История Финляндии. Время императора Александра II - Михаил Михайлович Бородкин
В январе 1876 г. гр. Адлерберг в застольной речи, подводя итоги своей десятилетней деятельности, сказал, между прочим: «При моем прибытии в край, по-видимому, были обо мне того мнения, что я произвольно стану притеснять существующие права и преимущества, лишь для того, чтоб показать 32 свою власть. Дружественные отношения и единодушие, которые господствовали между высшими и низшими служащими и особенно между главнейшей частью населения Финляндии, с одной стороны, и мной, с другой, — освобождают меня все более и более от этого подозрения».
Адлерберг был большой любитель театра. Шведская сцена нашла в нем также горячего покровителя — чему способствовали закулисные обстоятельства. Русский театр в Гельсингфорсе был построен при нем. Его открыли представлениями плохой итальянской оперной труппы. Вышло нечто похожее на то, что произошло в Варшаве, где и графу Коцебу, и генералу Альбединскому указывали на крайнюю необходимость русского театра. Но первый из них находил, что русский язык и русская жизнь слишком грубы, дабы можно было рискнуть показаться с нашим театром «в Европу».
Пользуясь своей близостью к Монарху, граф Адлерберг стал под конец беспокоить Его Величество длинными письмами, в которых дела Великого Княжества, вероятно, не всегда освещались в желательном для финляндцев виде, так как они легко расстались с ним, когда к тому представился удобный случай. Увольнение графа Адлерберга последовало в 1881 году при довольно сухом рескрипте «с благосклонностью».
Судьба дала графу Адлербергу возможность оставить по себе некоторую память в Финляндии, — как он сам выразился в одной речи, — так как при нем не только состоялась постройка русского театра, но окончена была еще постройка православного собора в Гельсингфорсе, основана русская гимназия и открыта женская шестиклассная прогимназия, т. е. созданы были такие учреждения, в которых несколько оживился дух православной веры, русский язык и русское имя.
8-го января (н. ст.) 1876 года скончался граф Александр Армфельт, почти 35 лет занимавший должность статс-секретаря. Его заместителем был назначен (янв. 1876 г.) К. Э. Шернваль-Валлен (1806 — 1890). Товарищем министра статс-секретаря избрали (в 1877 г.) способного и высокообразованного B. К. Пальмрота (1826 — 1880 г.).
Барон Шернваль уже (с 1857 г.) в течение двадцати лет состоял товарищем Армфельта. В новой его должности, в которую он вступил, имея 70 лет от роду, его задача облегчалась тем обстоятельством, что он долго пользовался личным благоволением Императора Александра II, принадлежа также, как и сестра его Аврора Карамзина, к числу приближенных Августейшей семьи. Это высокое расположение он сумел приобрести в то время, когда, по делам Гельсингфорсского университета (с 1841 г.), состоял при Наследнике Цесаревиче. На Великого Князя Александра Николаевича возложены были тогда обязанности канцлера сего высшего учебного заведения края.
«Суждения бар. Шернваль-Валлена о тех или других событиях и личностях, а равно исходившие от него предложения не всегда свидетельствовали о зрелом обдумывании вопроса. Точно также и познания его были еще более поверхностны, чем у Армфельта, что объясняется слишком ранним прекращением научных занятий и поступлением Шернваля на военную службу». Ему было 19 лет, когда он, после двухлетнего пребывания в Абоском университете, поступил в русскую службу, состоя на которой участвовал в походе (1829 г.) против турок в Малой Азии и сражался (1830 г.) с кавказскими горцами. Тогда же он имел случай состоять при штабе Паскевича Эриванского. Отсюда он переведен был в Петербург, где его сестра Аврора Шернваль (потом Карамзина) блистала в высшем свете. Она же ввела его в придворную сферу и высшие Петербургские круги. Оставив в 1837 году военную службу, он назначен был к министру статс-секретарю Ребиндеру для особых поручений. Таким образом, ему, в легкой роли светского человека, удалось ознакомиться и с финляндскими делами, и движением их при русском дворе. Когда Фишера, бывшего правой рукой генерал-губернатора кн. А. С. Меншикова, в 1856 году отставили, то на его место помощником министра статс-секретаря был назначен Шернваль-Валлен.
Не тайна, что он еще при жизни Армфельта деятельно разделял с ним заботы и ответственность по делам статс-секретариата. Чем он в этом отношении проявил себя — неизвестно. Знают только, что своим характером он восполнял нередко характер Армфельта, так как по темпераменту барон Шернваль-Валлен был гораздо более сангвиником, чем его патрон. «Исходя в политических вопросах, по существу, из тех же точек зрения, из которых исходил в своей деятельности Армфельт, он в то же время при обсуждении государственных дел проявлял сравнительно большую решительность, причем в щекотливых случаях, когда Армфельт уже предлагал отложить дело, Шернваль-Валлен безбоязненно обращался к высшим инстанциям с откровенным изложением обстоятельств дела. Такой образ действий Шернваля не однажды оказывал нашему краю неоцененные услуги». Шернваля нередко осуждали за поверхностность и отсутствие детальных познаний. Но быть может, — пишет финляндец, — его легкие светские манеры принесли ему больше пользы при докладах, чем серьезные специальные науки. Перед докладами он старательно изучал необходимые детали и умел вкратце и в приятной форме дать им, если требовалось, нужное объяснение.
Вообще действия барона Шернваль-Валлена признавались справедливыми и в характере его усматривали много рыцарского. Не сомневались в его доброжелательстве даже тогда, когда он ошибался. Сначала он смотрел на так называемую январскую комиссию, как на особенно счастливую развязку в колебавшихся внутренних вопросах страны, и он был далек от мысли, что эта идея будет принята неблагосклонно обществом.
Одним из последних его советов было предложение заместить графа Николая Адлерберга — графом Ф. Л. Гейденом.
Расположение Монарха барон Шернваль сохранил неизменно до кончины своего высокого покровителя. О ласковой простоте, с которой Государь относился к барону, свидетельствует маленький эпизод. Однажды министр статс-секретарь Шернваль-Валлен, приглашенный в Императору, явился получасом ранее назначенного срока. При виде его Император извинился, что принужден заставить его ждать, заметив впрочем, что он в том не виноват.
После кончины Александра II
