Борис Григорьев - Швеция под ударом. Из истории современной скандинавской мифологии

— … Мы учимся, ведь вся наша подготовка ориентирована именно на такие ситуации, — поведал он газете «Сюдсвенска дагбладет». (Интересно было бы посмотреть, как шведы подготовились бы к еще одному такому визиту иностранцев в Карлскруну.)

Перси Бьерлинг дал интервью газете «Афтенпостен», в котором так прокомментировал наше поведение:

— Как себя ощущают русские дипломаты? — Не знаю, они проявляют себя скупо: это входит в их обязанности, и люди они бывалые. — Были ли у них комментарии на сообщения в прессе? — Они обрадовались, когда начальник штаба обороны Шубак заявил по телевидению, что как военный человек командир подводной лодки действует правильно. Другой реакции я что-то не заметил.

Перси Бьерлинг — тоже бывалый человек. И не только в области подводных плаваний, но и в деле сбора информации. Мы предполагали, что все наши телефонные переговоры с посольством прослушивались, но в субботу получили однозначное подтверждение этому. Когда мы вели разговор с Е.П. Рымко, в беседу неожиданно вклинился Бьерлинг, который попросил владелицу гостиницы Гуниллу Андерссон подсоединить его к нашему телефону. Возможно, Гунилла уже и без этой просьбы военного разведчика заблаговременно подключила его телефон к линии, но как бы то ни было, прокол был очевиден. Такие вот «мелочи» и приводят к большим провалам.

Мы не обижались на нашего гида, соглядатая и охранника. В конце концов, он выполнял свою работу. К тому же он реабилитировал себя в наших глазах хотя бы тем, что расщедрился на следующий день на виски. Свои напитки мы уже «конзумировали», а покупать спиртное в городе втридорога мы не хотели. Впрочем, не исключено, что и Бьерлинг угощал нас не своим, а «служебным» виски.

Примерно в то же время, когда мы сидели в ресторане «Стекхюсет», трое сотрудников ФАО, скрывшись в трюме катера береговой охраны, делали новые замеры на радиоактивное излучение подлодки. Накануне они измеряли гамма-излучение, которое свидетельствовало о наличии в лодке радиоактивных материалов, но не доказывало, что на борту было атомное оружие. Теперь они попытались измерить количество нейтронов в этом излучении. Если счетчик покажет наличие нейтронов, то вопрос станет ясен: в торпедном отсеке у русских находится ядерное оружие.

Но на сей раз стрелка счетчика нейтронов, с трудом добытого военными в университете в Лунде, стояла на месте.

Версия о наличии на борту подлодки атомного оружия, подсказанная шведам американскими друзьями, вроде пока не подтверждалась.

День пятый, воскресенье 1 ноября 1981 года

Воскресенье стало переломным днем в дипломатическом противостоянии СССР и Швеции по поводу U-137.

После обеда советский посол М. Яковлев нанес визит в МИД и сообщил о согласии советской стороны провести опрос командира А. Гущина за пределами лодки, но не на берегу, а на шведском судне и в нейтральных водах.

Советским дипломатам разрешили связаться с лодкой по радиотелефону.

Поздно ночью А. Гущин наконец получил от своего командования предписание предстать перед шведской экспертной комиссией.

Министр обороны Швеции Т. Густафссон выступил по телевидению и заявил, что оснований для применения насилия по отношению к лодке нет. Это справедливое и уже далеко не первое заявление правительства тем не менее вызвало раздражение у карлскрунских военных и представителей СМИ.

На Блекинге с моря надвигался шторм.

В воскресенье с самого утра выглянуло солнышко, и поскольку в нашей повестке дня не было ничего срочного, мы предложили П. Бьерлингу выехать на экскурсию куда-нибудь подальше от городского муравейника. Бьерлинг вызвал с базы машину, и нас отвезли за город, где мы провели несколько часов в парке у живописного залива Крутвикен, бродили по усыпанным опавшими листьями аллеям, беседуя на всякие отвлечённые темы, а в конце прогулки зашли в загородный ресторан «Крутвикенс Естгиварегорд» и в праздничной атмосфере за белыми скатертями в полупустом зале без всяких журналистов пообедали.

Впрочем, несмотря на кажущееся безделье, мы продолжали пребывать в напряжении, ожидая каждую минуту вызова в город. Бьёрлинг захватил с собой нечто вроде примитивного пэйджера, на который в случае необходимости должен был поступить звуковой сигнал, и он то и дело доставал из кармана это устройство, чтобы убедиться в том, что оно исправно работает. В память об этой экскурсии мы купили в киоске три открытки с видом на ресторан и залив и в каждой расписались друг другу на память: 1 ноября 1981 года, 14.00. Карлскруна.

К вечеру мы вернулись в гостиницу. Нам показалось, что в воздухе Карлскруны запахло изменениями. Об этом нам вскоре в самых общих выражениях сообщил офицер связи, предупредив, чтобы мы были в состоянии готовности. Позвонили в посольство, но Е.П. Рымко не оказалось на месте. Несколько позже П. Бьёрлинг с торжественным видом зашел к нам в номер и сказал, что опрос А. Гущина намечен на понедельник 2 ноября. Процедура должна пройти за пределами запретного района базы на борту шведского военного судна, поэтому он предложил нам получить в его номере экипировку: длинные резиновые сапоги и зюйдвестки.

Поскольку в сапогах без портянок или тёплых носков ногам будет холодно, мы отправились в универсам «Домус», чтобы купить там что-нибудь подходящее для осенней вылазки в штормовое осеннее море. За нами повалила толпа журналистов, почуяв в нашем походе в магазин признак чего-то важного. Под «дулами» многочисленных объективов мы выбрали с Юрой по паре носков «фротти»23 и вернулись обратно в гостиницу.

Дозвонились наконец до Е. Рымко, и он подтвердил нам факты достигнутой договоренности со шведами и нашего участия в процедуре опроса.

До обеда Ула Улльстен встречался с главкомом и Улофом Пальме, обсуждая с ними сведения об обнаружении на борту подлодки ядерного оружия. Лидер социал-демократов был в оппозиции, но по сложившейся традиции о событиях чрезвычайной важности оппозицию также ставили в известность.

После обеда в МИД позвонили из советского посольства и попросили принять посла М. Яковлева «с важным поручением из Москвы». Улльстен назначил прием на 19.00. Шведские журналисты А. Хелльберг и А. Ёрле в книге «U-137», вышедшей в 1984 г., примерно так описывают эту встречу, в которой, как и в предыдущей — на Флорагатан, — приняли участие Л. Лейфланд и Ё. Берг:

Первым делом советский посол сослался на субботнюю беседу о том, что опрос капитана 3 ранга Гущина должен проводиться на борту лодки, поскольку в других местах будет трудно создать для этого оптимальную обстановку. Но советская сторона принимает требование о посещении шведскими экспертами подводной лодки, а также об осмотре навигационных приборов и ознакомлении с документацией.

У. Улльстен в известных уже выражениях повторил заявление шведской стороны о неприемлемости опроса на борту U-137, но с удовлетворением отметил сдвиг в советской позиции, относящийся к инспектированию лодки.

Тогда посол, по мнению шведов, не желая снова рапортовать в Москву о той же тупиковой ситуации, спрашивает Улльстена, что же следует предпринять в таком случае. Министр понимает, что посол приглашает его на компромисс, но проявляет стойкость:

— Я не вижу препятствий к тому, чтобы советская сторона приняла наше предложение о проведении опроса на шведской территории.

Посол некоторое время размышляет. Ёран Берг слышит, как Яковлев шепчет своему переводчику 2-му секретарю Новикову:

— Ну, тогда я зачитаю всё до конца.

— Сейчас будет самое интересное, — успевает прошептать Берг Лейфланду.

И М. Яковлев зачитывает заготовленное компромиссное предложение, полученное из Москвы. Русские согласны на «короткую беседу» с Гущиным на борту шведского судна за пределами запретного района с участием в ней двух советских дипломатов в Карлскруне. Гущину и сопровождающему его офицеру должна гарантироваться неприкосновенность. Последнее условие посол подчеркивает особо.

Изумленные шведы осознают, что посол до последнего момента пытался переиграть шведов, предлагая им запасной, более выгодный для советской стороны вариант и придерживая в «загашнике» отступную версию Москвы. Кто знает, вдруг шведы согласились бы и на «мини-вариант»!

Шведы выражают удовлетворение благополучным разрешением тупиковой ситуации и заверяют посла в том, что все условия опроса будут тщательно соблюдены. Но шведы не очень довольны формулировкой о проведении «короткой беседы». Они опасаются, что для добычи доказательств в пользу своей версии понадобится не один час. И тогда они тоже придумывают дерзкий шаг. Вечером, как и договорились по окончании аудиенции у Улльстена, в советское посольство нарочным доставляется текст достигнутых договоренностей на окончательное согласование. В документе слова «короткая беседа» изъяты, а вместо них вставлены «первая беседа». Примут ли русские «шведский» перевод того, что содержалось в высказывании Яковлева? Да, приняли! В полночь А. Новиков звонит в МИД и сообщает, что шведы правильно^ поняли заявление советского посла министру иностранных дел Швеции. Посольство направит в МИД по этому поводу письменное подтверждение.