону, царю богов, для которого Аменхотеп III построил не менее трех больших храмов, не говоря уже о четвертом в далекой Нубии, близ современного Солеба.
