Миф о «застое» - Алексей Владимирович Самсонов
В. Высоцкий: Видите ли, в чём дело… Я никогда не рассматривал свои песни как песни протеста или песни революции. Но если Вы спрашиваете, какая разница… Может быть, это разные типы песен, – песни, написанные в разные времена. В революционное время люди пишут революционные песни. В обычное, в нормальное время люди пишут песни протеста, они существуют повсюду в мире. Люди просто хотят, чтобы жизнь стала лучше, чем сейчас, чтобы завтра стало лучше, чем сегодня.
Д. Раттер: Высоцкому 38 лет, и он уже испытал на себе советские лагеря. Это было в юности, а сейчас как актёр кино и театра он имеет деньги и привилегии, какие имеют очень немногие советские граждане. Он имеет некоторые возможности путешествовать, но он говорит, что когда он выступает в СССР, ему приходится преодолевать определённые трудности. “Есть люди, – говорит он, – работа которых заключается в регулировании того, что я делаю. Эти же люди регулируют выпуск моих пластинок. Я написал шестьсот песен, а записаны на пластинки только двадцать”. Что Вас удовлетворяет, и что не удовлетворяет в Вашей работе?
В. Высоцкий: Ну, на это очень просто ответить. Какая-то часть моей работы меня полностью удовлетворяет, потому что я пишу то, что думаю, и то, что хочу» [402; с. 249–250].
Мы видим, что Высоцкий не опровергает ложь о том, что он сидел. Почему? Потому, что знает, что это интервью будет передано по «голосам» и его услышат советские люди и у них укрепится мнение о Высоцком как о «своём», о человеке, знающем «жизнь». Тем самым, укрепиться их убеждение в том, что «так жить нельзя». Появятся новые, настоящие, диссиденты, которых и посадят. А провокатор будет и дальше ездить по заграницам с Мариной Влади.
Кроме его песен, люди обсуждали и слухи о его жене – француженке Марине Влади. Но, как выясняется, никакой женой она не была. Напомню, в СССР об актёрах распространялись именно слухи, ибо информации не было.
Она познакомилась с Высоцким в начале июля 1967 года. Но не потому, что, мол, любовь с первого взгляда.
Их брак был зарегистрирован 1 декабря 1970 года. Зураб Церетели, присутствовавший на свадьбе, которую Высоцкий и Влади сыграли в квартире на Котельнической набережной, назвал её более чем «скромной и скучной»: «Настроения нет. Володя на диване лежал, на гитаре играл». Режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич вспоминал: «Я говорил Володе: “Вы оба играете в какую-то игру…”» И далее: «Судя по всему, Володя не так уж сильно любил Марину. Говорил, что обожает, но я-то видел их вместе! С Влади он себя насиловал, уподоблялся ей, застегивался, ограничивался и метался, потому что его самого всё это отяготило и не могло не раздражать…» [402; с. 129]. Более того, женившись на Влади, он по-прежнему жил с актрисой Театра на Таганке Татьяной Иваненко и та, уже после свадьбы с Влади, родила от него дочь. И никакого развода, ни скандала – как будто так и должно быть.
Да, так и должно было быть, ибо весь этот «брак» был спектаклем КГБ. Цель – обеспечить «Виктору» предлог для частого выезда за границу. Влади была членом ФКП и сотрудничала с КГБ. Поэтому они относились к «браку» именно как к работе, а личная жизнь была у каждого своя [402; с. 68, 106, 128, 129, 303 и др.].
Но нет ничего тайного… И о «сотрудничестве» стали ходить среди артистов слухи… Стал распространяться анонимный стишок: «Ему велели слогом бойким повсюду сеять гниль и плесень и черпать из любой помойки сюжеты ядовитых песен», а сатирик Аркадий Хайт сравнил его со «злобствующей черепахой» (монолог в спектакле «Мелочи жизни» (1978 г.) озвучил Хазанов). Главное слово здесь «ему велели». Кто – догадайтесь, мол, сами. Да и могли ли «гонимым» разрешать разъезжать по всей стране и так много платить?! Например, за гастроли по Украине (около 50 концертов) он получил 15 тысяч рублей [402; с. 296]. А Серуш даже «Мерседес» подарил [402; с. 368].
Согласно авторам книги, столь высокие гонорары были платой Высоцкому не только за концерты, но и за его работу за границей. Ездил «зачем-то» в Амстердам, «столицу» наркотрафика в Европе [402; с. 264–266, 349 и др.]. И здесь случилась беда.
Как известно, Высоцкий много пил и эта «слабость» способствовала тому, что он решил попробовать кокаин – и пристрастился. С этого момента на нём, как на агенте, был поставлен крест. Подсел он на кокаин во второй половине 79-го [402; с. 371]. И, как пишет Крыжановский, «договор с ним был расторгнут» [402; с. 371]. Последняя глава в книге называется «Агент сделал своё дело, агент должен умереть». Но Высоцкого погубили не водка с наркотиками, а болтливость (умер он 25 июля 1980 г.).
В упомянутом интервью Михаил Крыжановский сказал:
«– А почему вы считаете, что Высоцкий умер не своей смертью?
– Он приговорил себя на майских гастролях в Польше, когда журналисту газеты “Штандарт млодых”, просившему об интервью, сказал: “Приезжай в Москву! Сделаем такое интервью, что и Польша, и весь мир вздрогнут”. Кто-то эти слова слышал и немедленно донёс в КГБ, а там всё поняли. Высоцкий хотел рассказать мировой общественности историю, которая изложена в нашей книге. Если агент может заговорить – в данном случае из-за наркомании, – его устраняют. Я не сомневаюсь, что это была обыкновенная “зачистка” (Возможно, что Высоцкий обиделся, что с ним «расторгли договор. – А.С.)».
«– Проведение ликвидации было поручено врачу-реаниматологу Анатолию Федотову, которого завербовали незадолго до этого. Его сломали на наркотиках, которые он доставал не только для Высоцкого. Сначала Анатолия использовали “втёмную”: мол, Высоцкий нужен стране, он нуждается в контроле, наши врачи будут вас консультировать, а вы обязаны строго придерживаться их рекомендаций, иначе сядете за наркотики на всю катушку. Методы лечения, которые применял Федотов, вызывали у его коллег-медиков удивление. С одной стороны, он колол успокаивающее, снотворное, а с другой – вводил тонизирующие препараты, что приводило только к разладу нервной системы».
Его смерть выдали за естественную [402; с. 401]. Но, якобы, незадолго до смерти Высоцкий попросил шампанского и врач кинул туда какую-то таблетку [402; с. 405]. Поставили диагноз – инфаркт миокарда. Но кардиограмму подменили [402; с. 406]. Его смерть не вызвала ни у кого удивления – спился, мол…
Федотов умер в ноябре 1992 года, диагноз – алкогольная интоксикация и передозировка морфина. Якобы, он решил покончить с собой [402; с. 405, 410].
Как стало такое возможным, чтобы псевдооппозиционного барда не вывели на чистую воду при жизни? Это можно объяснить только одним – тотальным
