Георгий Фруменков - Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв
Английские политические разведчики прибыли в Россию после того, как силами второго всенародного ополчения была освобождена Москва и Земский собор избрал новое правительство страны, власть которого признали все части государства, в том числе и его северная окраина. В этих условиях Джон Мерик счел за лучшее поздравить Михаила Романова с благополучным избранием на царство от имени королевского правительства и ретироваться в Англию.
Английские планы аннексии северо-восточной России позорно провалились.
§ 4. Набег «литовских людей» на Поморье и его последствия
В последний период «смуты» Соловецкой вотчине пришлось отражать нападение на Поморье «литовских людей», как называли на Руси отребье разгромленной под Москвой в августе 1612 года орды Ходкевича: поляков, литовцев и русских изменников. Цементирующим ядром этой разноликой толпы были черкасы, казаки-тушинцы, изменившие Родине и служившие полякам. Поэтому отечественные источники чаще всего называют участников разбойного похода на Север 1613–1614 гг. одним собирательным термином «черкасы».
Черкасы, которые «с гетманского побою разбежались», возглавляемые полковниками Барышпольцем и Сидоркой (Сидором), летом 1613 года после нескольких месяцев разгульной и разбойной жизни очутились под Тихвином и перешли на службу к новому хозяину — к шведскому полководцу Якову Делагерди.
По словам осведомленного Видекинда, Делагерди разработал план захвата Холмогор — ключа от Двинской земли. После этого шведы должны были пробиться в неопустошенный край, взять Сумский городок и Соловецкий монастырь. План оккупации Поморья Видекинд считал вполне своевременным и оправдывал короля, который одобрял его. Шведский летописец военных походов на Русь сожалеет лишь о том, что Густав Адольф не смог освободиться «от прочих забот» и выполнение важного задания поручил наемникам Барышпольца — Сидорки, которые не оправдали возлагаемых на них надежд.[153]
Осенью 1613 года Барышполец и Сидорка с отрядом в две тысячи человек начали новый поход: из-под Тихвина через Заонежский район Карелии на Двину и к Студеному морю. Не приходится сомневаться в том, что Барышполец и Сидорка были направлены по указанному маршруту шведским командованием и выполняли его поручение. Один пленный показал: «А велел де литовским людям и черкасам идти на Двину и к Архангельскому городу Яков Понтусов и давал де Яков в Новгороде литовским людям и черкасам сукна, и камни, и деньги».[154] Справедливости ради заметим, что раздаются и другие голоса: черкасы и литва не приняли якобы подарков Делагерди и перед выступлением в поход поссорились с ним.[155] Как бы там ни было, связь разбойных литовско-казацких отрядов со шведскими интервентами — факт совершенно «бесспорный.
21 ноября Барышполец и Сидорка атаковали Андомский острожек на юго-восточном берегу Онежского озера, но были разбиты воеводой Богданом Чулковым, которому помогли «вольные казаки» атамана Томилы Антипова и «охочие люди» из окрестных сел. К отписке Чулкова царю приложена именная роспись 118 человек «вольных казаков» и 86 добровольцев «Никольского Пудожского погоста, да Негижемской волости, Юрьева монастыря, крестьян и Никольского Андомского погоста», которые участвовали в сражении.[156] Потеряв под крепостью 200 человек, а по другим сведениям свыше 300 человек убитыми и ранеными, 23 ноября черкасы повернули на северо-восток, пересекли Онегу у Турчасово и прорвались на Двину.
6 декабря 1613 года разбойная рать подошла к Холмогорам. Черкасы рассчитывали на легкую победу и обильную добычу. Рядовые грабители знали о Холмогорах, что «острог не доделан, и людей в нем служилых с огненным боем всего с пятьдесят человек, а иных нет, а заморского де узорочного товару много». По показаниям пленных, командиры обещали «полчанам своим, что де им там будет золота, и серебра, и бархатов, и камок, и сукон дорогих много». На поверку оказалось, что грабители делили, как говорят, шкуру еще не убитого медведя.
К подходу черкасов в Холмогорах наспех «довершили» острог стоячий[157] в один тын с башнями к Двине реке, и засевшие в нем стрельцы и горожане отбили атаки «воров» и тем спасли центр Двинской земли от разрушения.[158] При осаде Холмогор и на приступах налетчики потеряли только убитыми 30 человек. В числе выбывших из строя был полковник Сидорка. Его ранили «на бою по ноге в колено».[159]
После поражения под Холмогорами «воры» разделились на две партии: одна часть (200–300 человек) с сотником Фетко (Федором) повернула назад, на Вагу, а другую, большую, Барышполец повел 11 декабря вниз по реке к устью Северной Двины. Путь второй группы шел мимо готовившегося к обороне Архангельска. «Литовские люди» обошли, или, как метко выражается местная летопись, «пробежали мимо» города, потеряв на марше в окрестностях Архангельска еще с полсотни убитыми, и вышли к Белому морю. Здесь черкасы разорили Никольско-Карельский монастырь, разграбили Неноксу, Луду, Уну, Сумскую волость и другие места, людей посекли и пожгли. На одной Онеге обнаружено было 2325 трупов замученных людей.[160] Лишь под Сумским острогом, который черкасы упорно осаждали («приступы с пушками были»), они были разбиты монастырскими стрельцами и сидевшими в осаде местными жителями. При отступлении из-под острога «многих немецких и воровских людей» уничтожили «служки и крестьяне» монастырские, как называет партизан одна грамота конца XVII века.[161] Уцелевшие от побоя «литовские люди» бежали через Заояежье к шведам, но в феврале — марте 1614 года под Олонцом были окончательно добиты и рассеяны «государевыми людьми».
Рейд Барышпольца и Сидорки принес Северу неисчислимые беды. Пробираясь глухими, непроходимыми местами, литовско-казацкие отряды всегда появлялись там, где их меньше всего ожидали, и производили страшное опустошение.[162] Черкасы сжигали все жилища, грабили и уничтожали рыбные и соляные промыслы. Население «от великих чинов и до малых степеней» предавалось «всеядному мечу».
Поход «литовских людей» довершил разорение Беломорья. Впервые за все время существования Соловецкого монастыря расход у него стал превышать приход.[163] Опустели монастырские житницы потому, что в военное время ежегодно привозили на острова хлеба значительно меньше, чем потребляли. Понадобились годы, чтобы поморская вотчина монастыря сумела залечить раны, нанесенные ей интервентами и литовско-черкасскими отрядами в период «смуты».
* * *Из сказанного видно, что в «смутное время» соловецкое войско и местное население отбили все попытки скандинавских феодалов и западноевропейских рыцарей овладеть Поморьем, оторвать его от России. Тем самым Соловецкий монастырь, стоявший во главе обороны края, содействовал разгрому польско-шведской интервенции в целом и восстановлению государственного единства страны.
Главной и решающей силой в отражении иностранной интервенции на Севере был народ: крестьяне и промысловое население, солевары, зверобои, рыболовы. В годину суровых испытаний поморы проявили исключительное мужество, стойкость, твердую решимость отстоять родную землю от посягательств захватчиков, несгибаемую волю к победе.
Крестьяне и горожане монастырской вотчины вместе со стрельцами добровольно «садились в оборону» и участвовали во всех без исключения «осадных сидениях». В тяжкие минуты на помощь гарнизонам «острожков» и «городков» приходили «тутошних волостей крестьяне» и «охотчие казаки».
Высшей формой народной борьбы с интервентами на Севере было партизанское движение. Источники немногословно рассказывают о действиях партизан, не сообщают имен руководителей отрядов, отдельных героев народного движения. Но даже скупые строки официальных документов позволяют судить о размахе партизанского движения. В царских грамотах соловецким настоятелям находим признание, что много захватчиков «служки и крестьяне ваши побили» и тем войско неприятельское значительно «поубавилось». В 1611 году партизаны Поморья, преследуя отступающего врага, перенесли военные действия на его территорию. Патриотический подъем масс совершил то, что не могло сделать боярско-дворянское правительство.
Активное участие народа в защите северных рубежей родины в начале XVII века предопределило разгром агрессоров и сохранение побережья и островов морей Северного Ледовитого океана в составе России. Новоземельские проливы и Северный путь в Сибирь были наглухо закрыты для иностранных судов. Это дало право крупнейшему знатоку истории Северного морского пути М.И. Белову сделать вывод, что «именно тогда решился вопрос о России, как Великой морской державе на Севере».[164]
