Реформация - Уильям Джеймс Дюрант
Он не достиг вершины мастерства, пожертвовав величайшей задачей искусства ради менее важной: он был так очарован тем, что преходящие формы людей, мест и вещей обретали под его руками прочную жизнь, что поглотил себя главным образом изображением реального — прекрасного или безобразного, значительного или бессмысленного — и лишь изредка соединял разрозненные элементы чувственного восприятия, чтобы сформировать в творческом воображении, а затем в линии или цвете, идеальные красоты, чтобы дать нам цели, к которым мы должны стремиться, или откровенные видения, чтобы предложить понимание или мир. Но он ответил на вызов своего времени. Он вырезал на дереве или меди биографию своего ожидающего и рождающегося поколения; его перо или карандаш, резец или кисть вызвали к жизни скрытые души сильных мужчин, которые выходили на сцену эпохи; он заставил ту эпоху жить для нас, через четыре столетия, во всех ее энтузиазме, преданности, страхах, суевериях, протестах, мечтах и удивлении. Он был Германией.
VI. НЕМЕЦКИЕ ГУМАНИСТЫ
Это была бурная Германия, как в письмах, так и в жизни и искусстве. Грамотность распространялась. Книги выходили из шестнадцати издательств в Базеле, двадцати в Аугсбурге, двадцати одного в Кельне, двадцати четырех в Нюрнберге; только у Антона Кобергера работало двадцать четыре печатника и сто человек. Торговля книгами была одним из основных направлений в оживленной коммерции ярмарок во Франкфурте, Зальцбурге, Нёрдлингене и Ульме. «В наши дни все хотят читать и писать», — сказал один современный немец; а другой сообщил: «Новым книгам, которые пишутся, нет конца». 62 В городах множились школы; каждый город предоставлял стипендии бедным, но способным студентам; за эти полвека было основано девять новых университетов; университеты Вены, Гейдельберга и Эрфурта открыли свои двери для нового обучения. Литературные академии возникли в Страсбурге, Аугсбурге, Базеле, Вене, Нюрнберге и Майнце. Богатые бюргеры, такие как Пейтингер и Пиркхаймер, и сам император Максимилиан открыли свои библиотеки, коллекции произведений искусства и кошельки для жаждущих ученых; а такие великие церковные деятели, как Иоганн фон Дальберг, епископ Вормса, и Альбрехт Бранденбургский, архиепископ Майнца, были просвещенными покровителями учености, поэзии и искусства. Церковь в Германии, следуя примеру римских пап, приветствовала Ренессанс, но делала упор на лингвистическое изучение библейских и патристических текстов. Латинская Вульгата Библии была напечатана в Германии двадцатью шестью изданиями в период с 1453 по 1500 год; до Лютера существовало двадцать немецких переводов Библии;63 Распространение Нового Завета в народе подготовило его к вызывающему контрасту Лютера между Евангелиями и Церковью; а чтение Ветхого Завета способствовало протестантской реиудаизации христианства.
Гуманистическое движение в Германии поначалу — и после флирта с Лютером — было более ортодоксальным в теологии, чем его итальянский аналог. У Германии не было классического прошлого, как у Италии; она не имела привилегии быть завоеванной и образованной императорским Римом; у нее не было прямой связи с нехристианской античностью. Ее память почти не выходила за пределы христианских веков; ее ученость в эту эпоху почти не выходила за пределы христианских отцов; ее Ренессанс был скорее возрождением раннего христианства, чем классической литературы и философии. В Германии Ренессанс был поглощен Реформацией.
Тем не менее немецкий гуманизм взял пример с Италии. Поджо Браччолини, Эней Сильвий и другие гуманисты, посетив Германию, принесли семена; немецкие студенты, паломники, церковники, купцы и дипломаты, посетив Италию, возвращались, даже невольно, неся с собой пыльцу Возрождения. Родольф Агрикола, сын голландского приходского священника, получил богатое образование в Эрфурте, Кельне и Лувене, семь лет изучал латынь и греческий в Италии и вернулся, чтобы преподавать в Гронингене, Гейдельберге и Вормсе. Век удивлялся его непопулярным добродетелям — скромности, простоте, честности, благочестию, целомудрию. Он писал на латыни, почти достойной Цицерона; он предсказывал, что Германия вскоре «покажется не менее латинской, чем Лациум»;64 И действительно, в следующем поколении Голландия Агриколы произвела на свет Эразма-латиниста, который был бы вполне на своем месте в Риме Тацита и Квинтилиана. Именно во время поездки в Рим Агрикола заболел лихорадкой, от которой он умер в Гейдельберге в возрасте сорока двух лет (1485).
С ним соперничал по влиятельности и приветливости Якоб Вимфелинг, чей нрав был столь же суров, сколь гладка была его латынь. Решив поднять Германию до уровня Италии в области образования и литературы, этот «школьный учитель Германии» разработал планы системы государственных школ, основал научные общества и при этом предвидел, насколько опасен интеллектуальный прогресс без нравственного развития. «К чему вся наша ученость, — спрашивал он, — если наши характеры не будут соответственно благородными, или вся наша промышленность без благочестия, или все наши знания без любви к ближнему, или вся наша мудрость без смирения?» 65
Последним из этих ортодоксальных гуманистов был Иоганн Тритемиус, аббат Шпонхайма, который, тем не менее, писал в 1496 году: «Дни строительства монастырей прошли; наступают дни их разрушения». 66 Менее набожный гуманист Кельтес описывал Тритемия как «воздержанного в питье, презирающего животную пищу, живущего на овощах, яйцах и молоке, как и наши предки, когда… врачи еще не начали варить свои отвары, вызывающие подагру и лихорадку».*67 За свою недолгую жизнь он стал сумой образованности: знал латынь, греческий, иврит и их литературу, вел переписку с Эразмом, Максимилианом, императорскими курфюрстами и другими знаменитостями. Простые люди того времени могли объяснить его достижения только теорией о том, что он обладал тайными сверхъестественными способностями. Однако он умер в возрасте пятидесяти четырех лет (1516).
Конрад Кельтес был самым ревностным и эффективным из немецких гуманистов. Переезжая, как торопливый дипломат, из города в город, учась в Италии, Польше и Венгрии, преподавая в Кельне, Гейдельберге, Кракове, Праге, Майнце, Вене, Ингольштадте, Падуе, Нюрнберге, он находил драгоценные забытые рукописи, такие как пьесы Гротсвита, и старинные карты, подобные той, которую он подарил Пётингеру, чье имя она стала носить. Где бы он ни был, он собирал вокруг себя учеников и вдохновлял их своей страстью к поэзии, классической литературе и немецким древностям. В 1447 году в Нюрнберге император Фридрих III короновал его поэтом-лауреатом Германии. В Майнце Цельт основал (1491) влиятельное Рейнское литературное общество, в которое входили ученые, теологи, философы, врачи, историки, поэты, такие юристы, как выдающийся правовед Ульрих Зазиус, и такие ученые, как Пиркгеймер, Тритемиус, Рейхлин и Вимфелинг. В Вене на средства Максимилиана он организовал (1501)
