Сергей Охлябинин - Повседневная жизнь русской усадьбы XIX века
Когда же руководителем мастерских становится Елена Дмитриевна Поленова, сестра художника Поленова, музей уже насчитывает самые разнообразные типы и виды художественных изделий. Здесь и домовая резьба Поволжья, и берестяная резьба Урала и Русского Севера, и особая Городецкая резьба, дополненная росписью. Перечень изготавливаемых образцов, по которым и вырезались художественно-прикладные изделия, насчитывал десятки, а позже и сотни самобытных предметов: самые разнообразные варианты письменных, чайных и кухонных столов, подвесные шкафчики, полки и шкафы, комоды и этажерки, стулья, табуреты и кресла, а также настольные украшения — шкатулки, короба, коробки, письменные приборы, разделочные доски, солонки и конечно же детские игрушки, среди которых раскрашенные солдатики.
Стилизованные художниками Васнецовым, Поленовым, Якунчиковой народные орнаменты были настолько красивы и органичны в предметах мебели, что лишний раз подчеркивали ее уникальность. Небольшая мастерская, в которой было занято два десятка талантливых мальчишек, с годами стала давать доход от реализованной продукции.
Интересно, что эти предметы, сотворенные в духе национального романтизма, отвечали вкусам самых различных слоев русского общества. В конце XIX века эти изделия можно было увидеть в залах, гостиных и кабинетах русского дворянства. Особенно поражает, что эти предметы художественного ремесленничества восходили ко временам допетровской, боярской Руси и поддерживали стойкий интерес к русской национальной культуре.
А в 90-е годы спрос на абрамцевскую мебель возрос настолько, что в 1893 году мастерская меняет хозяина. Теперь она принадлежит Московскому губернскому земству. Меблировка русской мебелью дворянских усадеб, а нередко и городских квартир становится более доступной, поскольку в Москве, в самом центре Первопрестольной — на Поварской и Петровке — в конце XIX века открываются «Магазины русских работ».
Сказочный мир княгини
Стоило появиться в России в последней четверти XIX столетия крохотному центру русской культуры, как и в других губерниях империи художники и зодчие начинают увлекаться этим новым (хорошо забытым древним) направлением. А по мере того как получали образование ученики Елены Поленовой, появлялись и новые «народные» мастерские — как земские, так и частные.
Особенно известным в ту пору кружком, позже превратившимся в настоящую регулярную школу, стал центр княгини Тенишевой. История его возникновения сколь своевременна, столь и романтична. Все начиналось с любви Марии Клавдиевны и Вячеслава Николаевича Тенишева. В 1892 году они вступают в брак. А год спустя княгиня покупает небольшое имение неподалеку от Смоленска.
Раньше оно принадлежало близкой подруге Марии Клавдиевны — княгине Екатерине Святополк-Четвертинской. Усадьба была слишком мала, чтобы приносить ощутимый доход, но вполне достаточна, чтобы стать «идейным имением», то есть просветительским. Но что интересно — бывшая владелица продолжает оставаться (по желанию Тенишевой) фактической хозяйкой под крышей проданного дома.
При школе Тенишева создает мастерские кустарных промыслов, где обучает и резьбе по дереву, а также керамике, вышивке. Открываются рисовальные классы, даются уроки церковного пения.
Мария Тенишева — создатель всемирно известного центра русской культуры рубежа XIX и XX веков. Но и сейчас он известен не меньше, чем мамонтовское Абрамцево.
Во Фленове Тенишева создает сельскохозяйственную школу, потом ремесленное училище под Брянском, открывает и несколько начальных народных школ в Петербурге и Смоленске. Появляются и рисовальные школы, в чем помогает ей И. Е. Репин. В Смоленске организуется музей «Русская старина».
Княгиня жертвует предметы из своих собраний (в том числе и уникальные эмали) Музею Общества поощрения художеств, Музею Общества школы Штиглица, Музею Московского археологического общества. И более того, Мария Тенишева представляет русское искусство на Всемирной выставке в Париже.
Уже в наши дни, когда с огромным интересом люди рассматривают уникальные (выходившие еще перед войной 1914-го) журналы «Мир искусства», мало кто знает, что именно она, Мария Клавдиевна, субсидировала это издание.
Будучи увлеченным человеком, она сочетала собственные занятия живописью со скрупулезной научной работой. Написала диссертацию «Эмаль и инкрустация» и, совершив воистину титанический труд, воссоздала более 200 новых оттенков непрозрачных перегородчатых эмалей. Ее открытия были представлены в Париже и Лондоне, Риме и Брюсселе.
При такой энергии и трудоспособности эта женщина, быть может, воспринималась сухим ученым, своего рода синим чулком. Но в жизни все было совсем не так. Княгиня Тенишева — человек удивительной красоты, не говоря уже о необыкновенной доброте и участливости. Не потому ли ее лепили Антокольский и Трубецкой. Писали — Коровин, Врубель и Серов. Репин же сделал с нее десять портретов.
Она была слишком умна, талантлива и образованна, чтобы быть на роли «светской львицы». Быть может, именно в этой роли и хотел бы видеть княгиню ее супруг, но у такой необыкновенной женщины и судьба складывалась поразительно. Ей предстояло возрождать традиционную русскую культуру…
Князь Вячеслав Николаевич Тенишев[16] — фактический владелец усадьбы, крепко «стоял на ногах». Его с улыбкой называли «русским американцем» и «князем-капиталистом». В то же время был он и талантливым ученым. Большой популярностью в научном мире пользовались его книги — «Математическое образование и его значение», «Деятельность животных», «Деятельность человека». Кроме того, он отличался организаторским талантом. Так что недаром Николай II назначает Вячеслава Тенишева главным комиссаром русского отдела на Всемирной выставке в Париже в 1900 году. И наконец, мало кому известен его композиторский талант. Он окончил консерваторию по классу виолончели, написал немало собственных сочинений.
Хотя подобных усадеб и подобных помещиков в России было совсем немного, важно другое. Эти лучшие представители русской аристократической интеллигенции конца XIX столетия смогли создать в своих маленьких поместьях духовно-культурные центры России и возродить традиционную русскую культуру. И с их легкой руки это национально-романтическое искусство становится необычайно популярным в России и обнаруживает тысячи последователей.
Мария Клавдиевна позаботилась и о досуге крестьянских детей. При школе существовал так называемый «Затейный театр», которым занимался художник С. Малютин. Размышляя об этом талантливом живописце, Тенишева вспоминала: «…по его эскизам изготовлялось убранство интерьеров и экстерьеров, делалась мебель, сани-возки, расписные дуги и балалайки, создавались вышивки. Малютин руководил столярной и керамической мастерскими. Обучал сельских кустарей».
Кстати сказать, художественные мастерские непрерывно расширялись. И постепенно из учебного заведения они превратились в производство, в уникальный промысел. Так что сбыт не ограничивался Смоленском. Теперь он осуществлялся и в Москве (магазин «Родник»).
В усадьбе не умолкала и музыка. Особенно популярна была балалайка. Балалаечный оркестр организовал Василий Александрович Лидин (псевдоним Богданов). «Он был французом, родившимся в Петербурге. У его матери была очень известная мастерская дамских нарядов на Морской. Он был умен, хорошо воспитан, красив, скромен, тактичен и неутомимо деятелен. Доброты был беспредельной и необычайно талантлив. Сам про себя он говорил: "Я великий человек на малые дела…"»[17]
Трудно сказать, где же проводила больше времени чета Тенишевых — в Петербурге или в милом, только приобретенном имении Талашкино. Но посещая Северную столицу, Мария Клавдиевна столь же энергична бывала и здесь. Занимаясь переустройством интерьеров в собственной городской усадьбе на Английской набережной, в своих воспоминаниях она писала: «В Петербурге так много банального в смысле обстановки, так трудно найти что-нибудь оригинальное!
Для каминов, по рекомендации Гоголинского, я обратилась к очень искусному резчику, Волковицкому, который пресерьезно предлагал мне сделать камин в стиле "вампир", а из магазина Коровина явился приказчик с заграничными образчиками мебельной материи, окрестивший все светло-зеленые тона — "виардо", что означало "vert d'eau"[18]. Трудно было в короткий срок согласить весь "вампир" с "виардо", и я, как могла, частью от старьевщиков, частью на аукционах, приобретала красивые вещи, устраивая дом, по возможности, уютно. Выручили меня акварели хороших мастеров из моей коллекции, которую я еще с незапамятных времен с любовью собирала. Развешанные в большом количестве по стенам, они очень украсили наши комнаты».
