Реформация - Уильям Джеймс Дюрант
В Майнце фортуна улыбнулась ему: он написал панегирик молодому архиепископу Альбрехту и получил в благодарность 200 гульденов (5000 долларов?). Теперь двор Альбрехта был настоящим ульем гуманистов, многие из которых были непочтительными вольнодумцами.84 Там Хуттен начал свой вклад в Epistolae obscurorum virorum; там он познакомился с Эразмом и был очарован его ученостью, остроумием и обаянием. С гульденами Альбрехта и помощью от отца он снова устремился к солнцу Италии, на каждом шагу понося «лицемерную, развращенную расу богословов и монахов». 85 Из папской столицы он послал предупреждение Кроту Рубиану:
Откажись от желания увидеть Рим, друг мой; то, что ты там ищешь, ты там уже не найдешь….. Ты можешь жить за счет грабежа, совершать убийства и святотатства… ты можешь упиваться похотью и отрицать Бога на небесах; но если ты только привезешь в Рим деньги, ты станешь самым уважаемым человеком. Здесь продаются добродетель и небесные блага; вы можете даже купить привилегию грешить в будущем. Тогда вы будете безумны, если будете добрыми; разумные люди будут злыми.86
С гомосексуальной иронией он посвятил Льву X (1517) новое издание уничтожающего трактата Валлы о вымышленном «Доносе Константина» и заверил папу, что большинство его папских предшественников были тиранами, грабителями и вымогателями, которые превратили наказания будущего мира в доход для себя.87 Эта работа попала в руки Лютера и подогрела его гнев против папства.
Несмотря на язвительную жестокость многих стихотворений Хуттена, они принесли ему рассеянную славу в Германии. Вернувшись на родину в 1517 году, он был принят в Нюрнберге Конрадом Пейтингером; по предложению этого богатого ученого Максимилиан короновал Хуттена поэтом-лауреатом. Теперь Альбрехт взял его на дипломатическую службу и отправил с важными миссиями даже в Париж. Когда Хуттен вернулся в Майнц (1518), он обнаружил, что Германия взбудоражена тезисами Лютера об индульгенциях; и он, должно быть, улыбался, видя, как его собственный покладистый архиепископ чувствует себя неловко. Лютера вызывали в Аугсбург для встречи с кардиналом Каетаном и обвинения в ереси. Хаттен колебался: он был привязан к архиепископу эмоционально и материально, но в его крови чувствовался призыв к войне. Он сел на коня и поскакал в Аугсбург.
VIII. НЕМЕЦКАЯ ЦЕРКОВЬ
Каково же было состояние немецкой церкви в молодости Лютера? Один из признаков проявился в готовности высших церковных деятелей принять критику и критиков Церкви. Были и разрозненные атеисты, чьи имена затерялись в цензуре времени; а Эразм упоминает «людей среди нас, которые, подобно Эпикуру, думают, что душа умирает вместе с телом». 88 Среди гуманистов были скептики. Были мистики, которые отрицали необходимость церкви или священника как посредников между человеком и Богом и делали акцент на внутреннем религиозном опыте в противовес церемониям и таинствам. То тут, то там возникали небольшие группы вальденсов, отрицавших различие между священниками и мирянами; в восточной Германии были гуситы, называвшие папу антихристом. В Эгере два брата, Иоанн и Левин из Аугсбурга, осудили индульгенции как обман (1466).89 Йохан фон Везель, профессор из Эрфурта, проповедовал предопределение и избрание божественной благодатью, отвергал индульгенции, таинства и молитвы к святым и заявлял: «Я презираю папу, церковь и соборы и поклоняюсь только Христу»; он был осужден инквизицией, отрекся и умер в тюрьме (1481).90 Вессель Гансфорт, ошибочно известный как Иоганн Вессель, подверг сомнению исповедь, отпущение грехов, индульгенции и чистилище, сделал Библию единственным правилом веры, а веру — единственным источником спасения; вот Лютер в одном предложении. «Если бы я читал его труды раньше, — сказал Лютер в 1522 году, — мои враги могли бы подумать, что Лютер все позаимствовал у Весселя, настолько велико согласие между нашими духами». 91
Тем не менее, по большому счету, религия в Германии процветала, и подавляющее большинство людей были православными и — между грехами и чашами — благочестивыми. Немецкая семья была почти церковью в себе, где мать служила катехизатором, а отец — священником; молитвы были частыми, а книги с семейными посвящениями были в каждом доме. Для тех, кто не умел читать, существовали книжки с картинками, Biblia pauperum, иллюстрирующие истории о Христе, Марии и святых. Изображения Богородицы были столь же многочисленны, как и изображения Иисуса; четки читались с надеждой; Якоб Шпренгер, инквизитор, основал братство для их повторения; а одна немецкая молитва была обращена к единственной действительно популярной Троице: «Слава Деве Марии, Отцу и Сыну».92
Некоторые из священнослужителей были столь же религиозны, как и люди. Должны были существовать — хотя их имена редко можно было услышать над грохотом, создаваемым нечестием — верные служители веры, чтобы породить или поддержать столь широкое распространение благочестия среди людей. У приходского священника, как правило, не было наложницы или гражданской жены; 93 Но львинолапые немцы, похоже, потворствовали этому как улучшению распущенности; и разве сами папы в этот похотливый период не восставали против безбрачия? Что касается «регулярного» духовенства — тех, кто подчиняется монашескому уставу, — то многие из их орденов сейчас были заняты серьезной самореформацией. Бенедиктинцы погрузились в полуконвенциональную, полумирскую расслабленность, тевтонские рыцари продолжили свои распущенные нравы, военную жестокость и территориальную жадность; но доминиканские, францисканские и августинские монахи вернулись к соблюдению своих правил и совершили множество дел практического благодеяния.94 Наиболее ревностно к этой реформе отнеслись августинские эремиты, первоначально анкориты или монахи-отшельники, но позже собравшиеся в общины. Они с очевидной верностью соблюдали свои монашеские обеты бедности, целомудрия и послушания и были достаточно учеными, чтобы занять многие кафедры в немецких университетах. Именно этот орден выбрал Лютер, когда решил стать монахом.
Жалобы на немецкое духовенство были в основном на прелатов, на их богатство и мирские замашки. Некоторым епископам и аббатам приходилось организовывать экономику и управление огромными территориями,
