Анатолий Уткин - Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен
В мае 1937 г. Стэнли Болдуин уступил пост премьер-министра Невиллу Чемберлену. Новые люди стали определять внешнюю политику страны, четверо из них были самыми влиятельными — сам премьер Чемберлен, Саймон, Гор и Галифакс.
Начиная новый тур примирения, Чемберлен послал виконта Галифакса на встречу с Гитлером в Берхтесгаден. Принятие приглашения немцев было откровенным ударом по союзнической солидарности с французами — их демонстративно не пригласили на встречу. Но дело не заладилось с самого начала. Прибыв в горное поместье Гитлера, он остался в машине — английские виконты не открывают двери сами. Когда к машине приблизился человек в черных брюках, недовольный виконт попросил его поторопиться. Свою ошибку Галифакс понял только по реакции шофера, который, повернувшись, хрипло прошептал: «Фюрер!» Окончательно круша приличия, Галифакс объяснил Гитлеру, в чем дело. Меньше всего Адольф Гитлер хотел, чтобы его принимали за слугу. И хотя английский лорд вслух смеялся над своей оплошностью, начало уже было малообещающим.
Граница между смешным и серьезным вообще была смыта в ходе этой встречи. Гитлер посоветовал англичанам решить свои индийские проблемы расстрелом Ганди. Галифакс и слушавший его отчет Чемберлен были в восторге от юмора Гитлера. Представить себе, что фюрер был серьезен, они попросту не могли.
Чемберлен между тем вырабатывал свою внешнюю политику. Британии, по его мнению, следовало укрепить отношения с фашистской Италией и нацистской Германией, отодвигая на второй план дружбу с Францией. Так Чемберлен надеялся избежать европейского катаклизма. Как найти каналы сближения с Германией? Чемберлен пришел к выводу, что помочь этому может выделение Германии нескольких колоний — наступала эра «колониального примирения». Таким образом, Чемберлен как бы отвечал на громогласные (в 1934–1938 гг.) обвинения Гитлера в краже у Германии победителями в Первой мировой войне ее колониальных владений. Британский премьер решил открыто поднять вопрос о возвращении немцам части колоний. В начале 1938 г. он предложил кабинету министров начать «совершенно новую главу в истории африканского колониального развития» посредством достижения договоренности с Германией, «превращения ее в одну из африканских колониальных держав, во владение которой будут даны некоторые территории». Политика Чемберлена была одобрена Галифаксом и послом в Берлине Гендерсоном. Министр же иностранных дел Идеи не выразил особого энтузиазма. Карьера Идена, блестяще начатая, оказалась под угрозой.
Наибольшее сопротивление этой идее оказали французы. Они указывали, что бывшие немецкие колонии получены англичанами в качестве подмандатных территорий Лиги Наций и они могут быть возвращены Лиге, но не Германии. Да и странно бы выглядела передача немцам колоний, население которых открыто рассматривалось ими как принадлежащее к заведомо низшей расе.
Англичане не вняли этим аргументам. Лорд Галифакс оповестил Риббентропа — немецкого посла в Лондоне, что Англия «готова пойти на уступки в колониальном вопросе». Что же может дать Германия взамен? Речь уже не шла о «равных» уступках, британское правительство просило о жестах «в направлении обеспечения мира в Европе». Чемберлен — это и ныне звучит фантастично — предложил Гитлеру не что иное, как поделить французские колонии: бельгийское Конго и португальскую Анголу. Заинтригованный Гитлер спросил: а что, если европейские метрополии не согласятся? Чемберлен ответил, что не только Бельгия и Португалия, но и Франция «будут в конечном итоге участвовать в разрешении этого вопроса». (Попутно отметим, что Париж, Брюссель и Лиссабон не были об этом оповещены.) К счастью для Чемберлена, Гитлер опять поступил непредсказуемо — он отверг широкий английский жест. Пораженный Гендерсон 3 марта 1938 г. услышал от фюрера, что тот не нуждается в колониях, — «они будут для меня лишь бременем». Этот вопрос может «подождать четыре, шесть, восемь или даже десять лет». Гендерсон и тот стал понимать (он записал это в дневник), что Гитлера не интересует достижение взаимопонимания с Великобританией, желанным для него было достижение доминирования в Центральной и Восточной Европе.
В стратегии умиротворителей наметился новый поворот. Об этом красноречиво свидетельствует выступление в Оксфорде одного из наиболее популярных английских журналистов — Доусона: «Если немцы так могущественны, не должны ли мы пойти вместе с ними?»
ПЕРВЫЕ ПРИЗНАКИ ГРОЗЫДля того чтобы понять, что привело германских солдат на нашу землю, следует особое внимание обратить на военно-политическую обстановку в Германии в те месяцы, когда она официально отвергла версальские ограничения. Обратимся к сверхсекретному (сделано было лишь четыре копии) документу «Общая политическая ситуация», с которым военный министр Бломберг ознакомил глав трех родов войск 24 июля 1937 г. В преамбуле этой директивы говорилось, что положение Германии стабильно, ей не следует ожидать нападения ни с какой стороны. Ни западные державы, ни Россия не желают войны с Германией, да они попросту и не готовы к ней. «Тем не менее политически нестабильная мировая ситуация, не исключающая неожиданных инцидентов, требует от германских вооруженных сил постоянной готовности к войне, с тем чтобы сделать возможным военное использование политически благоприятных возможностей в случае их возникновения. Приготовления вооруженных сил к возможной войне в мобилизационный период 1937–1938 гг. должны проводиться с учетом указанной точки зрения».
Предусматривалось два вида военных действий, приготовления к которым следовало начинать заранее.
I. Война на два фронта с основным упором на запад (стратегический план «Рот»).
II. Война на два фронта с главным упором на юго-восток (стратегический план «Грюн»).
В первом случае главным противником была бы Франция. Во втором война на востоке могла начаться с «неожиданного германского нападения на Чехословакию с целью парировать выступление превосходящей коалиции противника. Необходимые условия оправдания таких действий политически и в глазах международного права должны быть созданы заранее». Предполагалось Чехословакию «элиминировать с самого начала» и оккупировать.
Были предусмотрены три случая «особых приготовлений».
I. Вооруженная интервенция против Австрии (особый план «Отто»).
II. Военные осложнения отношений с красной Испанией (особый план «Рихард»).
III. Англия, Польша и Литва «участвуют в войне против нас» (продолжение «Рот»/«Грюн»).
Примечательно, что в этом документе скептически оценивается возможность примирения с Англией, которая «будет использовать все находящиеся в ее распоряжении экономические и военные ресурсы против нас». И если она присоединится к Польше и Литве, в Германии «военное положение ухудшится до непереносимого состояния, почти безнадежного. Политические лидеры поэтому должны сделать все, чтобы сохранить эти страны нейтральными, особенно Англию».
Милитаристские планы Германии получили дальнейшее развитие в ходе совещания 5 ноября 1937 г. на Вильгельм-штрассе самого узкого клана военных и политиков (военный министр Бломберг, начальник штаба армии фон Фрич, командующий военно-воздушными силами Геринг, министр иностранных дел фон Нейрат, военный адъютант фюрера полковник Хосбах). Заседание шло под председательством Гитлера. Хосбах вел протокол, дающий нам возможность проникнуть в темный мир, порождающий войну.
Гитлер заявил, что опыт четырех с половиной лет пребывания у власти позволил ему прийти к некоторым выводам. (Он придавал им настолько важное значение, что просил, в случае его гибели, рассматривать их как свое политическое завещание.) 85 млн. немцев скучены на узком пространстве, страдая более, чем какой-либо другой народ. «Цель германской политики — обеспечить и сохранить расовое сообщество, расширить сферу его действия. Поэтому встает вопрос о жизненном пространстве. Немцы имеют право жить на большем жизненном пространстве, чем другие народы… Будущее Германии полностью зависит от разрешения проблемы ее жизненного пространства… Единственное средство — приобрести большее жизненное пространство. История всех времен, в частности история Римской и Британской империй, показала, что экспансия может осуществляться лишь путем борьбы с окружающим миром и при условии готовности к риску… Никогда еще не было владения без хозяина, и нет такового сегодня; нападающий всегда выступает против владельца». Главными объектами в политических устремлениях Германии являются Британия, Франция и Россия. «Проблема Германии может быть решена лишь обращением к оружию, а это всегда сопровождается наличием риска… Остается ответить на вопросы «где» и «когда».
По мнению Гитлера, отмечает Хосбах, силовые решения должны были быть приняты до 1943–1945 гг., после этого периода «можно ожидать лишь перемены ситуации не в нашу пользу». Жизненное пространство нужно искать в Европе, а не за морем. Оснащение армии, флота и воздушных сил почти завершено. Оружие и техника отвечают требованиям сегодняшнего дня; в дальнейшем возникает опасность их устаревания… Внешний мир будет крепить свою оборону, и мы должны предпринять наступление заранее… Можно полагаться на несгибаемую решимость фюрера разрешить проблему пространства для Германии до 1943—45 годов… Наша первая задача заключается в одновременном захвате Чехословакии и Австрии с целью уничтожения угрозы нашему флангу в любых возможных операциях против Запада». Границы станут короче и более удобны для обороны. Аннексия этих двух государств будет означать «приобретение продуктов питания для 5–6 млн. человек, учитывая тот факт, что вполне предсказуема принудительная эмиграция 2 млн. человек из Чехословакии и одного миллиона из Австрии». Гитлер ни разу не упомянул об «освобождении судетских немцев» — основной мотив его публичных выступлений. Просто «чехов надо раздавить».
